Александр Уралов - Data: полтора столетия будущего

Любая информация становилась «прозрачной». Пароли и системы защиты, рассчитанные на перебор триллионов комбинаций, взламывались менее чем за месяц.

Однако ещё до начала Святого Джихада человек научился подключаться к Сети с целью прямой передачи массивов данных, — т. наз. «воин-пароль» (устар.). Кроме того, подключение достаточно быстро начало преследовать и более сложные задачи. Воины входили в ментальные контакты с целью разведки боем и силового перехвата глубоко законспирированных ключевых, каркасных и иных тайнофайлов, хранимых в ментальных слоях специально обученных «связных» или «гонцов».

Начались безумные — во всех смыслах — ментальные войны, окончание которых пришлось на период…»

(Учебник для средних и старших классов «Развитие цивилизации от каменного века до наших дней»)

«… Ментальная война — это война подсознательных страхов и фобий. Даже если у вас не так уж и развито абстрактное мышление и художественное воображение, то всё равно, при малейшей поблажке самому себе — вы обязательно потерпите крах! Помните, вы воюете в мире, где возможно всё. Физическая, политическая и ментальная подготовка воина — залог его грядущих побед в мирах кошмаров и ужасов, неотличимых от реальности! Каждая ваша победа, это победа над собой, но не для себя одного, а во благо мира, во благо России!..»

(из Устава Ментального Воина)

В морге было прохладно и неожиданно уютно по сравнению с влажной жарой хилых акациевых аллей Академии.

Прозектор стянул перчатки и небрежно бросил их в хлюпнувшую пасть старенького утилизатора.

— С каждым годом они всё моложе и моложе, — пробормотал он, закуривая модные нынче сигареты, стилизованные под старинные, табачные. — Помню, как года полтора назад меня дрожь брала, когда вскрывал первого шестнадцатилетнего пацана, умершего от обширного инфаркта. А теперь они косяком идут. И — ничего!

— А что вы хотели? — равнодушно ответила пожилая ассистентка, вглядываясь в работу автомата-бальзамировщика. — Воюют всегда молодые. С энтузиазмом. Во все времена, во всех странах. У них в группе только Cяо Мэй восемнадцатый год пошёл, а остальные — все моложе.

С потолка упала капля, разбившись о холодный живот Василия, на котором вертикальный разрез аккуратно зашивался суетливыми гибкими щупальцами.

— Чёрт, опять! Я отправил уже три служебные записки, чтобы наконец-то перекрыли течь на первом этаже! — раздражённо сказал прозектор, тыкая пальцем в клавиатуру: «Курсант Василий Лахтин. Причина смерти…». — Мало того, что мне третий день ремонтируют нормальный комп, так ещё и это!

Тёмно-вишнёвый ароматный пепел свалился с кончика сигареты и мягко рассыпался, попав между клавиш.

— Командирам теперь не до этого. Наступление! Сколько готовились-то! Ну, и пошло-поехало — считай, даже с третьего курса практически всех слизнули, а это всё-таки девятнадцать человек! — продолжила ассистентка.

— Они там как рассуждают? — не слушая, пробормотал доктор, вглядываясь в мокрое пятно на потолке, — Покойникам, дескать, всё равно, и вы пока в своём подвале перебьётесь. Нет, ну куда это годится?! Компьютер — рухлядь, потолок протекает…

— «Перебьётесь»! — злился прозектор, впечатывая в пробелы стандартного бланка результаты вскрытия. — Я им там «перебьюсь»…

Автомат-бальзамировщик наложил последний шов и залепил его лентой телесного цвета. Мозг Василия уже плавал в консервант-жидкости, ожидая более подробного исследования. Прозектор очень надеялся за время наступления всё-таки успеть набрать свежую статистику по глубоким ментальным поражениям по протоколам YMD и выйти, наконец, на звание имам-доктора. Что-то подсказывало ему, что именно в этом направлении можно что-то довольно быстро нарыть, а иначе войну он закончит в том же звании и в той же должности.

Итак, полюбуйтесь, приходится вскрытия трупов делать, как простому прозектору. Врач запихнул окурок обратно в пачку, на восстановление, вздохнул и дал бальзамировщику команду одеть тело в парадный комбинезон для церемонии прощания.

Курсант элитной Академии, третьекурсник, эмир трёх звеньев и командир подразделения глубокой разведки Василий Лахтин был полностью готов к почётной отставке.

Вечером свободные от боевого дежурства курсанты соберутся в Зале на траурную церемонию.

Тем временем Мъяга-Хо, Женька и Нгори, проходили ускоренную реабилитацию. Их тройку хотели расформировать, но полковник Д. решил назначить им нового командира, четверокурсника Селима, который хорошо зарекомендовал себя в наступлении.

_конец файла_

КОЛЬКА И ВСЕМИРНЫЙ ЗАГОВОР

Колька, — Николай Васильевич теперь, что уж там, годы! — знаком мне давно. Он не стареет. Когда-то он работал у меня в лаборантах. Есть такие люди на Руси… и я их очень люблю. Руки у них к месту пришиты, а не к заднице. Вот и Колька у нас — мастер, хоть и работает всегда торопясь. При этом он умудряется не делать ошибок, а это уже — высший класс!

…1983-й. Колькина папироска прыгает из одного уголка рта в другой, беспрестанно затухая, и Колька, ковыряясь в потрохах старой ламповой пересчётки, выдаёт:

— Шаттлы! Много ты понимаешь в этом, молодняк! Это всего лишь второй этап — спутники наши тырить и перепрограммировать. Америка, понял? На первом этапе они хитрую штуку сделали. Думаешь, почему они на Луну шесть раз летали, а потом прекратили, а? — Колька победоносно оглядывается на меня.

Я пожимаю плечами. Во рту у меня, вместо папиросы, с десяток диодов и говорить мне никак нельзя, иначе придётся ползать по полу, собирая эти маленькие дефицитные фитюльки. В открытое огромное окно шпарит летнее безжалостное солнце. К дюралевым рамам нельзя прикоснуться голым локтем — ожог неизбежен. Я давно уже разделся до пояса и чувствую, как начинает подгорать спина, но накидывать халат не хочется. Как это Колька умудряется не испечься заживо в своём вечном потёртом пиджаке, с уже проступившим мокрым пятном на спине? Густой аромат травы вползает в окно. В этом вязком амбре слабо барахтается стрекотание кузнечиков. Я тычу заточенным жалом паяльника в канифоль и в комнате остро пахнет хвойным лесом.

— Шесть раз они летали, чтобы шесть ракет установить, — торжествующе говорит Колька, изогнувшись под немыслимым углом и выкусывая из недр пересчётки тусклую пипку конденсатора. — Шесть ракет. По числу самых важных городов в СССР.