Старость аксолотля - Яцек Дукай

гонялись вокруг за кружащими листьями, будто диснеевские щенята, щебеча рекламные джинглы прошлого века.

У подножия осыпающегося небоскреба Гжесь встретился с Дагеншеллом.

– Этот твой ящик ловит ультразвуки?

– Не бойся, малышка ничего не услышит, ты все заглушаешь своим ревущим кулаком.

– Она не услышит, да и в любом случае не поймет, но ириготи все теснее связываются с Маттернетом. У Чо тут везде уши.

– Теперь уже ты впадаешь в паранойю.

– Погоди, пока я в самом деле не дал тебе повод для паранойи, – Гжесь фактически перешел на ультразвук.

– Нас не могут надуть сильнее, чем уже надули, – проворчал Дагеншелл, эмотируя фак-офф для Бычков, гномиков и всего проекта «Генезис».

– И что? Ляжете брюхом кверху и будете ждать потопа?

– Ха! В «Большом Замке» теперь строят орбитальные планы. Нужно, понимаешь, повесить новые спутники, восстановить глобальную связь, а потом торговать этой монополией.

– Уже вижу. Как они вдруг достают из рукава отряды космических инженеров. Кто из трансформеров был в Раю специалистом по топливу для ракет-носителей? Даже не смешно. Нет-нет, я имею в виду кое-что иное.

– Что?

– Чтобы вы все-таки состряпали эту новую жизнь в океанах.

– Как?

– Силами своих Чо, Ярлинок и Лагир.

Дагеншелл эмотировал полное непонимание.

– Говори, говори.

– Знаешь, что они со мной сделали?

– Замедлили тебя по-уральски на всю войну, ты уже мне плакался по кабелю.

– Не только. У них мои бэкапы, – Гжесь эмотировал едкую, будто кровь инопланетян, горечь. – Они подстраховались, чтобы не остаться без мастера-умельца по харду. Если я захочу уйти, меня запустят с запасного сервера. Потом проверят, не хочет ли и этот дубль уйти, и будут каждый раз предлагать новые условия, пока не убедят какого-нибудь меня остаться, и я стану без конца грести навоз для доктора Чо.

Дагеншелл замер на половине тирады Гжеся.

– Ты хочешь уйти к нам?

Гжесь дохнул соплом на десять метров, и Алиса с ириготи погнались за его выдохом до самого перекрестка аллей.

– Я же тебе говорил: сам я ничего хорошего для вас не сделаю, я спец по харду, в жизни два-ноль не разбираюсь. Как, впрочем, и в жизни один-ноль. Я разбираюсь в машинах.

– Так что тогда?

– Я спец по харду, у меня есть все ключи и отмычки, это я продуваю им системные платы и чищу оптическую память. Рори могла вломиться в нейрософт, но я – я вхожу в подвалы серверной, извлекаю те модули памяти, отсоединяю RAID-массивы[106].

– Ты говоришь о физической краже?

– А как? Мне незачем ломать защиту софта и строить из себя программиста – которым я не являюсь, – чтобы открутить винты и отсоединить жгуты. А потом козлики из «Роял Альянса» наверняка вгрызутся в это на своих компах в Японии методом брутфорса[107], и вы создадите там собственных Чо, Картеров и Ярлинок, всю команду проекта «Генезис».

– Они голосовали против нас, а теперь вдруг захотят для нас работать?

– Подумай немного. Вы сделаете в точности то, на чем подловила меня Рори: будете запускать этого Чо раз за разом, до тех пор, пока какая-то из версий сама не пожелает повторить у вас сотворение мира. Могу даже предположить, какова будет ее мотивация: о, тот Чо – вовсе не я, я другой Чо, лучше которого нет, и я покажу старику Винсенту, как делается жизнь!

– И что, тогда будут два проекта «Генезис 2.0», две природы, два человечества?

– По крайней мере два.

Слава Осени тем временем завладела большей частью охваченной сетью материи над Чарльз-ривер, десятки ириготи крутились под стальными ногами Гжеся и Дагеншелла, складывая из листьев и веток фрактально прекрасные мандалы, будто тибетские песочные мантры. Гжесь сразу же сдувал их в сторону общественной свалки, но это нисколько не смущало меланхоличный вектор Маттернета/ириготи, и он начинал заново, изображая при этом симметричные граффити на матерницевых поверхностях зданий и дорожек. Несколько дней назад Гжесь с крыши Медиалаба наблюдал, как по матернице МТИ проплывают векторы ириготи величиной в пять-десять квадратных километров, сиявшие ночью, как уцелевшие огни небоскребов Бостона.

– А ты? – Дагеншелл заскрежетал металлом о металл Гжеся – брутальное эхо дружеской фамильярности. – Что ты с этого будешь иметь? Кроме мести?

– Я, само собой, хочу невозможного. То есть того же, что и все, – возвращения в Рай, – он выключил воздуходувку и посадил себе на плечо хохочущую Алису. – Когда снова возьметесь за Homo sapiens, я хочу воспитать его по-своему. От эпигенеза до сказок на ночь. Не так, как здесь. Здесь был эксперимент и полный беспредел, они сами не знали, что делают.

– В первый раз тем более никто не знал.

– В первый?..

– Ну, в Раю. Эволюция. От амебы. Естественная история человека. Тоже ведь беспредел?

Гжесь выдержал многозначительную паузу (отсутствие эмота – тоже эмот).

– Знаешь, что означает на сленге Проекта «минусы»? Я бы тебе показал, будь у нас время. Ярлинка держит их в формалине рядом со своими комиксами. Некоторые даже сами выглядят так, будто прямо из «Марвела». Приплод номер один они воспринимают как рождение Христа – лишь годы спустя от него начали отсчитывать весь Проект, рекомбинация за рекомбинацией. До этого же состоялось полтора десятка полностью неудачных попыток эпигенеза. Вроде ДНК в порядке, а рождается чудище. Или вообще не рождается, скисает в утробе инкубатора. И это как раз те самые «минусы» – приплоды минус один, минус два, минус пять, минус пятнадцать.

– Черт побери. Так что, мы, мы из Рая, считая все те миллиарды лет назад, мы все были – чем? Цивилизацией минусов?

– Ха! Жизнь минус.

Они дошли до кучи листьев, и Алиса спрыгнула с головы Гжеся прямо на спины и лапы ириготи.

– Ура! Ура их, ура!

Гжесь запустил воздуходувку на полную мощность и, присев, направил сопло под углом от земли, так что бегущие к нему и Алисе ириготи попадали прямо в ревущий поток воздуха и, внезапно взмыв, пролетали по дуге несколько метров, размахивая ручками, ножками, хвостами, усиками, крыльями, прежде чем с писком шлепнуться в мягкую груду листьев.

Цирк Пчел на это время завладел всем Маттернетом вдоль Амхерст-аллеи, даже фонари вдоль аллеи и свет в окнах МТИ мигали в ритме Гжесевых ураганов.

– Вот и вся твоя уборка.

Гжесь эмотировал Дагеншеллу самую широкую из улыбок Шрека.

– Зато веселья хоть отбавляй!

– Ура! Ура! Ура!

– И ты в самом деле к этому готов? Оставить тут ее, их всех? – Дагеншелл показал инфракрасным лучом на Алису, которая валялась в листьях, покрикивая на подлетающих талисманов. – Ты никогда больше их не увидишь, тебя к ним не допустят.

– Знаю.

– Это