Василий Головачев - Реликт (том 2)

— Вряд ли это ему удастся, — заверил Ставр.

Трое интраморфов тоже вышли, причем Забава Боянова передала Ставру слоган нежного сочувствия и прощания, но ему недоставало еще одного прощания, и Грехов это понял:

— Двух часов тебе хватит?

Ставр покраснел, но взгляда не отвел.

— Хватит.

— Тогда встречаемся здесь же через два часа. Постарайся не ввязываться в сомнительные истории, тем более, когда тебя разыскивает безопасность.

— Постараюсь. Один только вопрос: кто еще пойдет с нами?

— Все, кого ты видишь.

Ставр оглядел улыбающихся Яна Тота и Диего Вирта, кивнул:

— Годится. А чужанин?

— И он тоже.

— Тогда все в порядке. — Ставр взметнул вверх кулак и стремительно вышел, уже видя, как он обнимает Видану.

Слова Грехова «постарайся не ввязываться в сомнительные истории» он вспомнил в тибетском бункере, где встречался с Виданой.

Им никто не мешал, и два часа пролетели незаметно, а потом в бункер ворвался Ярополк Баренц в боевом «бумеранге» и взял на прицел замерших друг возле друга молодых людей.

— У меня мало времени, ребята. Я знаю, Ставр, что ты улетаешь с Греховым. Ответь на вопросы, и я вас отпущу. Кто в команде? Когда старт? Откуда? В каком направлении?

— Зачем это вам? — спокойно спросил Ставр, хотя внутри у него все сжалось. Он знал, что Баренц закодирован и работает на ФАГа. Каким же образом ему удалось проникнуть в заблокированный для него канал метро?

— Как вы сюда попали?

— Пути Господни неисповедимы, — мрачно пошутил бывший воевода синклита. — Давай говори, мальчик, не заставляй меня применять силу. У меня тут целый арсенал в костюме: «шукра», «универсал» и кое-что помощней. Даже тебе не справиться с выстрелом в упор.

— Может быть, поработаем в контакте?

— Я уже немолод, да и после того, как ты «поработал» с Джезенкуиром, вряд ли найдется охотник составить тебе конкуренцию. Давай не тяни.

— А если я не скажу, вы нас убьете?

Видана, ничего не понимая, переводила взгляд с одного на другого.

— Ты о чем, Ставр? Чего вы хотите, Ярополк?

— Я не один, — медленно сказал Баренц, темнея. — Со мной взвод гуррах с аппаратурой зондажа. Я убивать вас не буду, вас убьет зондаж. У меня нет выбора.

— Выбор есть всегда, — раздался сзади ровный голос, и в помещение вошел Габриэль Грехов собственной персоной. Не обращая внимания на готового открыть стрельбу Баренца, прошел на середину комнаты, мельком взглянул на полуодетых Ставра и Видану, на пустую бутылку шампанского на столике возле кровати.

— Идите, ребята.

— Я… буду… стрелять! — скрежещущим голосом произнес Баренц.

— Идите, идите. — Грехов подтолкнул растерянную Видану к выходу. — Старик шутит. — Повернулся лицом к Баренцу и шевельнул пальцем. Комната с гулом качнулась, изменила форму, сжалась и снова стала прежней. — Пусть дети уйдут, Ярополк, а мы поговорим.

Ставр хотел возразить, но встретил черный, бездонный взгляд Грехова и повел Видану к двери, захватив по пути одежду.

В коридорчике они оделись, заняли кабину метро, вышли в Софии, поднялись на холм, освещенный лучами вечернего солнца. Ставр поцеловал девушку в щеку, но Видана удержала его:

— Что происходит, эрм? Почему Баренц… там… с оружием? Он с ума сошел?

— Нет, Дана, его запрограммировали.

Глаза Виданы расширились, она закрыла губы ладонью.

— Боже мой! Что же теперь будет?

— Не знаю. Грехов найдет выход. Кстати, ты совершенно не обратила внимания на… мой… на меня…

— Обратила, мой милый. Ты теперь похож на металлическую статую, разве что чуть более теплую. А вот ты — действительно не заметил…

— Что?

— Я тоже сделала Д-прививку, так что мы теперь неразлучны. Уговори Грехова, чтобы он взял меня с вами. Я просила, но он отказал.

Ставр долго смотрел на зябко вздрагивающую девушку, на губах которой играла легкая улыбка, осторожно обнял, словно драгоценную вазу из хрупкого хрусталя, поцеловал в губы.

— Ты очень красивая на фоне вечернего солнца. — Отступил на шаг, откровенно любуясь ею. — Но ведь кто-то должен ждать меня здесь, дома? Какой еще стимул может гнать интраморфа из дальних далей на Землю?

— Лицемер! — Она сердито топнула ногой, отвернулась. — Уходи, видеть тебя не желаю.

Когда она повернулась обратно, его уже не было рядом, и душа девушки рванулась следом, плача и смеясь, обнимая и целуя…

В бункере Железовского уже никого не было, и Ставр завернул к Баренцу, который жил на окраине Североморска. Однако воеводы дома не оказалось. Постояв в задумчивости у дверей, Ставр сел в такси и ввернулся обратно к метро, с горечью пережив встречу с бандой ублюдков на аэрах, которые с визгом и хохотом облили светящейся краской монумент Славы на берегу Кольского залива, возведенный в честь моряков, погибших во время Второй мировой войны, сотни лет назад.

Мир не менял своих ориентаций на вседозволенность и продолжал смеяться, любить, веселиться, искать наслаждений, беситься и ненавидеть, несмотря на неумолимое приближение «конца света» в паутине нагуалей. Те же, кто это ощущал, спешили воспользоваться своим знанием, презирая всех, в том числе и самих себя, возводя свои потребности в ранг высшего закона, отрицая нормы морали и этики.

Проводив глазами армаду «ангелов ада», закусивших удила, Ставр повернул аэр на восток и вскоре вылетел из городской визуально-рекламной зоны, остановил такси над лесом, оглянулся.

Сзади над ночным городом вставали столбы и облака света, носились рои цветных огней, пронзали небо трассы звезд, струи искр соединялись в слова и образы, распадались, чтобы снова собраться в объемные фигуры и радуги реклам. Ветер принес шум, беспечный смех, крики, обрывки музыки, и Ставр, передернув плечами, бросил машину вниз, к метро.

Однако точно такая же светошумовая феерия встретила его и в Брянске, где жил Грехов. Ставр не стал выходить прямо в доме Габриэля, а решил воспользоваться такси и пожалел об этом, когда наткнулся точно на такую компанию, что и в Североморске. С окончательно испорченным настроением он снизился и на бреющем полете, на высоте не более метра над водой, добрался до владений Грехова, расположенных на обрыве над Десной.

Никто не бросил ему упрека в задержке экспедиции, хотя все давно уже были готовы к походу.

— Извините за опоздание, — сказал Ставр без особого раскаяния. Повернулся к Грехову, который возился над каким-то живым с виду черным слизняком. — Что вы… сделали с Баренцем?

— Ничего, — оглянулся Габриэль. — Он будет спать в одном из моих ранчо до нашего возвращения. Надевай-ка вот это, — Грехов ткнул пальцем в «слизняка».