Гарри Гаррисон - Крыса из нержавеющей стали. Кн. 1

— И вы слышали, как несколько минут назад он сделал мне предложение убить вашу охрану, а вас заключить в подземную тюрьму?

— Нет, не слышала, — сказала она с таким изумительным самообладанием и спокойствием, какое всегда отличало все ее — поступки. Она улыбнулась. — Я вспоминала прошедшую ночь.

О, женщины! Они все смешивают вместе. Возможно, для них так лучше, но очень трудно для тех, кто находит, что эмоции и логика — разные вещи. Придется заставить ее понять серьезность ситуации.

— Хорошо, пусть эти маленькие новости вас не волнуют. Но есть другие. Убийцу прошлой ночью послали вовсе не Раденбрехены; это сделал князь.

Это подействовало. Ангелина оставила в покое волосы, и глаза ее посерьезнели. Она не задавала глупых вопросов, а ждала, что я скажу дальше.

— Я думаю, вы недооценили бешенство этой крысиной морды. Получив вчера бутылкой по голове, князь пришел в ярость. Наверняка план у него был уже готов, и вы только подтолкнули его. Сержант охраны опознал убийцу и связал его с князем. Это объясняет, как убийца попал на крышу, откуда узнал, где вас искать, а заодно и внезапность всей этой атаки. После вашей драки с Касситором Сварливым произошло слишком многое.

Пока я говорил, Ангелина вернулась к своей прическе — и не ответила мне. Это полнейшее отсутствие интереса стало действовать мне на нервы.

— Так что же вы все-таки собираетесь делать? — спросил я, уже не скрывая раздражения.

— А не кажется ли вам, что гораздо важнее понять, что вы собираетесь делать?

За этим вопросом скрывалось многое. Я видел, что она наблюдает за мной в зеркало, поэтому отошел к окну и посмотрел на роковой балкон и покрытые снегом горные пики.

Что я собирался делать? Это был вопрос куда более сложный, чем ей казалось.

Что я вообще собирался делать? Участвовать в революции, к которой не имел ни малейшего интереса? Зачем я здесь? Арестовать Ангелину для Специального Корпуса? Об этом надо пока забыть.

Но надо было найти ответ. Мое тело было хорошо замаскировано, но я не рассчитывал на длительное расследование. Ангелина, несомненно, была уверена, что убила меня, поэтому и не станет заниматься моей идентификацией. Я-то узнал ее очень быстро: изменено лицо, и только.

Тут меня осенило. Какие-то участки памяти могут забыть некий факт, но он внезапно может всплыть.

Я вспомнил, что сказал прошлой ночью. «Все это осталось в прошлом, Ангелина!», сказал я, и она не возразила, хотя она уже не была Ангелиной.

Здесь она Анжела. Я повернулся к ней, и на моем лице, наверное, была написана растерянность, но она только загадочно улыбнулась и ничего не сказала. Правда, волосы расчесывать перестала.

— Ты знала, что я не граф Дибстол? И как давно?

— Давно. Почти сразу, как ты вошел сюда.

— Ты знаешь, кто я?

— Настоящего имени я не знаю, если ты это имеешь в виду. Но я помню, какая злость во мне кипела, когда ты выжил меня из крейсера после проделанной мною огромной работы. Я помню глубокое удовлетворение, с каким стреляла в тебя во Фрейбурбаде. Теперь ты скажешь мне свое имя?

— Джим, — невесело сказал я. — Джим ди Гриз, известный в своей среде как Скользкий Джим.

— Прекрасно. Мое настоящее имя — Анжела. Я думаю, это была идиотская шутка моего отца, поэтому я была рада, когда он умер.

Я догадался, как отошел в лучший мир ее отец.

— Почему ты не убьешь меня?

— Зачем, дорогой? Мы оба сделали в прошлом ошибки, и потребовалось много времени, чтобы понять сходство между нами. Я точно так же могу спросить, почему ты не арестуешь меня? Ведь все началось с этого, не так ли?

— Да, но…

— Но что? Ты пришел сюда с этой мыслью, но не выдержал внутренней борьбы с собой. Поэтому я не сказала, что узнала тебя. Я не знала, как все получится, хотя надеялась на лучшее. Ты видишь, я не хотела убивать тебя. Я знала, что ты меня любишь. Это было видно сразу. Это отличалось от звериной похоти всех этих самцов, которые говорили мне о любви. Им нравилось только мое тело, а ты любишь меня всю, потому что мы оба одинаковы.

— Мы не одинаковы, — сказал я, но в моем тоне не было убежденности.

Она только улыбнулась.

— Ты убивала и наслаждалась убийством — вот наше основное различие. Понятно?

— Ерунда! — Она отмахнулась, как от мухи. — Ты убил прошлой ночью — тоже неплохая работа — и я не заметила никакого раскаяния. По-моему, даже отмечался определенный подъем.

Не знаю, почему, но я чувствовал, как петля затягивается на моей шее. Все, что она говорила, было неправильно, но я не мог указать конкретно. Где выход? Как разрубить этот гордиев узел?

— Давай покинем Фрейбур, — сказал я наконец. — Уйдем от этого ненужного идиотского восстания. Там опять будут убийства, смерти.

— Уйдем, если найдем место, где нам будет хорошо. — В ее голосе слышался металл. — Но это не главное. Главное — ты должен кое-что поправить в своей голове, изменить точку зрения, глупое отношение к убийству. Ты не понимаешь, что это тривиально. Через двести лет в галактике вымрут все, кто живет сегодня, и какая разница, если нескольким из них мы поможем сделать это чуть быстрее. Они сделают то же самое, если представится возможность.

— Ты не права.

Я понимал, что философия жизни и смерти гораздо сложнее, но затруднялся сформулировать свою точку зрения в такой нервной обстановке.

Анжела слишком сильный наркотик, и моя слабая волевая решимость не устояла, смытая мощным потоком эмоций. Я прижал ее к себе и стал целовать, понимая, что хоть это и решает сиюминутные проблемы, финальное решение делается еще труднее.

Тонкое пронзительное жужжанье ударило меня в уши. Анжела тоже его услышала. Оторваться друг от друга было трудно.

Я сел в кресло, а она подошла к видеофону и что-то спросила. Ответа я не слышал, так как она отключила динамик и пользовалась наушником. Раз или два она сказала «да», неожиданно посмотрев при этом на меня. Я не видел, с кем она говорит, да и мне было все равно. Хватало других проблем. Закончив разговор, она на момент застыла, и я ждал, что она скажет. Но она подошла к столу и стала в нем рыться. Там было много интересного, но она достала вещь, какую я меньше всего ожидал.

Это был пистолет, большой, смертоносный, и он направлялся на меня.

— Зачем ты это сделал, Джим? — Слезы застыли в уголках ее глаз. — Почему ты решил так поступить?

Она даже не слушала моего ответа, ушла в свои мысли, хотя пистолет упорно смотрел в центр моего лба. Внезапно она вернулась к действительности, и злоба вспыхнула в ее глазах.

— Я, было, поверила, что один мужчина может отличаться от всех остальных. Ты преподал мне отличный урок, и за это умрешь не мучительной, а быстрой смертью.