Айзек Азимов - «Если», 1995 № 02

Я уставился на неё, думая, как она сумела сказать это, и надеясь, что она знает: я испытываю то же самое чувство. Я несколько раз открыл и закрыл рот, потом сжал её руку, и мы пошли дальше.

Мы подошли к большому неглубокому озеру, которое извивалось среди тростников и кустарников, и немного постояли, глядя на воду и ничего не говоря. Однако на этот раз молчание было непринуждённым, поскольку нам обоим нужно было много о чём подумать.

Потом внезапно всё переменилось.

Думаю, Кареглазка увидела это первой. Она сильнее сжала мою руку и слегка приоткрыла рот — и в этот самый момент я увидел, что поверхность озера дрожит.

Оно появилось из-за поворота, где рукав озера исчезал из виду; оно появилось, словно ледяной луч вдоль поверхности, простирая сверкающий кристаллический отросток, потом другой, стремительно заполняя все пространство блестящими алмазными гранями, вытягиваясь вперёд, в то время как озеро стонало и скрипело и внезапно стало тихим, неподвижным, кристально-твёрдым.

Послышался далёкий пронзительный вопль, полный ужаса, затем испуганный мальчишеский крик.

— Там, в озере, ледяной дьявол! — крикнула Кареглазка. — Он кого-то схватил!

Глава 9

Вся поверхность озера теперь блестела, словно отполированное серебро на полуденном солнце; трещины, возникшие в момент кристаллизации, исчезли, и все озеро теперь представляло собой единую однородную массу. За исключением того, что где-то под этой сверкающей поверхностью таился ледяной дьявол… Сделав шаг, я услышал треск. Земля, которая мгновение назад была мокрой и податливой, теперь стала твёрдой, блестя сквозь траву все тем же холодным зеркалом. Снова послышался крик Вольфа.

— Идём, — крикнул я, таща за собой Кареглазку. Мы осторожно шагали по жёсткой упругой траве, опасаясь наступить на стеклянистую поверхность, на случай если ледяной дьявол почувствовал наше присутствие. Я обнаружил, что оказался в тупике, балансируя на кочке, зная, что до следующей слишком далеко. Я огляделся вокруг и увидел Кареглазку, тоже стоявшую на ненадёжной опоре.

— Что будем делать? — спросил я. — Ты можешь вернуться назад?

— Могу… — она повернулась и посмотрела в ту сторону, откуда мы пришли. Послышался далёкий крик Ленты. — Но не думаю, что это поможет, Дроув. Ледяной дьявол заморозил всю воду вокруг. Нам никогда не выбраться отсюда, если только мы не пойдём по поверхности.

— Это безопасно?

— Говорят, что да. Говорят, пока ты идёшь и пока ледяной дьявол занят чем-то другим… Если бы он захотел поймать нас, ему пришлось бы отпустить того, кого он уже поймал.

— Ладно. Я пойду первым.

Я ступил на хрустальную поверхность озера. Под ногами она была твёрдой, как камень; я наклонился и осторожно дотронулся до неё: холодная. Я кивнул Кареглазке, и она сошла со своей кочки, крепко держась за мою руку.

— Где они? — спросила Кареглазка. — По-моему, Вольф звал оттуда.

Вольф снова закричал, и внезапно я увидел его и Ленту за кустами, шагах в тридцати от нас.

Лицо Ленты было белым от боли, а Вольф склонился над её лодыжкой. Когда мы подошли, он взглянул на нас.

— Ледяной дьявол схватил её за ногу, — безжизненно сказал он.

Я присел рядом с ними. Правая нога Ленты прочно застряла в озере. Ногу прихватило чуть выше лодыжки, и сквозь прозрачный кристалл я мог различить туманные очертания её ступни в красной туфле. Давление, похоже, было значительным, и меня удивило, что девушка не кричит.

— Что будем делать? — спросил Вольф.

Все смотрели на меня, и я не мог понять, почему.

— Кареглазка, — попросил я, — не могла бы ты немного посидеть с Лентой? Мне нужно поговорить с Вольфом. — Я подумал, что таким образом мы могли бы спокойно обсудить безнадёжную ситуацию, не тревожа больше попавшую в ловушку подругу.

Мы с Вольфом отошли в заросли.

— Я однажды видел, как подобное произошло с птицей, — рассказал я и описал гибель снежника. — Пока Лента шевелится, ледяной дьявол знает, что она жива, и не нападает. Не думаю, что его щупальца очень сильные — даже у такого большого ледяного дьявола, как этот. Это всего лишь тонкие отростки, чтобы обхватить тело и утащить его вниз.

— Так что же нам делать?

Я задумался. Был один возможный выход, но я не был уверен, что Лента сможет это выдержать.

Мы вернулись к девочкам. Кареглазка с надеждой посмотрела на нас, но, увидев наши лица, отвела взгляд. Вольф присел рядом с Лентой, взяв её за руку.

— Лента, — сказал я, вернувшись, — я хочу, чтобы ты попыталась кое-что сделать. Я хочу, чтобы ты не шевелилась, вообще, так долго, как только сможешь. Тогда ледяной дьявол подумает, что ты умерла.

Она кивнула. Её щёки блестели от слёз.

— Потом, как только он расслабится и озеро снова превратится в воду, прыгай назад, — сказал я. — Там есть кочка, и ты успеешь выскочить ещё до того, как ледяной дьявол опомнится и снова кристаллизует озеро. Мы будем стоять там и подхватим тебя. Готова?

Мы отступили на безопасное расстояние, оставив её сидеть там. Она посмотрела на нас и попыталась улыбнуться, заставляя себя не шевелиться.

Глядя на неё, я понял, что ей это не удастся. Холод от застывшего озера пронизывал её, и как бы она ни пыталась — а она действительно пыталась — Лента не могла сдержать невольную дрожь от страха и холода. Чем больше Лента убеждала себя, что ей не страшно, тем сильнее её тело настаивало на обратном, и в доказательство этого тряслось мелкой дрожью… Мы смотрели на неё, и нам было бесконечно её жаль, мы подбадривали её и шутили, но всё было бесполезно. Она оставалась в безжалостной кристаллической ловушке.

— Бесполезно, — наконец пробормотала она. Тогда у меня родилась идея.

Я сказал:

— Попытаюсь её вытащить. Но если вы хотите, чтобы всё получилось, вам с Кареглазкой придётся уйти и оставить нас на какое-то время одних, Вольф.

Вольф был озадачен, но вздохнул с облегчением. Он освободился от ответственности.

Конечно, он изобразил озабоченность:

— Надеюсь, ты понимаешь, о чём говоришь, Алика-Дроув, — сказал он. — Если у тебя ничего не получится и Лента умрёт, отвечать будешь ты.

С этой угрозой он взял Кареглазку под руку, и они ушли.

Лента молчала, когда я сел рядом с ней, потом оторвалась от созерцания своей невидимой ступни и сказала:

— Пожалуйста, сядь ближе и обними меня. Так лучше… Ой… — поморщилась она, хватаясь за лодыжку. — Мне больно, Дроув. Очень больно.

— Она напряглась в моих руках, потом, вздрогнув, расслабилась. — Здесь так холодно…