Игорь Гетманский - Игра и кара

Ирка возилась около плиты, обиженно мелькая локтями. Калмык вынул из холодильника початую бутылку коньяка, налил себе полный стакан и залпом выпил. Закурив, выпустил в потолок струю дыма и тупо уставился на огонек сигареты. Он знал, почему чуть не наложил в штаны на лестничной площадке. Но он не расскажет об этом ни Ирке, никому. Он сам не верил в то, что увидел, это было невозможно.

Потому что Мишка Обряд, опустившийся алкоголик и старый сосед Калмыка, Мишка Обряд, на котором он сделал когда-то неплохие деньги и которого тут же брезгливо забыл, как неприятный сон, этот урод...

Короче, Обряд уже два года был мертв.

Калмык занимался риэлторским бизнесом уже несколько лет, сразу с тех пор, как стало можно покупать и продавать квартиры и комнаты. Департамент муниципального жилья на Зеленом еще только кое-как налаживал свою работу, а Калмык уже стоял там в длиннющих очередях на оформление сделок. На улице в машине томился очередной синюшный похмельный "продавец" под присмотром Неандертальца и Хохла, Калмык с веселым оскалом выходил из Департамента с покупателем и энергично плюхался на заднее сиденье. Напряженный покупатель "господи, какие рожи в машине!" - получал документы, отдавал деньги, жал руки и с облегчением отваливал. Калмык с крокодильей улыбкой поворачивался к "продавцу" и хлопал его по плечу: "Ну, все в порядке!"

С ними действительно у Калмыка было все в порядке, с алкашами. Калмык врубился в ситуацию правильно. С самого начала. Однажды он просто достал огромный список должнков: этот не отдал за три водки, этот за два вина, Седой, Кошель, Шурик, Обряд... - и стал карандашом делать кое-какие пометки. Не зря он таскал через черный ход тяжеленные ящики с бутылками - столько лет со времени Указа! Не зря открывал дверь на беспорядочные пьяные звонки - и днем, и в пять утра, и ночью, особенно ночью, мать их! Не зря терпеливо глядел в эти мокрые морды, выпрашивающие в долг. Он неплохо зарабатывал тогда на них. А сейчас заработает в тысячу раз больше.

Он в тот вечер долго сидел над списком. А потом потянулся к телефону.

- Хорек, зайди дело есть. И найди Неандертальца. Я дома.

Тогда он и стал хозяином своей судьбы. И хозяином настроения крутой доселе крикливой жены Ирки. И судьбы пары десятков мужичков в своем районе - тоже.

Алгоритм был прост, как распорядок дня на зоне. Клиента готовили заранее. Калмык становился чуть поласковее с вечно трущимся на углу универсама - не столкнувшись, не пройдешь! - и вечно жаждущим возлияния соседом. Здоровался за руку. Легко - "что-то настроение у меня сегодня хорошее, повезло тебе!" давал в долг. Немало, на хороший трехдневный запой. Потом заходил в гости, в его вонючую комнату: как правило, была комната у этих ублюдков, что же еще, но и этого хватало выше крыши! Опохмелял, смотрел, расспрашивал, хохотал. А через денек к вконец одуревшему и ловившему чертей на обоях старому дружку заваливались Неандерталец и Хорек. И за спиной у них стоял Калмык.

- Ты что же, сука, делаешь?! - Удар в лицо, и тряпичная кукла летит через комнату и ударяется головой о плинтус. - Ты что же, гад, совсем озверел спьяну? - Страшный пинок ботинком в живот, и по ребрам, и еще... Парализованный страхом и болью урод корчился на полу, выпучивал глаза и натужно блевал. А когда заботливая рука Калмыка поднимала его с пола и высаживала на стул, он уже готов был взять на себя все грехи, которые в беспамятстве натворил спьяну.

Калмык укоризненно освежал его память: "Ты же Нинку оттрахал, не помнишь? Золото у тети Лели все вынес - где оно?! Ты же, гомик, пацана до полусмерти возле школы напугал, а у Хорька в ту школу сынишка ходит!" Вариантов была масса, много их было, вариантов. Да и Нинкин "свояк" и тети Лелин "племянник" Неандерталец в двух шагах стоял, скрипел зубами от ярости и рвался в бой. Алкаш плакал, его отпаивали чаем, потом наливали стакан и объясняли, что цена за преступление - комната. В обмен на помилование и разваленный дом под Тулой или клетушку в Орехове-Зуеве. Таков приговор нового барина и защитника обиженных Калмыка.

- Отделался ты, считай, легко, болван. Сейчас допивай, спи, завтра приводи себя в порядок и жди нас. Поедем к нотариусу. - Спектакль заключал Неандерталец. Жестко. Алкаш в ответ часто и благодарно кивал, судорожно всхлипывал и косился на бутылку. Калмык ободряюще мигал ему и закрывал за собой дверь.

Паспорт и военная книжка новой жертвы лежали у него в кармане. Самая сложная часть работы была сделана. Остальное - формальности и юридическая мелочь.

Калмык имел от продажи комнаты десять тысяч зеленых. И это за вычетом расходов на покупку хибары в Тьмутаракани для злодея, небольшую выплату на поправку его здоровья и пару недель беспроблемного пьянства, а также на зарплату потихоньку растущей команде туповатых исполнителей. Калмык процветал. После каждой сделки он доставал список и вычеркивал строчку "отработанного" должника.

И первым он вычеркнул имя Мишки Обряда.

Обряд был мертв, это точно. Это - к бабке не ходи, как говорит Хохол. Он загнулся через пару месяцев, как они отвезли его в деревню. Придурочная подружка его Верка, говорят, навещала его частенько, жалела, что-ли. А когда он скопытился, достала откуда-то деньги - поделился он с ней все-таки доплатой, наверняка... - и притащила из деревни гроб с покойничком к их подъезду. Прощаться, значит. Собрались дружки его, разливали, руками разводили. Тогда-то Калмык походя и заглянул в его мертвое лицо. Думал, в последний раз...

Не Обряд это был, внезапно подумал Калмык о человеке на лестнице. Точно не Обряд. Мертвецы - даже обиженные мертвецы - не встают из могил. Показалось ему. Померещилось. В темноте да с усталости.

Калмык погасил на кухне свет и пошел спать.

На следующий день он решил устроить себе выходной. Отзвонил Хорьку и Хохлу, дал кое-какие указания и завалился в кресло с кофе и сигаретой перед телевизором. Все вчерашние страхи и сомнения оставили его. Ирка на работе, девчонки в школе. Тишина и покой царили в доме. И в душе Калмыка тоже.

Новый бешеный боевик с надуманными выкрутасами за живое его не взял. Немного посмотрев, Калмык заскучал и, с хрустом потянувшись, подошел к окну. Просвеченная солнцем желтизна листвы и прозрачный осенний воздух поманили на улицу. Он опустил взгляд и рассеянно оглядел двор.

На углу соседней пятиэтажки, как обычно, кружком стояли мужики. Как обычно. Трое. Вечные часовые. У помойки. Ха! Калмык ухмыльнулся и собирался уже отвернуться, как вдруг внезапно круг алкашей разомкнулся, и все трое, как по команде, подняли головы.

Они смотрели в сторону его дома. На окно Калмыка.

На него.

И он сразу узнал их всех.

Дядя Ваня. Лет шесть назад решил приторговывать водкой около универсама, Калмык дал ему в челюсть, чтобы не отбивал клиентов - тот пришел домой и скончался.