Джек Вэнс - Мир плавающих театров

Замп пошел на корму в свою каюту и подкрепил себя стаканом вина. На юте стояла Дамсель Бланч-Астер. Замп допил вино и присоединился к ней.

— Вы слышали мои замечания? Даже будучи голым призраком вы должны проявлять такт.

Дамсель Бланч-Астер казались горько удивлена.

— Достаточно того, что я должна выставлять себя напоказ перед этими деревенщинами. Должна ли я также взывать к их лучшим чувствам?

— Если возможно, да! Ходите медленно, с отвлеченной воздушностью. Не нужно переигрывать роль. Сапмое время вам облачиться в ваш костюм.

— В свое время. Вечер не такой уж теплый.

Замп пошел снова посоветоваться с Бонко.

— Мне не надо говорить, чтоб наша аварийная система была наготове.

— Да, сэр. У помп стоят люди. Волы у капстана. Команда разместилась у домкратов.

— Очень хорошо. Будем бдительными.

Прошло пол часа. Несмотря на их беспокойство на пристани стали собираться Вантцы, и когда Замп открыл калитку. Зрители платили нестоль уж незначительную плату за вход без жалоб и дисциплинированно занимали места на палубе посреди корабля.

Замп произнес краткие приветственные речи и вечерняя программа началась. Зампа порадовали его акробаты. Никогда они не выступали с такой отточенностью. Публика, хотя довольно угрюмая, реагировала удивленным бормотанием на некоторые особенно отважные трюки. В целом Замп был доволен.

Вторая часть программы началась также гладко. Из уважения к Вантцам, Замп сократил определенные сцены и изменил другие, так что в основном "смесь" стала не более чем серией ухаживаний, исполненных в причудливых костюмах и со всех живописностью в деталях разработанной Зампом, как только он сумел выдумать. Публика казалось слегка удивлена, но с пылом наблюдала лишь за теми слабыми эротическими пассажами, которые Замп оставил нетронутыми. До сих пор никто не пожаловался или казалось не чувствовал себя неудобно, и снова Замп почувствовал, что его публика удовлетворена представлением.

Замп произнес пролог к "Насильнику" в длинном синем плаще, скрывающем его костюм. Оркестр сыграл облигато из тем музыкальной партитуры, и Замп, теперь как-то менее озабоченный, почти с предвкушением, приготовился дать первый акт. Он решил превзойти себя в этой постановке. Огромная гостиная во дворце Асмелонд была роскошная ало-пурпурно-зеленая. Костюмы короля Сандовала и его дворян были почти также великолепны.

Дворцовые интриги вначале казались несвязными. Потом тонко повели сюжет до тех пор пока король Сандовал и принц Евалсифер не были захвачены эмоциями, которые не смогли сдержать.

Замп поставил сцену дворцовой оргии скорее более терпимой, чем первоначально планировал, но публика смотрела лишь с одобрением, и когда мятежник Трантино поднялся позади трона, чтобы заколоть короля Сандовала, они зашипели в ужасе.

Второе действие происходило на равнине Гошен перед замком Гайд, где Насильник, обвиненный в соучастии в смерти своего отца, нашел убежище.

Перед замком забурлили события. Насильник сражался на трех дуэлях последовательно с наиболее яростными противниками, потом вынесли светильник лунного света* для встречи его с своей[13] возлюбленной Лилэйнай. Он спел грустную песню медленно извлекая аккорды из гитары. Возлюбленная поклялась оставаться такой же неизменной как любовь которую сказочная принцесса Азоэ питала к своему возлюбленному Вайласу. И потом Лилэйнай откачнулась в ужасе и показала на бастионы:

— Вон идет дух Азоэ! Это — предзнаменование!

Замп также потащился назад инспектировать бастионе и точно измерить качество выступления Дамсель Бланч-Астеры. Занавес из газа украдкой опустился в полутьме сделав неясным изображение для публики. Зампу, однако, преставился лучший вид, если смотреть под неудобным углом. В любом случае, он не нашел недостатков в представлении этого духа.

Дух исчез. Замп как-то механически сказал свои фразы и действие закончилось его пленением через вероломство Лилайнай.

Акт третий открыл Насильника в кандалах, повернувшегося лицом к своим обвинителям. Он бранился, но не получил никакого ответа. Он был приговорен к смерти и прикован к столбу, оставлен в одиночестве. Насильник разразился трагическим монологом, и теперь Лилайнай появилась на сцене, и они вдвоем сыграли двусмысленную сцену, которую можно было сыграть дюжиной разных способов. Пришла ли она насмехаться над ним и увеличить его горе? Балансировало ли ее сердце между любовью и виной, жестокостью и раскаяньем? Может некое злое безумие толкнуло ее ко злу? В конце Лилайнай приблизилась к Насильнику и поцеловала его в лоб, потом отошла назад и плюнула ему в лицо; смеясь, почти истерически, она убежала со сцены.

Насильник должен был умереть на восходе солнца. Небо уже окрасилось зарей. Он произнес свой финальный, мрачный монолог и посмотрел на платформу, где Бонко одетый и в маске палача, готовил топор и плаху.

Лучи солнца заскользили над горизонтом. Насильника освободили от столба. На него набросили черный плащ и черный капюшон опустила на его голову. Его провели за сценой, где заключенный, в плаще и капюшоне, был извлечен из клетки.

— Должны ли вы быть столь грубы? — спросил он. Держитесь подальше! Я расцарапал руки об эту лучину. Принесите мне бинт!

— Пустяк, пустяк, — сказал Бонко. — Так и сделают, если ты останешься жив.

Заключенный упирался и энергично двигался локтями. Кляп был вставлен между его зубов, и его вытащили на сцену, где он боролся и стонал на самый драматический лад. Четыре человека понадобилось, чтобы уложить его шею на плаху, стянули его капюшон.

Палач поднял топор. Первые лучи солнца осветили сцену.

— Бей! — закричал предатель Торафин. Палач ударил. Голова отделилась от тела, и отскакивая от платформы, покатилась по сцене прочь под пристальными взглядами зрителей. "Очень аккуратно,"- подумал Замп. Зрелище было в чем-то ущербно. Тем не менее зрители были глубоко потрясены. В самом деле они казались парализованными. Все сидели с выпученными глазами, взгляды замерли на голове. "Странно,"- подумал Замп.

Кто-то заговорил ошеломленный полу-стоном, полушепотом:

— Лоп Лоукюа.

Кто-то еще зашипел сквозь стиснутые зубы:

— Убитый в черном.

В мозгу Зампа вспыхнуло одно имя: Гарт Ашгайл.

Теперь не было времени для смущения. Замп сбросил плащ и капюшон и позвал Бонко:

— Режь швартовые! Запускай зверей! Приготовься поднять паруса! Я поговорю с публикой.

Бонко тяжело задвигался, отправившись выполнять три задачи одновременно. Замп поднялся на сцену.

— Дамы и господа, прекрасные Вантцы, вот и закончилась наша программа на этот вечер. Пожалуйста, покидайте корабль по очереди в порядке старшинства. Завтра мы представим вам удивительную и вдохновляющую программу с ловкостью и чудесами, Замп быстро уклонился. Мимо его уха пролетел топор. Зрители повскакали с мест. Раздутые от ярости лица повернулись к нему. Мужчины и женщины карабкались друг по другу неуклюже и беспорядочно, собираясь наложить руки на Аполлона Зампа.