Майкл Салливан - Полый мир

Ознакомительный фрагмент

— За лианами, — подсказала Альва.

Он прошёл сквозь живую занавесь — в настоящих джунглях ему бы понадобилось мачете — и обнаружил прекрасную лагуну, в которую каскадом низвергался водопад.

— Чтоб меня… — вырвалось у Эллиса.

— Что ты сказал, голубчик?

— Да так. Сам с собой.

— Ну а я здесь на что? Можешь со мной поговорить.

— Что, вода так и льётся весь день?

— Нет, конечно. Я для тебя включила. Температура сорок градусов. Скажи, если захочешь теплее или холоднее.

Сорок? Эллис коснулся воды — горячая, то, что надо — и пожал плечами.

Двери в лесу не было, так что он решил поторопиться, пока хозяева не вернулись, и подошёл к весьма своеобразному унитазу в виде пня. Воды в нём не было, вместо этого, к большому удивлению Эллиса, его струя просто исчезла в воздухе. Затем он припомнил, что забыл зубную щётку, со вздохом разделся и ступил в озеро.

— Воду можно подать потоком или струями, под любым напором и с любой стороны, — сообщила Альва. Здесь её голос, приглушённый шумом воды и пением птиц, звучал иначе. Эллис промолчал. Хорошо хоть, её не потянуло на разговоры, пока он мочился. Сколько же, интересно, получает посредник? Может, у него гонорары, как у адвоката?

Пройдя до центра озера, Эллис встал среди водопада и расслабился под тёплой водой. Горячий душ всегда казался ему чуть ли не греховным блаженством, а ванна — и вовсе дьявольским соблазном. Скалы распыляли воду мельчайшими каплями и заволакивали джунгли туманом.

— А мыло есть? — спросил Эллис.

Поток воды сразу стал мыльным, точно на автомойке, но с лёгким запахом сирени. Что, интересно, если в шутку попросить воска? Эллис улыбнулся и подставил лицо под воду. И простоял так дольше, чем собирался. С того мига, как он обнаружил письма Уоррена, Эллис не мог прийти в себя. Слишком много всего случилось разом. Даже лежать в кровати, пытаясь осмыслить всё произошедшее, было утомительно. И хотя он не давал себе времени подумать, «душ» настроил его на размышления.

Эллис всё потерял. Исчез его дом и огромные платежи за ипотеку. Нет больше машин, техосмотра и ремонта. Теперь Эллис свободен от всего и всех: от Пегги и Уоррена — неверной жены и предателя-друга. Прошлая жизнь окончилась, и её погребли тысячелетние пласты времени.

Зато новая жизнь взяла поразительное начало! Эллис исполнил — в общих чертах — свою заветную мечту и при этом не сыграл в ящик. Он наконец чего-то добился — чего-то стоящего. Судя по всему, он стал первым путешественником во времени. Всё вышло как нельзя лучше. И всё же, стоя под горячим пенистым водопадом, Эллис заплакал.

Он не мог сдержаться, не понимал, откуда взялись слёзы. Ему ведь радоваться надо! Почему же, рискнув всем на свете и победив, ему было так горько?

Семейная жизнь не обернулась для Эллиса тем идеалом, что воспевают в фильмах, но Пегги разделила с ним тридцать пять лет, а он избавился от неё, как от просроченной бутылки молока. Уоррена он знал и того дольше. Его друг всегда за ним приглядывал, защищал, а теперь тоже угодил на свалку прошлого. Может, они бы всё объяснили… если бы он только… Но уже слишком поздно.

Если бы время пощадило гараж, Эллис бы сам сравнял его с землёй. Тот символизировал все его ошибки: смерть сына, медленную гибель брака и, как теперь он понял, верх эгоизма — побег в будущее. Он ведь для Пегги даже записки не оставил. Только сотни вопросов и ни одного ответа до конца её жизни.

Эллис спрятал лицо и слёзы в потоке воды. И ещё долго не сходил с места. Ему было всё равно. Ведь его никто не ждал.

— Как выключить? — спросил он наконец.

В один миг водопад иссяк. Пруд опустел, туман рассеялся, и Эллиса обдуло сухим горячим воздухом. Всего через минуту он высох, а затем оделся.

Вернувшись, он бросил рюкзак рядом с кроватью и отправился на разведку. Как оказалось, спальня и ванная меркли перед остальными чудесами дома.

— Это комната отдыха, — с ноткой гордости объявила Альва, когда он ступил под обширный сводчатый потолок.

Здесь оба мотива — готическая спальня и тропическая уборная — объединились в живописные руины среди исполинского леса. Камень покрывала резьба: изящные арки на стенах и узоры вокруг фресок, исполненных в стиле Ренессанса.

В углу Эллис заметил мольберт, запачканные тряпки и горшки с букетами грязных кистей. По соседству — запятнанные гончарные круги, а рядом — инструменты для резьбы. Но всё его внимание приковала дальняя стена, которой попросту не было. Её не заменили стеклом: зал открывался наружу огромным проёмом, который вёл на полукруглую площадку балкона.

Вид с него потрясал воображение. Дом Пакса находился на изогнутом склоне, сплошь усеянном другими домами, каждый со своим балконом. За отвесные скалы каким-то чудом цеплялись плющ и цветы, а внизу деревья с крупными ветвями и кронами укрывали тенью парк, в котором уместился бы небольшой городок. Ущелье было колоссальным: люди на противоположных балконах казались меньше муравьёв, а сам далёкий склон был тронут синеватой дымкой. Воздух пронизывали лучи солнца и всюду порхали птицы самых разных цветов и размеров. Их пению вторило эхо, словно его отражал сам небесный свод.

Эллис сошёл по ступеням на балкон и прищурил глаза: вдали с вершины ущелья свергался огромный водопад. Вдруг из глубины дома донёсся голос Альвы:

— Добро пожаловать. Молодец, Пакс, что не пожалел лишней секунды и предупредил, что скоро будешь. А, постой… ты об этом даже не подумал, да?

— Альва, не начинай.

— Что? Я разве много прошу? Всего лишь капельку учтивости.

— Эллис Роджерс в спальне?

— На балконе. Наш балкон всем нравится.

— Ты их не обижала?

— Я никого не обижаю, мой милый. Вин, ты не мог бы немного прибрать свои художества в следующий раз? Ветер сдул твои тряпочки на пол и опрокинул один горшок.

— Альва, ты создаёшь ветер.

— Но не твой бардак.

Эллис обернулся. Пакс, всё в том же костюме вошёл в комнату отдыха и улыбнулся, встретив его взгляд.

— Как вы себя чувствуете?

— Голова болит.

— Ча так и говорил.

— Ну а кроме этого, намного лучше. Даже не отказался бы перекусить.

— Что вы хотите?

Эллис пожал плечами.

— Две тысячи лет прошло. Наверное, бургеров и картошки-фри у вас уже нет?

— Альва?

— Гамбургер — назван в честь города Гамбург в Германии. Низкопробное дешёвое блюдо из трупов одомашненных животных, известных как «коровы», или «скот». Мясо часто обрабатывали аммиаком, чтобы вытравить опасную заразу. Запрещён в 2162-м году как угроза здоровью.

Конец ознакомительного фрагмента