Майкл Коуни - Бронтомех!

— Мне немного нужно, Гай.

Он пристально посмотрел на меня, как бы оценивая мою искренность.

— Вот что я предлагаю. У меня есть идея, Кев. Придется отстаивать ее перед директорами, по думаю, что смогу заставить их взглянуть на дело с вашей позиции. Вы продолжаете работу, устраиваете церемонию спуска, рекламу и так далее — а в следующем месяце приходите ко мне и показываете книгу заказов. Я думаю, что добьюсь суммы, равной двадцати пяти процентам стоимости всех твердых заказов. Таким образом, вы получите финансы для расширения дела.

Таким образом проклятый банк ничем не рисковал в случае провала затеи.

— Не могу сказать, что мне нравятся ваши методы поддержки местной промышленности, Гай.

— Враждебность вам не поможет, Кев.

— Да провалитесь вы вместе с вашим паршивым банком! — огрызнулся я и выбежал, чувствуя себя уничтоженным.

По правде говоря, спуск яхты пришелся на неудачное время. Поселок думал только о референдуме. По идее, мне тоже полагалось думать о референдуме, тем более что я присутствовал на первой стадии переговоров, но, с другой стороны, я все равно ни на что не мог повлиять. Вся Аркадия отправится в пятницу голосовать, и теперь от меня ничего не зависит.

На следующий день после моего неудачного визита в банк ко мне явился Мортимор Баркер с мрачным выражением на широкой физиономии. «Легкая леди» уже стояла в эллинге.

— Телегазеты не будет, — выложил он без предисловий.

— Какого черта? Ты же сказал, что договорился с ними, Морт.

— Да вроде договорился. — Он с пыхтением влез по трапу и втиснул свою тушу в кубрик, вытирая лоб. — Они меня заверили, что все будет нормально, что они всегда рады разрекламировать местные события. А теперь говорят, что, мол, камеры понадобились в другом месте. Я пытался вытянуть из их парня правду, но ничего не добился. Он сказал, что не имеет права разглашать намеченные места съемок.

— Почему, черт возьми?

— Не расстраивайся, Кев. Мы все заснимем трехмерными камерами, и я разошлю запись всем, кому надо.

— У меня кончаются деньги, — сказал я. — Если я не заполучу полную книгу заказов, то к концу года обанкрочусь. Морт, мне очень нужен успех.

— Можешь заплатить мне, когда продашь первую яхту.

Вот за что я люблю Мортимора Баркера! Пусть он пустозвон, зато щедрый.

— Спасибо, — пробормотал я. — Э… Что ты запланировал для церемонии? Помнится, у тебя родилась такая мощная идея — чтоб на носу сидела девушка в бикини, когда яхта заскользит вниз… Может, Джейн Суиндон согласится?

— Ты что, совсем? — Морт уставился на меня, как на ненормального. — Все дело вместе с ней, как топор, пойдет ко дну.

— Но она вроде… довольно симпатичная, а?

— Она слишком строгая, слишком аскетичная и слишком замужняя. Кевин, у тебя не баржа, а яхта для развлекательных прогулок, и на нее надо посадить легкомысленную девицу, которая должна выглядеть так, будто предлагает себя вместе с яхтой. А у Джейн Суиндон всегда такой вид, будто она предлагает чай со льдом. Видишь ли, Кев, лучше всего продается секс. Помни об этом и не ошибешься.

— Знаешь, Морт, если бы здесь имелись девушки для развлечения, я бы об этом знал. Риверсайд — маленький поселок, и приходится довольствоваться тем, что здесь есть.

— Это моя проблема. Кстати, девушку я уже нашел. Взял напрокат в одном агентстве.

— Одного из тех ангелочков с регаты? — заинтересованно спросил я.

— Да нет же, черт возьми. Они совершенно не подходят. Нет — я раздобыл настоящую девушку для веселья, пальчики оближешь. Рядом с ней мне хочется стать моложе. И стройнее.

— Сколько же она стоит? — Я встревожился.

— Не бери в голову. Я приплюсую ее к счету. Ты, главное, смотри, чтобы твоя яхта не потонула ко всем чертям! — Он с усилием встал, спустился по трапу, устроился в своем пижонском автомобиле на воздушной подушке и с негромким урчанием умчался в сторону Инчтауна — крупная рыба в нашем маленьком озере.

А я вернулся к отделочным работам. Привинчивая к палубе нержавеющие детали и накладывая последний слой лака, я размышлял об этой девице. Я признался себе, что мысли о ней вызывают некоторое приятное волнение. Нечасто доводится нанимать настоящую девушку для развлечения.

Последние два дня перед референдумом весь Риверсайд бурлил. Фракции устраивали митинги. Наши интересы оказались совершенно разными, и миф о поселковой солидарности развеялся как дым. Ни о каком единстве в столь сложном вопросе не могло быть и речи.

В четверг телегазета в специальном выпуске сообщила о выводах комитета, выбранного на конференции. Как и ожидалось, комитет встал на сторону договора. Казалось, результат референдума уже известен — и пользу большинства, хотя, возможно, в ущерб отдельным жителям.

Больше всего я жалел Кли-о-По, нашего инопланетянина. Он владел прекрасным стадом молочных аркоров, причем все свое богатство скопил упорным тяжелым трудом. На заработанные деньги он купил кое-какую технику; с помощью своих многочисленных детей расчистил землю. Таким количеством отпрысков паи; ящер обзавелся каким-то бесполым способом, о котором мне никогда не хотелось его расспрашивать и который еще меньше хотелось увидеть.

Стренг однажды сказал:

— Кли-о-По сошло бы с рук убийство. Он мог бы съесть одного из детей, а взамен произвести другого, и никто ничего бы не заметил. Разве это не доказывает, как бессмысленны наши социальные принципы, правда, Кевин?

Так вот теперь над Кли нависла угроза. Он два года все деньги вкладывал в хозяйство, сделал запущенную ферму Блэкстоуна конкурентоспособной — и, тем самым, лакомым куском для «Хедерингтон Организейшн». Кли не питал никаких иллюзий на этот счет — его собственность отнимут в первую очередь.

К нашему позору, нашлись люди, говорившие об этом со злорадством: мол, пусть теперь поживет в обычном жилище.

Утром в день референдума я встретил его в баре «Клуба» и спросил, как он собирается голосовать.

— Конечно, за договор, — ответил Кли низким голосом, держа в чешуйчатой лапе стакан воды со льдом. — Единственная альтернатива — голодная смерть.

— Ну, тебе-то она не грозит, — заметил я. — Ты на самообеспечении.

Пока я говорил это, в голове против воли мелькнула нарисованная Стренгом отвратительная картина каннибализма.

На кожистой морде показались острые маленькие зубки: вероятно, Кли улыбнулся.

— Странное получилось бы общество, если бы все были на самообеспечении, — сказал он. — Мне нравится в вас, в людях, как раз то, что вы не на самообеспечении. Люди зависят друг от друга — в отличие от моего народа. Мне нравится у вас. Я не всегда ладил со своими; они прозвали меня стадным. Я надеюсь, что со временем смогу смешаться с людьми так же, как ты, Кев…