Игорь Гетманский - Игра и кара

Ну и хрен с ним, подумал Калмык. Раздраженный бес в нем подталкивал к решительным действиям. Никто еще не держал Калмыка так долго в страхе и напряжении, и поэтому он возьмет свой "макаров" и выйдет, и если надо будет, разрядит в кое-кого всю обойму, а потом переломает хребты этим ходячим мертвецам...

- Так, как ты сделал это Обряду? - спросил его чей-то ехидный голос. Но Калмык не обратил на него внимания. Он уже собирался.

Ясное утро не обещало никаких неприятностей с погодой. И вообще никаких неприятностей, судя по настроению Калмыка. Он бодро сбежал по лестнице, не забывая оглядывать темные проходы от лифтов к квартирам, быстро вышел из подъезда, зорко стреляя глазами по сторонам, и удовлетворенно взгромоздился на высокое кожаное сиденье своего "Чероки".

- Эй, придурки, стакан не уроните! - крикнул он из машины, проезжая мимо помойки. Клоуны развернулись и проводили его совершенно осовелыми взглядами. Наклюкались уже спозаранку. Под завязку.

Калмык действительно чувствовал себя, как будто выздоровел после болезни: в голове приятно звенело от свежего воздуха, прохладный ветерок взбадривал, и хотелось шутить. И так шутя он за каких-то четыре-пять часов побывал в десяти местах, обговорил кучу вопросов и заткнул почти все дыры в делах, что накопились за три дня. Правда, из своего района так и не удалось выбраться на Кутузовский, но зато теперь он был на Ленинградке, десять минут езды от дома, и вполне мог заехать к себе перекусить. Страшноватые впечатления последних дней выветрились из него, оставшись мутными тенями на задворках сознания. "Накрутил я себе в голове черт-те что, ерунда какая-то получилась. Надо будет потом обмозговать все получше. Справки навести кое-какие..." - легко подумал Калмык и взял курс по направлению к дому.

Он вовсе не собирался поначалу подсаживать мордатого мужика в кепке и в черных очках, голосовавшего на дороге. Но потом старая привычка не бедного нынче Калмыка взяла свое: расходы на бензин и мелкий ремонт своего любимого мустанга он давно привык возмещать мелким извозом. Да и пассажир, вроде, опасений не вызывал, фраер какой-то в болонье. Если до метро - подвезу, решил Калмык, лишний червонец не помешает.

- Куда тебе?

Мужик суетливо подбежал к джипу и назвал улицу. Рядом с домом Калмыка. На десять тысяч согласился сразу и прямиком полез в заднюю дверь. Фраер, презрительно подумал Калмык, как в такси ездит...

Он сразу же забыл про пассажира и стал выруливать с шоссе на тихую улицу, ведущую вдоль парка в его квартал, - движения там не было почти никакого - а когда сделал это, за спиной его раздался голос попутчика. И у Калмыка побежали по спине холодные мурашки.

- Вези меня, Володик, домой. Мне надо поговорить с тобой в знакомой обстановке.

Ернический тон. Солидный баритончик старого развратника. "Володик..." Голос Климушкина!

Он вывернул шею и увидел, как мужик снимает очки и кепку. Красная рожа с добрыми лучистыми морщинками у глаз сладко улыбалась Калмыку. Климушкин. Бомж, который должен торчать сейчас ногами в небо из кучи дерьма на городской свалке и кормить ворон. Володик, я вернулся!..

Калмык дернулся было к бардачку за пистолетом - "вот ведь дурак, куда упрятал!" - но тут огромный тесак с локоть величиной с диким скрежетом вонзился в приборную доску, и деревянная ручка ножа грязной культей закачалась у него перед носом. Калмык ошалело затормозил, и это было последнее, что он сделал самостоятельно, после он только слушал и выполнял команды.

- Я давно уже должен обсудить с тобой один вопрос, - ласково проворковал Климушкин и железным захватом обнял Калмыка за шею. Не его это была сила и сноровка: ни много, ни мало - сам Чикатилло беседовал сейчас с Калмыком! Душа моя не спокойна, Володик, и вот почему... - В горло Калмыка уперлось широченное лезвие другого тесака, не меньше первого. - Тебе удобно? Тогда поезжай, мать твою, и не нервируй меня, пока я не объясню тебе свою проблему.

Климушкин на мгновение ослабил хватку и врезал своим страшным ножом по стеклу боковой дверцы. Уж как у него это получилось, никто не скажет, только стекло - а было оно у Калмыка бронированное - разлетелось со взрывом на тысячу осколков, а вся верхняя часть дверцы от этого взрыва выгнулась наружу. Парализованный ужасом Калмык отжал сцепление и тихо тронул с места. Климушкин захохотал, навесил Калмыку здоровенный удар в ухо - тот только вобрал голову в плечи - и стал охаживать своим тесаком салон джипа. Трещала дорогая обивка сидений, хрустели стекла, жуткий хохот Климушкина сотрясал воздух. Сам демон бесновался сейчас у Калмыка за спиной, а он ничего не мог сделать и только тихо рулил, выпучив глаза, по такой мирной, еще зеленой и пустынной улице, лавируя между стеной парка и больничными заборами.

- Володик, дорогой, - рассудительно продолжил Климушкин, и острый тесак вернулся к горлу Калмыка. - Моя комната, долги, твои проценты и нервные затраты - все ведь это в прошлом, не так ли? И я рассчитался с тобой, ведь правда? Сполна, Володик, заметь это, сполна! - Климушкин значительно помолчал. - Но ведь мебель моя не входила в счет оплаты! - вдруг заорал он так, что завибрировали рессоры, и вдарил тесаком по спинке калмыковского сиденья Калмык ошалело шарахнулся вперед. - Ты отнес их на помойку, - тихо и печально констатировал он. - Но не это сейчас тревожит меня! Скажи мне, друг мой, скажи честно, но прежде хорошенько подумай, прежде чем отвечать абы как... Климушкин сделал просто смертельную по напряженности паузу и доверительно наклонился к уху Калмыка. - Как насчет моего холодильника, Володик? Моего маленького, компактного холодильника "Север-3", 1956-го года выпуска?! Что ты с н и м сделал? - Острие тесака надавило на шею Калмыка так сильно, что выступила кровь. - Ты оставил его на моей коммунальной кухне, на растерзание отвратительной соседке Клавке? Ведь так? Ответь мне скорее, Володик, оставил ведь, правда? Оставил, да?!

- Да, - выдавил из себя онемевший было ото всего этого Калмык и приготовился умереть.

- Вот и хорошо! - весело рассмеялся Климушкин и великодушно ослабил нажим тесака. - Значит, теперь мы сможем с тобой забрать его! - И снова захохотал.

Они въезжали уже во дворы квартала. До дома Калмыка было подать рукой. Он мог бы выскочить из машины и пронестись ракетой к спасительному подъезду, но проклятый Климушкин крепко держал его. Калмык уже оставил всякую надежду освободиться самостоятельно, как вдруг, когда они завернули в соседний двор, и он уже мог увидеть угол своей светло-кирпичной башни, Климушкин молча убрал руки и деловито засуетился сзади. Калмык, вместо того, чтобы вскочить и исчезнуть, машинально посмотрел назад и обмер. Климушкин проделал огромную дыру в спинке сиденья и теперь доставал из багажника запасную канистру с бензином. Крышка уже была отвинчена, бензин лился на изуродованную обшивку сидений, и его бедовый запах смертным духом опалил ноздри Калмыка. Климушкин зажег спичку, перехватил его взгляд и осклабился: