Райдо Витич - Зелёный патруль

— Ну его, — отмахнулась — апельсина хватит.

В дверь деликатно постучали. Сван уже коснувшийся зубами сочной мякоти, замер, вопросительно на Стасю уставившись. Та неопределенную мордочку скорчила, на панель нажала, открывая дверь.

В комнату робко прошел Чиж с двумя пакетами наперевес. В одном апельсины, в другом персики. Стася хмыкнула — цитрусово-персиковая диета никак у нее наметилась.

— Привет. Я это… — замялся. — Вот, — выставил пакеты. — Извиниться, короче.

— Принято, — усмехнулся Сван. Мужчина глянул на него и смутился:

— Я не вовремя.

— Не-а. Мы обычно к полуночи только собираемся, а сейчас девять, — улыбнулась Стася. — Да, проходи ты! Нечего порог оббивать. Свана ты уже знаешь… и апельсины лишними не бывают.

Мужчина хохотнул, пряча хитрый взгляд, Чиж на стол фрукты бухнул, чувствуя неловкость и от своего присутствия и от презента не в лузу — фруктами весь стол забит был. Гора шкурок возле Сван намекала, что близка аллергия на цитрусы.

— Не угадал я.

— Не парься. Садись. Под кофе самое то пойдут. Стаське столько не съесть, будем вдвоем давиться.

— Я ненадолго.

— Хорош ломаться, здесь все свои и приходят друг к другу запросто. Не тушуйся, брат.

— Как прививки? — спросила женщина, переключая мужчин на другую тему.

— Нормально, — пожал плечами Николай, усаживаясь.

— Рука не отвалилась? — прищурилась хитро.

— Ну-у… есть такое, — улыбнулся.

В дверь опять стукнули, на этот раз с душой — ботинком.

— У тебя видно сегодня день посещений, — засмеялся Сван.

— Если с апельсинами — буду ругаться, — заявила, нажав панель. Дверь открылась и в комнату ввалился Иван с увесистым пакетом слив в сахаре и… цитрусами.

— О-о-о! — закатила глаза Стася. Мужчины засмеялись.

— Чего? — не понял Иван. Пакет на стол плюхнул, отодвинув корки. Апельсин взял, чистить начал. — Общий сбор что ли? Раз так, я вовремя. Объявляю: группа укомплектована.

— Ура, — без энтузиазма бросила женщина.

— Вот именно. Иштвана через сутки на общий режим переводят, а из-за тебя, мать, мне целый бой с Рыговым принять пришлось. Ты, о какие косяки плечом билась?

Чиж приуныл, голову склонил, чувствуя себя виновным. Сван прищурился, приметив его пришибленный вид. Дольку в рот сунул, пожевал, на Стасю покосился — та лежала, спокойно на капитана поглядывала.

— В сортир не вошла, — усмехнулась.

— Это я виноват, — признался Николай.

— Молодца, — оценил Сван и получил недоуменный взгляд Федоровича и Чижова.

— Я в смысле, что признался. Сработаемся, — кивнул. Иван руки в бока упер:

— Так и думал, что ты ее помял.

— Я не хотел.

— Давайте тему сменим? — бросила Стася. Иван лишь отмахнулся.

— Короче, напарник, нас семеро всего и каждый… Каждый! — палец выставил. — Друг, брат, ты сам. У нас все просто: один за семерых, семеро за одного. А уж сестренку обижать…

— Да понял я! — руки выставил. — Что мне теперь, харакири себе сделать?

— Ладно, — сменил гнев на милость Иван, видя искреннее огорчение Николая. На стул бухнулся, очищенный апельсин Стасе кинул. Та словила его и глаза закатила — четвертый!

— А можно я…

— Кушай! — отрезал и давай себе чистить, рассказывая. — Новеньких еще двое. Девятки. Аким Шалович. Двенадцатое подразделение охраны внешнего периметра. Перевели к нам по собственному желанию. Говорит, три рапорта писал — не брали и вот, добился. Второй — Ян Пацавичус. Только академию закончил. Распределен в отдел космографии, хотя просился к нам. Короче, взяли.

— Молодняк, — недовольно проворчал Сван.

— Чиж тоже молодой.

— Чиж свой, — заметила Стася, с тоской разглядывая апельсин. — У него двадцать боевых за спиной, а у этих сколько? Натаскивать замучаемся.

— Я замучаюсь. Ваше дело, други мои, себя в норму привести. Две недели мы на приколе, а потом опять в строй. Успеешь Стася? Или опять косяки сшибать начнешь?

— Не начну. Буду максимально осторожна. Кстати, выпиши мне на завтра пропуск в архив.

— Зачем?

— Так. Все равно больше никуда нельзя, а лежать я не смогу.

— Мутишь ты.

— Нет, серьезно.

— Фильмы посмотри, с Чижом вон позанимайся, разъясни, что не понял… раз уже у вас тесный контакт произошел.

Стася не сдержалась, кинула апельсин в спину капитана. Тот обернутся успел, поймал и обратно отправил:

— Не балуйся, а кушай.

Николай головой мотнул, слабо веря своим ушам и глазам. Странные отношения. Неплохие, даже очень хорошие, а все же непривычные. И приятно, что тебя сразу безоговорочно, даже не глядя на косяк со Стасей, за своего приняли, и неуютно — не знает ведь еще никого, чтобы тем же ответить. И грустно, что вернуться нельзя домой к своим, и заноза в сердце оттого, что не сильно и хочется возвращаться.

А еще Станислава. Загадочная женщина, интересная — притягивает.

— Стася — Чижа на себя берешь. Он твой подопечный. Сван — тебе Аким. Я с Яном поработаю.

— А в архив? — спросила Стася.

— Лейтенант, приказ ясен?

— Ясен, — губы поджала, в плод вгрызлась и от упрямства все же буркнула. — Пока он в тренажерном зале вместе с вами будет, я вполне приятно проведу время в архиве.

Сван хохотнул, лукаво глянув на мужчин: добровольцы с женщиной связаться и переспорить есть? Их не было.

— Ладно, — нехотя согласился Федорович. — Заодно просветишь Чижа в истории. Вводную в социально экономическое, климатическое, военно-стратегическое положение дел сделаешь.

— Сделаю.

А что спорить? Своего она добилась.

— Что за архив? — полюбопытствовал Николай.

— Про тростниковую библиотеку слышал?

— Нет.

— Тогда, как объяснять?

— Пропуск ему выпиши, пусть после занятий к Стасе присоединится и на месте все поймет, — посоветовал Сван.

— Задание ясно, рядовой?

— Вообще-то я сержантом был, — сказал Чиж.

— Был. Здесь пока рядовой. Практикант.

Разницы меж рядовым и капитаном Николай пока не усматривал и безразлично плечами пожал: как скажите.

— Комната понравилась? Обжился? — спросил его Сван.

— Да. Здесь у всех индивидуальные помещения?

— Конечно. После задания порой никого видеть не хочется… Как после последнего, — буркнул, отворачиваясь. Тихо стало. Капитан шкурку от апельсина мял, Сван стену разглядывал, Стася потолок и каждый о погибших Хакиме и Гоблине думал.

— Тяжелое задание было? — тихо спросил Чиж, подозревая, что потери были. О них прямо не спрашивают, подло в открытых ранах ковырять.

— Обычное, — бросила Стася, села. — Сок налей, пожалуйста.