Александр Уралов - Data: полтора столетия будущего

«СИСТЕМА ПЕРЕНАСТРОЕНА. ВОЙТИ?»

— Давай! — упрямо сказал Василий.

Сейчас он всё-таки пройдёт до точки вектора сопротивления, пробьёт проход! За ним ринется его тройка: Нгори, Мъяга-Хо и Женька. Общими усилиями они доломают защиту, — одним мощным ударом всё-таки вскроют хранимые ментальные файлы, столь необходимые для продолжения наступления!

Это наступление будет продолжено!

Это наше наступление не остановить!

И на острие всплеска всеобщего гнева будет он — Василий Лахтин, которому скоро исполнится заветные шестнадцать лет! И он — один из тех самых, — вы понимаете?! — тех самых шестидесяти курсантов, которых отобрали из сотен тысяч парней и девчонок по всей России!

Василий Лахтин!

Россия!

Мужчина и воин!

… три визжащие твари мгновенно вцепились ему в живот. Василий попытался оторвать их от себя, но они вгрызались в плоть, упруго скользя под пальцами. Василий закричал. Какая страшная, звериная боль!

Всё исчезло. Остались только он и боль.

Боль поглотила весь мир. Она была везде. Она была всем.

…и небеса померкли для него.

И всё вдруг закончилось. Он лежал в сыром подвале, задыхаясь на куче вонючего, как адская бездна, тряпья. Нгори, как облитая защитным трансдермом, протянула ему флягу бодрящего. Лицо её горело.

— Как ты? — спросила она, оглядываясь и крепко сжимая дезинтегратор.

— Вхожу в норму, — сипло сказал Василий. — Сходу вляпался.

— Аккуратнее надо было входить, — сказала Нгори. — А ты, как на вечеринку вывалился.

Кирпичи свода начали шевелиться. Сквозь щели между ними посыпались белые черви с чёрными головками. Егор тотчас закрыл лицо щитком шлема. Черви копошились на трансдерме, пытаясь прокусить его. В углу подвала ворочался изъеденный язвами голый старик. Он повернул к ним голову и раскрыл беззубый рот. Из живота его свисали провода и внутренности.

— Уходим, — сказал Василий и вскочил на ноги. — Нгори, иди следом!

Старик раскрыл рот ещё шире. Изо рта вываливалась горячая жижа. Нгори отвернулась.

Они проскользнули по пульсирующему проходу и провалились по пояс в шевелящуюся бурую жижу. Сверху с воплями падали ободранные до мяса люди. Нгори сшибло с ног и Василий рванулся к ней, по плечо погрузил руку, нащупал что-то упругое и скользкое и… ухнул в яму.

Нгори нигде не было. Яма была земляная, с торчащими из стенок корнями. Откуда-то сверху падал дождь. Василий попытался подпрыгнуть и ухватиться за корень, но упал обратно, ободрав себе живот. Он был абсолютно гол. Равнодушная Нгори уже лежала под ногами. Горло её пересекала чёрная запёкшаяся рана. В глазницах торчали отрезанные большие пальцы.

Сяо Мэй бросила в яму первую лопату земли…

Потом Василий долго пробирался через узкий лаз в земле. Отвратительные скользкие мокрицы лопались под руками. Усилием воли он всё-таки подавил в себе дикий приступ клаустрофобии и вновь оказался облечённым в трансдерм. Мъяга-Хо и Женька вытянули его на поверхность, где мрачные люди в кольчугах уже тыкали факелами в огромную кучу сухого хвороста. На вершине костра первокурсница Наташка, рыдая, билась в колючей проволоке, которой её привязали к столбу. У её ног сидела абсолютно поседевшая Нгори и мерно раскачивалась из стороны в сторону. На лице и плечах её кровоточили многочисленные порезы.

Втроём они расстреляли палачей и Мъяга-Хо вытащил Нгори на палубу океанского лайнера. Он наскоро сканировал ментальным эго-полем несчастную девушку. Нгори не отзывалась. Они отправили её в сон и её тело медленно растворилось во влажном солёном воздухе. Значит, они остались втроём.

Но выросшая за бортом гигантская тёмно-зелёная волна расшвыряла их в разные стороны. Василий тонул, уже чувствуя, как вода врывается в его лёгкие, размочалив их в кровавые мокрые клочья… но его рванули за волосы и избитый в кровь Женька выволок его в боковой окоп. Артобстрел был в полном разгаре.

— Где Мъяга-Хо? — заорал Василий, отплёвываясь от сухой пыли, дерущей глотку.

— Отнесло в сторону, — крикнул Женька, набивая магазин от калаша. — Если сумеет — прорвётся, а пока тебя только я прикрываю, понял? Тяжко нам сегодня придётся!

Близкий разрыв осыпал их комьями земли и заволок удушливой пылью. Кашляя, Василий потянулся к Женьке, но тот сидел, откинувшись к стенке окопа, и только как-то странно дёргал руками и ногами. Василий засмеялся. Он смеялся и смеялся, кашляя до рвоты, и никак не мог остановиться. Ну, не смешно ли? Осколком Женьке аккуратно срезало голову, оставив только нижнюю челюсть, болтающийся запылённый язык и кровавый пузырь, вздымающийся из перебитой трахеи.

…надо остановиться, надо остановиться!..

Он чувствовал, что Связной где-то рядом. Совсем рядом! Ещё немного, ещё совсем малую толику воли и терпения, и он сможет передать ему все те данные, которые ждут компьютеры Центрального фронта. Координаты, перехваченные коды «свой-чужой», тайнофайлы… всё это он помнит, помнит хорошо, да! И сейчас он передаст их Связному, который, улыбаясь, сидит за столом рядом с полковником Д., кивая головой.

У экрана школьного монитора так приятно спокойно сдавать экзамен, не торопясь нанося на матовую поверхность строчки цифр и символов. Вся группа аплодирует. Осталось только добавить последний штрих. Василий берёт в руки старенький потёртый менто-щуп и наводит его на экран. Итак, координаты, коды «свой-чужой» и…

Стой! Стой!!!

Это ловушка! Это не Связной, это ловушка!

Оглушающий удар взрыва выбрасывает его через окно. Осколки стекла легко распарывают его тело. Он падает на огромную кучу металлической стружки и над ним склоняется мёртвое лицо Сяо Мэй. «Коды?!» — говорит она. Изо рта её пахнет ужасной гнилью.

— Коды?! — невнятно повторят она, и поднимает ржавый гвоздь. — Тайнофайлы?

Василий кричит. Он уже ничего не может сказать. Гвоздь медленно выскребает его глазницы. Господи! Господи!!!

Когда милосердная система отключилась, Василий ухнул во тьму, где пахло нашатырём и йодом.

«… после удешевления производства компьютеров уровня квантового программирования, а также глобального развития беспроводной связи, Сеть стала единым организмом. Захват и уничтожение групп и формаций скоплений компьютеров не приводил к потере данных, многократно дублирующихся самой Сетью в процессе ввода.

Любая информация становилась «прозрачной». Пароли и системы защиты, рассчитанные на перебор триллионов комбинаций, взламывались менее чем за месяц.