Василий Головачев - Реликт (том 2)

Прошло десять минут, пятнадцать, полчаса, а они все еще крутили спираль дуэли, окруженные кольцом подоспевших к финалу десантников основного отряда. Наконец Ставр начал выдыхаться. Пси-резерв его был на исходе, а на сверхскорости он уже не мог работать в полную силу. Все его удары достигали цели, но практически не травмировали Джезенкуира, чье тело было не только заковано в прочный мышечный каркас, но внутри, под мышцами, имело еще и хитиновый панцирь. В течение всего изнуряющего боя так и не удалось определить уязвимые места монстра.

Тогда Ставр начал отступать, припоминая приемы из той системы боя, записанной Греховым, которые человеку Земли невозможно было изучить и применить из-за специфики строения тела разработчиков этой системы. И он нашел ответ! Правда, когда сил уже совсем не осталось.

Уязвимым местом эмиссара были его ноги! Именно в них прятались главные нервные узлы, защищенные мощными мышцами и костно-панцирным каркасом. Не приходилось теперь удивляться, почему Джезенкуир использует ноги так редко и неохотно, а ведь сила удара каждой была не менее двух тонн!

«Молодец, эрм!» — просочилась извне чья-то мысль.

Впрочем, это сказал Грехов, знавший особенности строения тела эмиссара, но не имевший права сообщать это своему товарищу во время боя.

Ставр изменил тактику, раз за разом как бы «проваливаясь» в защите и «случайно» попадая по ногам эмиссара то рукой, то ногой. Третий его выпад нашел болезненную точку на колене Джезенкуира, и тот вскрикнул, отпрыгнув назад на добрых четыре метра.

Еще дважды успел попасть Ставр по тому же месту, как ни ухитрялся противник защищать колено, а потом нанес сильнейший удар — с выплеском лавины энергии, последней, что оставалась, — по другому колену, точно рассчитав точку приложения силы. Ребро ладони с хрустом смяло бугор над коленной — но не чашечкой, как у человека, а вилкой, и Джезенкуир заверещал, упал, откатился с воплем, встал на ноги, снова упал и… хромая, бросился бежать к «беседке». Один из камней, лежащих возле нее, вдруг раскрылся, эмиссар нырнул в отверстие, как в воду, но уйти не успел: длинная белая молния разряда компакт-преобразователя догнала его, обдав всех стоявших вблизи волной адского холода, и Джезенкуира, Добивающегося Милости, эмиссара ФАГа в Солнечной системе, не стало!

— Все, — сказал Грехов будничным тоном; стрелял он. — Пора заканчивать с этими детскими играми в непревзойденных мастеров боя. Тот, кто придет ему на смену, не станет разговаривать с нами на этом уровне.

— Кто придет? — угрюмо поинтересовался Железовский.

— Эмиссар второго порядка, отвечающий за всю Галактику. И, боюсь, справиться с ним будет очень нелегко, если вообще возможно. Пора в путь.

— Ку-да? — спросил вконец обессилевший Ставр в два приема.

Грехов подошел к нему, подставил плечо.

— За помощью, мальчик. Я не знаю, где сейчас Конструктор и куда ушли Сеятели, но стоит попытаться попросить у них помощи. Пойдешь со мной?

Ставр закрыл глаза. Сил ответить «да» у него не было.

Часть вторая

ВОЙНА ЗАКОНОВ

Панкрат — Грехов

Команда

Два дня десантники приходили в себя после боя на базе эмиссара. Правда, в разных местах: Железовский — в своем бункере с женой и внучкой, Прохор Панкратову себя дома, также опекаемый женой, тестем и тещей Анастасией, и лишь Ставр с Герцогом остались на базе, где приняли участие в исследовании гигантского корабля эмиссара, захваченного без особых трудов десантом землян. Джезенкуир был слишком уверен в своих силах и поэтому не успел дать команду инку базы на самоуничтожение.

Несомненно, во время боя его поддерживали, подпитывали пси-энергией эгрегоры помощников: Алсаддана, Шан-Эшталлана и Еранцева, потому что сразу после его гибели фоновый «шум» пси-поля, вызывавший у рядовых десантников обмороки и головные боли, ослабел и вскоре сошел на нет. База оказалась в руках людей, и ее решили сделать естественной резиденцией «контр-3», оставить в Солнце, изучить и приспособить для своих нужд. А изучать там было что: база оказалась многомерным объектом и скрывала в себе мир, эквивалентный по объему и массе таким космическим объектам, как системы солнечных преобразователей энергии, опоясывающие Солнце. Но мир этот был сложнее и таил неисчерпаемые запасы технологических решений, к которым земная наука только подбиралась.

Ставр и Герцог испытали истинное наслаждение в исследовательских походах по базе, удивляясь больше не высочайшему уровню чужой науки и техники, а тому обстоятельству, что все это великолепие было использовано во зло. Вопрос, почему эмиссар, существо, принадлежащее данной метавселенной, решил выступить на стороне ФАГа, остался открытым.

— Если только он лично не встречался с Фундаментальным Агрессором и тот его не закодировал, — сделал резюме Герцог, когда они с Панкратовым вернулись из очередного разведрейда.

Ставр покачал головой:

— Уровень владения полем Сил у эмиссара таков, что внушить ему что-то не представляется возможным. Хотя, с другой стороны, что мы знаем о возможностях ФАГа?

— Или даже о возможностях эмиссара второго порядка, которым нас пугает Грехов?

— Едва ли пугает, он знает, Пауль. Габриэль — экзоморф, и его возможности также лежат за гранью моего воображения. Уверен, он и с эмиссаром-2 справился бы, да только видит дальше и желает добраться до главного, до короля. Пешки и другие фигуры его не интересуют.

Герцог хмыкнул, разглядывая лицо Ставра, отливающее металлическим блеском.

— Не буду спорить. Как ты себя чувствуешь?

— Я быстро восстанавливаюсь, все нормально.

— Он взял тебя в свою команду? Когда вы отправляетесь?

— Пока не знаю, он даст сигнал.

— Желаю удачи, эрм. Хотел бы и я пойти с вами, да на Земле дел невпроворот. А уж если появится новый эмиссар…

Ставр встретил взгляд Герцога и поежился. Пауль тоже хорошо видел будущее и знал, какие испытания выпадут на его долю и на долю друзей.

Они расстались, а уже через час Панкратов услышал пси-зов Грехова:

«Мы ждем тебя, возвращайся».

Даже не переодевшись, как был в «бумеранге», Ставр преодолел миллионы километров и вышел из метро в доме Габриэля.

Здесь его ждал сюрприз. Едва он вошел в коридор, как наткнулся на трехметровую черную глыбу чужанина, до пояса завернутую в дырчатую, отблескивающую золотом фольгу. Остановился. Чужанин «смотрел» на него — в псидиапазоне — с каким-то определенным интересом, потом сказал на своеобразном, ломаном пси-огненном языке, слова которого высвечивались в сознании собеседника в форме трепещущих струй северного сияния: