Как высоко мы поднимемся в темноте - Секвойя Нагамацу

светящиеся в темноте кроссовки. Коробку с подарками я просунул в окно стеклянной перегородки, когда вечером вернулся в коттедж Дорри. Фитч взял ее, встряхнул и стал рассматривать нарисованные на подарочной бумаге крошечные американские горки.

– Это за что? – спросил он.

– Подарок на день рождения, – объяснила Дорри. – Ты так хорошо себя вел, что мы решили вручить его сильно заранее.

Я думал, Фитч просто разорвет упаковку. Он же стал отклеивать скотч, очень методично и аккуратно, чтобы не порвать бумагу. Вытащив из первой коробки скафандр, приложил его к себе. Затем надел кепку, осмотрел себя в зеркале и довольно улыбнулся.

– Как здорово! Спасибо!

– Командир, наша миссия на сегодня – отлично повеселиться, – сказал я. – Справимся?

Фитч вытянулся в струну и отдал мне честь:

– Да, сэр!

– Тогда натягивай снаряжение. Вылет в семнадцать ноль-ноль.

Фитч, держа Дорри за руку, вел ее по дорожке через парк. Я шел позади, старался не смотреть на «Осириса», разглядывал прядь волос Фитча, торчащую из-под кепки, которую он украсил наклейками с планетами и динозаврами, и сиреневое платье Дорри, которое, по ее словам, она так до сих пор ни разу и не надевала. Она не сводила глаз с сына. Я заметил, что сквозь трещины в асфальте проросли цветы, а солнце от загрязненного воздуха казалось почти красным.

– Послушай-ка, скоростной демон Фитч! Я тут кое с кем поговорил, и тебе разрешат погладить животных. А еще мы сможем поиграть в мини-гольф одни на всей площадке.

– Да я от тебя мокрого места не оставлю, – пообещал Фитч.

* * *

– Хочу посмотреть тигров! – закричал он, как только мы вошли в парк. – Нет, сначала прокатимся!

Фитч указал на чашки «Дипси Дудл». Мы проехали три круга, вращаясь вокруг своей оси, и когда слезли с аттракциона, мир долго еще кружился перед глазами. Фитч забрался на дракона, сквозь чешую которого проглядывало проволочное нутро, и пролез через сказочное дерево, которое давно пора было отремонтировать. Однако он видел кругом только волшебство, и, глядя на то, как он носится по парку и улыбается, по-настоящему улыбается впервые за все время нашего знакомства, я на мгновение почти забыл, где мы.

Дорри все больше молчала, оживала только, когда Фитч звал ее сфотографироваться или прокатиться с ним на аттракционе. Когда мы ходили от одной горки к другой, она держалась позади, а в «Смехатерии» почти не ела.

После ужина Фитч бросился к игровым автоматам, а Дорри спросила меня:

– Скип, можешь рассказать, как все будет?

– Ты правда хочешь знать? – уточнил я.

– Ты сам посадишь его в вагончик, верно? Мне нужно понимать, о чем я тебя прошу.

– Ему не будет больно, – начал я. – Обычно сначала наступает период эйфории. А после большинство детей теряют сознание. На третьем вираже его не станет.

– Нет, я хочу понять, как ты это делаешь, – покачала головой она. – Если бы ты не был знаком с Фитчем, он был бы для тебя просто очередным ребенком, которого ты отправил в заезд? Ты всех их помнишь?

Дорри смотрела, как сын режется в игровые автоматы, я же рассказывал, что после каждого заезда заношу в компьютер все детали – пишу, что Эмма пела песенки из диснеевских мультиков, Колтон обклеился временными татуировками, Стейси была в огромной футболке с надписью CLIMATE CHANGE THREATENS BEER! а один мальчик рассказал мне, что хочет стать морским биологом.

Потом мы купили жетонов на двадцать долларов, Фитч взял себе плюшевого тигра, и мы все вместе подошли к Шарокату. Я провел с Фитчем и Дорри много вечеров, но именно сегодня мне захотелось сказать ей:

– Мне он тоже дорог.

– Я знаю, – ответила она.

Время заканчивалось. Фитча записали в группу «4В: дети, спонсируемые хосписом». А это означало, что у нас остался только час. Парковые дрессировщики, мои соседи, специально для Фитча показали суперномер с кошками и разрешили ему покормить морских львов. Затем, не проронив ни слова, я повел Фитча и Дорри к «Колеснице Осириса». Мальчик посмотрел на нее, потом заглянул в карту. А я понял, что так никогда и не узнаю, понимал ли он, к чему все идет.

– Сейчас сюда? – спросил он.

– Твоя мама не любит американские горки. А я сегодня отвечаю за пульт управления.

Я сказал правду. Менеджер позволил мне самому нажать «Пуск».

– Горка для настоящих мужчин. Ты же у нас как раз такой, верно? Командир космического корабля.

– Да, – ответил Фитч. – В смысле, да, сэр. Я настоящий мужчина. Но…

– Мм?

– Можно мне взять с собой тигра?

Дорри опустилась на колени и протянула ему игрушку.

– Я очень тебя люблю. Мамочке так весело было сегодня.

Она попросила разрешения снова его обнять, а затем Фитч побежал к «Осирису». Дорри, всхлипывая и цепляясь пальцами за мою футболку, прижалась ко мне, Фитч пристроился в конец очереди, за другими детьми. Я чувствовал, как его мать виснет на мне – у нее подкашивались ноги.

– Сейчас приду, – крикнул я Фитчу, помогая ей удержать равновесие.

И едва расслышал его ответ:

– Я сяду в этот вагончик. Потом подойди пристегни меня.

Дорожка словно покрылась зыбучими песками. Каждый шаг давался мне огромным трудом, внутри поселилось эгоистичное желание еще побыть втроем, продлить время Фитча с нами. Я закрыл глаза, глубоко вдохнул и приказал себе думать о хорошем – о том, что с помощью командира космического корабля Фитча мы одержим межгалактическую победу. Потом представил, как мальчику постепенно становится все хуже, как его тонкая, как бумага, кожа окрашивается в такие цвета, будто каждая ее клетка пылает огнем. Напомнил себе, что вирус пожирает его мозг, каждую минуту уничтожает крохотную его частичку и уже добрался до синапсов. А потом открыл глаза и увидел его в вагончике – такого живого и радостного.

Фитчу, верно, казалось, что он уже вознесся в небо и под свет Ориона летит к Юпитеру или Венере. От нетерпения он ерзал на сиденье и потирал руки. Я запахнул на нем новую курточку, вытянул ремни и пристегнул его. Он спросил, можно ли ему потом мороженое, а я чуть не ответил – конечно, сколько пожелаешь. Потом всмотрелся в его лицо и подумал: что, если это последнее желание космонавта, знающего, что домой он не вернется? Я дал мальчишке пять и велел держаться покрепче. А еще сказал, что его миссия – спасти мир, что я хочу слышать, как он вопит при виде звезд и вскидывает руки высоко-высоко, чтобы дотянуться до самого неба.

В последний раз я помахал ему из-за пульта. Фонари у входа на аттракцион высветили оранжевым его фигурку среди других возбужденных предстоящей поездкой детишек. Я нажал