Василий Головачев - Настоящая фантастика – 2015 (сборник)

Оба программисты, пять лет назад получили место в «Интеле» и не смогли отказаться от этого предложения. Меня с детства не баловали вниманием, зато я знала о родителях все. Научилась чувствовать настроение по еле заметным сменам тембра голоса, угадывала конец фразы, когда мама говорила первое слово, жила хитами 80‑х и 90‑х, пересмотрела все старые фильмы в обнимку с папой. Когда они уехали, я осиротела. Волокита с документами затянулась – чиновники в посольстве считали, что родительская рабочая виза еще не дает мне право жить с ними в прекрасной стране Америке. Конечно, скайп-беседы никто не отменял, но все чаще они напоминали общение с клиентами. Только я открывалась по-настоящему, а родители…

– Р-рита, слышишь?

Костя притрагивается к моей руке, я вздрагиваю, отдергиваю ее, падает чашка, остатки чая разливаются на столе некрасивой лужей.

– Я… – Костя тушуется, опускает глаза, – в общем, хотел предупр-редить по-др‑ружески. Сегодня у «Фр-рэнда» был сбой. Первый р-раз за все годы р-работы. Зафиксир-рован канал утечки – его цепляли извне. Но ты и так по уши в дер-рьме – сбой случился, когда в Сети было только четверо сотр-рудников, включая тебя. Обычные блогер-ры и др-риммейкер – делай выводы. Скр-рыть утечку я не могу, но задер-ржу отчет на день. И… если что, ты знаешь мой номер!

Стервятник неуклюже поднимается из кресла, я оторопело провожаю глазами рослую фигуру, судорожно глотаю.

Never cared for what they doNever cared for what they know![6]

Яростно глушу динамик телефона.

Конечно, Костя не станет задерживать отчет – он просто играет в «хорошего полицейского», вызывает на откровенность. «Ты знаешь мой номер!» – передразниваю Стервятника. И это все, что я могу сказать в ответ.

В поле зрения попадает открытое окошко чата в личном скайпе. Зачем-то тру глаза – может, чтобы не выпрыгнули из орбит. Администратору и так лужу от чая вытирать.

Ватными пальцами скролю всю беседу. Не хочу в это верить, но факт остается фактом – я проболтала с неким Ланцелотом час сорок три минуты. Это, конечно, не «шпионские» данные, но он нехило теперь информирован о девушке Рите, включая предпочтения в еде, одежде, отдыхе, и… хм… сексе. Скомканно прощаюсь – будто после последнего признания мне есть что добавить, – выключаю скайп.

Все здорово смахивает на абсурдное кино Джармуша – никогда его не любила, но обстоятельствам нет до этого дела. Итак… Система взломана, я на два часа теряю память и одновременно треплюсь с клиентом через личный чат, нарушая все правила компании, а Стервятник в курсе моего падения и ждет чистосердечного признания. Не дождется!

Забиваю в поисковик «блогеры», «потеря памяти» – уверена, не я первая, не я последняя. Третья ссылка выдает новостную ленту двухмесячной давности: три сотрудника компании «Фэмили», лидера среди разработчиков корпоративных блогов на украинском рынке, поступили в психоневрологический диспансер с обширным расстройством психики… по словам родственников, все началось с провалов памяти… компания отрицает свою причастность… выплачена внушительная сумма компенсации. Фотографии пострадавших блогеров мне не нравятся – дауны по сравнению с ними выглядят очень бодро и адекватно.

Волосы на затылке встают дыбом. Нет, это не Джармуш, это уже Линч!

Наскоро расплачиваюсь с администратором, прыгаю на вел, еду к морю. Кажется, я там сегодня была, но моря много не бывает. Спуски без тормозов, подъемы на предельной скорости – надо переключиться, устать и на свежую голову потом хорошо подумать.

Ветер в лицо, в ушах свист, слева бежит лентой синяя полоска моря с багрянцем закатного солнца, справа – невозможно яркая зелень склонов.

Задыхаюсь от одуряющего аромата акации. Весна, японский городовой!

Я еще поборюсь за свое место под «Фрэндом»! Да и расслабляться некогда – завтра дуэль.

Гоню на полной, впереди у обочины замечаю парня и разобранный вел. Колесо снято, наверняка камеру проколол, а запасной нет и заклеить нечем. Парень с надеждой поглядывает на дорогу. Высокий, поджарый, красная бандана, двухдневная небритость – хех, настоящий мачо!

– Помощь нужна?

Резко торможу вел, колесо останавливается в миллиметре от кроссовок парня. Люблю эффект неожиданности. Привычка.

Мачо не дергается, спокойно кивает, пристально смотрит на меня, упрямо сжатые губы расплываются в улыбке.

Ланцелот?!

Чувствую, что краснею «стремительным домкратом». Лихорадочно роюсь в рюкзаке, пальцы натыкаются на что угодно, кроме запасной камеры. Начинаю злиться – со стороны я, наверное, представляю жалкое зрелище.

– А тебе идет! – Ланцелот продолжает нагло улыбаться и тычет пальцем поверх моей головы.

– Спасибо, – лепечу я, зачем-то приглаживая волосы.

Хотя пригладить это воронье гнездо невозможно. Волосы у меня с характером – торчат куда хотят. И в наказание были выкрашены в синий. Чтобы показать хозяйскую власть над бунтующими элементами.

– Слушай, – я наконец беру себя в руки, – произошла ошибка. Нам двоим лучше забыть, что мы виделись и… – вспоминаю недавний чат, – вообще о чем-то говорили…

Вручаю ему камеру, прыгаю в седло, ставлю ногу на педаль.

Ланцелот исподлобья смотрит, будто что-то просчитывает. Черт, какие умные глаза, думается мне с сожалением. Серо-голубые, как у папы.

– Услуга за услугу, Рита. У тебя ведь большие проблемы сейчас. А я могу помочь.

На безумной скорости перебираю в голове содержание чата. О работе и двух часах, выпавших из памяти, я и словом не обмолвилась… Или все-таки…

– Рита-Маргарита, ты слишком много думаешь. Соглашайся! Лучшего плана на вечер у тебя все равно нет…

Ланцелот говорит что-то еще, но я его не слушаю. Только пальцы впиваются в руль вела, будто я могу сейчас что-то контролировать. Маргаритой меня называют только родители. Для чужих людей и официальных документов я Рита. Так проще. Доверчивой девочки Маргариты не стало, когда мама с папой уехали в Нью-Джерси. Теперь вместо нее Рита, которая неплохо умеет выживать в одиночку…

Ланцелот наскоро прикручивает колесо, даже не пытаясь поменять камеру. Говорит, гораздо проще беседовать с девушкой, если не приходится ее догонять. Комплимент, значит, отпускает. Выискался же рыцарь на мою голову.

Идем, катим велы рядом. Ланцелот, который оказался Андреем, задает бесконечные вопросы. Я настораживаюсь – сама так общаюсь с клиентами.

Надо бы собраться и действовать по привычной схеме – провокация, эпатаж, игра на слабостях, – но вживую это чертовски сложно. Без прикрытия аватарки я как голая. И эта проклятая весна сбивает все рабочее настроение.