Гарри Гаррисон - Крыса из нержавеющей стали. Кн.2

Не то чтобы мне позволили долго в нем пребывать. Боль и резкий запах, обжигающий ноздри, вновь вернули меня к неприятной действительности. Передо мной стоял и глядел на меня какой-то гигант, черты лица которого были смазаны моим расфокусированным зрением. Видимо, меня держало множество рук, которые стискивали и трясли меня. По моему лицу провели чем-то мокрым, счистили то, что мешало моему зрению, и я смог рассмотреть гиганта так же хорошо, как он меня.

Он был в два раза выше обычного человека. Такой громадный, что мне пришлось откинуться назад, чтобы рассмотреть его нависающее надо мной лицо. Кожа, залитая румянцем, темные, какие-то угловатые глаза. Когда он открывал рот, было видно, что многие зубы у него остроконечные.

— Из когда ты? — спросил он грубо рокочущим голосом на языке Корпуса. Видимо, я прореагировал на это, потому что он улыбнулся победоносно и холодно.

— Специальный Корпус, надо думать. Последняя вспышка перед тьмой. Как много вас здесь? Где остальные?

— Они… вас найдут, — ухитрился я выговорить.

Какой маленький успех с моей стороны по сравнению с их победой. Пока они не знают, что я один, у меня есть шанс остаться в живых… до выяснения. Я надежно связан, все мое снаряжение отнято. Я беззащитен. Они быстро проследят за мной назад по времени до отеля и скоро узнают, что бояться больше некого.

— Кто вы, — спросил я. Язык был моим единственным оружием.

Вместо ответа он победоносным жестом поднял вверх кулаки, и ответ пришел ко мне автоматически.

— Вы — безумец!

— Конечно! — заорал он возбужденно, и одновременно задергались и затряслись державшие меня руки. — Так оно и есть, и хотя они однажды убили нас за это, им не удастся снова нас обыграть: на этот раз победа будет за нами, потому что мы истребим наших врагов, прежде чем они родятся, обречем их на несуществование.

Я вспомнил, как Койпу говорил что-то об уничтожении Земли в далеком прошлом. Может быть, это сделали, чтобы остановить безумцев? Неужели сейчас это и происходит? Его выкрики прервали мою мысль.

— Заберите его. Пытайте самым изощренным образом — для моего удовольствия и чтобы ослабить его волю. Потом высосите из его мозга все знания. Нужно многое выяснить.

Когда меня поволокли из комнаты, я понял, что нужно делать. Ждать. Подальше от этого человека, от толпы, среди искусных палачей и в относительном, очень нужном мне уединении. Случай представился, когда в белой лаборатории техники накинулись на тащивших меня людей и вырвали меня из их цепких рук. Они были так же зверски грубы друг с другом, как и со мной. Целая иерархия ненависти. Вероятно, великан был прав — они безумцы. Какое извращение человеческой истории вывело на сцену этих людей? Невозможно даже представить.

И снова ожидание. Я хранил спокойствие, зная, что мне может представиться только одна возможность, и я не должен ее упустить.

Дверь закрылась. Меня положили спиной на стол, прикрепили к нему лодыжки. Кроме меня, в комнате было еще пять человек. Двое стояли ко мне спиной, все их внимание было приковано к приборам. Остальные навалились на меня. Я оттопырил челюсть и как можно сильнее нажал на крайний зуб. Это было мое последнее оружие, абсолютное, к которому я еще никогда не прибегал. Как правило, я даже не носил его, считая, что в обычных конфликтах жизни со смертью не стоит платить такую цену за победу. Но тут был другой случай. Когда я надавил, искусственный зуб треснул, и капельки горькой жидкости, содержавшиеся в нем, скатились мне в горло.

Меня пронзила боль, которая тут же исчезла, поглощенная наркотиками, убивающими нервную чувствительность; они помогали перенести действие других ингредиентов. Это было дьявольское зелье, приготовленное медиками Корпуса по моему предложению. До сих пор его испытывали в малых дозах только на подопытных животных. Сюда входили все когда-либо открытые стимуляторы, включая новый класс синергаторов — сложных химических соединений, позволяющих человеческому телу раскрывать феноменальные резервы сверхъестественной силы, о которых знали давно, но которые считали недоступными для использования.

Время ускорилось, и люди, нависшие надо мной, задвигались медленнее. Увидев это, я подождал еще долю секунды, чтобы снадобье полностью подействовало, а потом вытянул руки. Хотя на каждую из них навалился всем весом крепко сложенный мужчина, это не имело значения. Не почувствовав их веса и даже не приложив особого усилия, я оторвал обоих от пола и стукнул лбами, а затем швырнул их в третьего, стоявшего у другого конца стола. Они столкнулись, упали и покатились. Лица их были искажены от боли и ужаса.

Они еще падали, а я уже сел и, схватив толстые металлические зажимы, приковавшие мои ноги к столу, вырвал их с корнем. Это показалось мне очень простым делом. Кажется, я причинил какой-то вред своим пальцам, но отметил это лишь как мелкий эпизод, не имеющий никакого значения.

В комнате оставалось еще два человека, и они все еще поворачивались ко мне, потому что борьба с первыми тремя отняла всего несколько мгновений. Как по нотам. Они были еще не готовы. Один стоял с наполовину поднятым оружием. Другой был растерян. Я бросился вперед, врезал каждому по челюсти, повалил обоих и швырнул в шевелящуюся кучу коллег. Их было пятеро против меня одного, и я не мог позволить по отношению к ним никакого снисхождения, даже если бы и хотел. Теперь, когда мои руки были не в порядке, я бил их ногами, пока в куче не прекратилось всякое движение, и только тогда дал возможность холодному рассудку пробиться сквозь бешеную ярость.

Что теперь? Бежать. От моей собственной одежды остались одни лохмотья, и я поспешно сорвал их. Мои мучители были одеты в белое, и я потратил некоторое время на то, чтобы расстегнуть все непривычные застежки и одеться в наименее испачканный из их костюмов. На лбу у меня оказалась кровавая рана, которую я аккуратно забинтовал — думаю, после побоища у входа это была не единственная здесь повязка — затем замотал себе кисти. Мне никто не помешал, да и времени это много не отняло.

Закончив, я вышел и заспешил по коридору, повторяя путь, которым меня недавно тащили. Здание жужжало, как растревоженный улей, и все, кого я встречал, казались слишком занятыми, чтобы обращать на меня внимание. Даже в вестибюле, где народ роился вокруг моего снаряжения, разложенного для обозрения на большом столе, никто мной не заинтересовался. Будь подходящее время, я бы посмеялся.

Осторожно, никого не потревожив, я подобрался к столу и активизировал связку газовых гранат, задержав дыхание на время, необходимое для вставки в ноздри фильтров. Газ действует очень быстро, и даже те, кто увидел мои проделки, не успели перед падением никого предупредить. Воздух подернулся дымкой от скопления газа. Я подобрал свой гаусс-пистолет и распахнул огромную дверь в соседнюю комнату.