Иван Ефремов - Румбы фантастики. 1989 год

— Боюсь? — повторил Бабич и снял ладонь с рукоятки лучемета. Зеленый побег наткнулся на одну из присосок механизма, отвернул почти под прямым углом и его конец приближался теперь к башмакам Бабича. — Бояться какой-то лозы? — Он отодвинул назад правую ногу, которой почти коснулось тонкое щупальце. — Пусть даже быстрорастущей. Да я… — И он презрительно пнул зеленый побег.

В следующее мгновение Александр Синяев резко толкнул его в плечо, и сам бросился рядом, ничком на траву. Раздался оглушительный грохот; несколько секунд они лежали как под артиллерийским обстрелом. Над их головами визжал воздух, что-то летало там, глухо вонзалось в землю. Грянуло еще несколько взрывов, воздух снова наполнился свистом… Когда, наконец, канонада утихла и они подняли головы, пузатых растений на месте не оказалось, а все вокруг усеивали овальные зеленые предметы, видимо, весьма твердые: корпус механизма был покрыт вмятинами.

— Ого! — изумился Бабич.

— Вот что значит поднять здесь меч, — объяснил Александр Синяев, показывая на один из твердых зеленых предметов.

Это была миниатюрная копия материнского растения. Пупырышки на одном ее конце вытягивались, шевелились, нащупывали землю, цеплялись за нее, исчезали между ее влажными комьями. «Огурец» дернулся, встал вертикально, немного пошатался и начал очень медленно, но прямо на глазах раздуваться. То же происходило и с остальными — а их были сотни.

— Понимаете? Щупальце работает как детонатор, растение взрывается, а его потомство использует трупы — наши, например, — вместо удобрений. Но пошли, пока урожай не созрел.

— Согласен, — пробормотал Бабич. — Пусть его пожинают другие… Они двинулись к неподвижной стене леса. Механизм, прикрывая их спереди, ковылял во главе процессии, слегка прихрамывая. В чистом небе над ними плыли курчавые облака. Восходящее солнце поднималось над лесом. Густая трава упруго пружинила под ногами. Стена деревьев неторопливо приближалась.

— Какой-то кошмар! — сказал вдруг Бабич. — Обычный земной пейзаж, и мы в скафандрах, и этот, — нервно рассмеявшись, он указал на механизм. — И уже не стреляет. Карнавал. Так и хочется сбросить все к чертовой матери…

— Действительно похоже на Землю? — спросил, помолчав, Александр Синяев.

— Разве сами не видите?

Александр Синяев не ответил. Процессия приближалась к опушке. Деревья здесь были высокие, незнакомые, с желтыми смолистыми стволами. Вместо листьев их ветви были усеяны неисчислимыми зелеными иглами. По-видимому, весьма острыми. Под деревьями лежал пласт таких же иголок, только уже пожелтевших.

— Обычный сосновый бор, — прокомментировал Николай Бабич, почти успокоившись. — Кошмар! Издали лес показался мне чужим, даже враждебным. Будто там не деревья, а щупальца. А это просто сосны. Чудеса! Но вы, может быть, все-таки расскажете, куда мы идем? И главное — зачем?

— Погодите, — сказал Александр Синяев. Он остановился, придержав Бабича за рукав; замер и механизм, не успев поставить на землю одну из своих ног — она повисла в воздухе. — Вы уверены, что это, — он показал на лес, — действительно напоминает…

— Сосновый бор? — подхватил Бабич. — Конечно. Представляю, какой здесь воздух! Но разве сосна росла на родине этих… как вы их называете?

Александр Синяев ответил не сразу. Западня, ловушка, капкан… Хорошо, что Бабич вдруг начал высказываться. Еще минута — и они вместе с механизмом вошли бы под сень леса. И тогда…

— Нет, Николай, — сказал он. — Сосны на планетах Маб никогда не росли. Значит, это не сосны. И производят они вовсе не кислород.

— Слезоточивые газы? — пошутил Бабич.

— Нет, что-нибудь посерьезнее.

— И… — растерялся Бабич. — Что теперь делать?

— Ничего. Просто стоять и ждать.

— Но сколько же можно ждать? Всю жизнь?…

— Вы этого не говорили! — крикнул Александр Синяев. Но было поздно.

3

Лес грозно зашумел, будто по нему пролетел ураган. Тучи заслонили солнце; казалось, потемнел воздух. Вековые деревья шатались под ударами ветра. Загрохотал гром, небо вспороли молнии. Сосны изгибались, наклонялись, будто живые, тянулись к людям колючими лапами. Бабич инстинктивно прижался к теплому боку механизма. Александр Синяев смотрел на верхушки сосен, прикидывал на глаз их высоту. Нет, не дотянутся.

Деревья гнулись, уже как лишенные упругости водоросли под напором воды. Они перегибались пополам, почти ложились на землю, бросали зеленые иглы. Со стволов слезала кора, отваливались ветви, а сами они, уже оголенные, как щупальца, тянулись к людям… Но достать, увы, не могли. Этим волнением, впрочем, была охвачена совсем небольшая рощица, всего метров сорок в диаметре. Обошлось без стрельбы, до стрельбы на сей раз не дошло. Щупальца не дотягивались, им не хватало добрых пять метров. Добрых метров злой древесины…

Александр Синяев посмотрел на Бабича. Тот уже не боялся, глядел с любопытством. И результат не замедлил сказаться. Иглы и ветви, падавшие с деревьев, стали превращаться в серую пыль, ее уносил ветер. Молнии сверкали все реже, вскоре прекратились совсем.

Тучи рассеялись, вновь выглянуло солнце. Деревья, уже обнаженные, потерявшие ветви и хвою, перестали гнуться, распрямились. Роща стала мертвым лесом, частоколом сухих стволов. Ударила последняя молния. Она угодила в самое высокое дерево. Спустя секунду на месте рощи полыхал гигантский костер. Потом пламя, оставшись без пищи, съежилось и угасло. Роща превратилась в скопление обугленных пней.

— Вот так номер! — удивился Бабич.

— Камуфляж, — объяснил Александр Синяев. — Это животное, как видите, согласует свою внешность с желанием жертвы. Оно, кстати, встречается и на других кораблях. Обличья разные, суть одна — круглая площадка с живыми щупальцами. Хорошо еще, что не бегает… Ладно, двинулись.

Он повернулся направо и пошел вдоль границы леса. Бабич последовал за ним, механизм, помедлив, двинулся тоже, тут же опередил их и зашагал впереди, предупреждая неведомые опасности. Обугленные пни рощи-оборотня не шевелились, однако, казалось, они наблюдают за перемещением отряда.

— Но раз оно всюду такое. — сказал Бабич, — значит, было и при хозяевах. Зачем оно им? Для самоустрашения?

— Скорее для защиты от вредителей. Что-то вроде живого, хорошо дрессированного пугала. Или это искусственная форма, оттого и не эволюционирует. Вот «огурцы», несомненно, произошли от каких-нибудь овощей.

Оба посмотрели направо. Там, вдалеке, возвышалась плотная группа пузатых растений. Урожай созрел, он ждал новой порции причитающегося ему удобрения.