Александр Шуваев - Книга Предтеч

- А как обстоят дела с жильем у простого советского человека, ты знаешь не хуже меня...

Знает она. Кому, как не ей знать-то. И как общежития для семейных получают, а потом перед сукой-комендантом дрожат. И как комнатушки снимают из тридцати рубликов в месяц, с умелой травлей со стороны развлекающейся хозяйки. Потом коммуналка, когда по крайней мере можно дать сдачи, и все время надо тянуться, копить на кооператив, потому что все время как-то так получается, что кто-то там получает жилье вне очереди по всяким разным причинам, а у них с мужем очередь не движется. И - отдельная квартира, с боем, правдами-неправдами, исхитрившись, в сорок пять... Еще как она все это знает, кажется даже, что родилась с этим знанием.

-А кроме всего прочего на тебе женится почти обязательно кто-нибудь из ваших, кто-то рванувший в поисках лучшей доли из райцентра. Народ, надо признать, дьявольски жизнестойкий, но хорошо жить не умеющий, потому что негде было учиться, представления о хорошей жизни нет. Кроме того о мужской доблести представления у них довольно дикие, они считают, что настоящий мужик должен жену материть, третировать, заставлять делать всю работу по дому, и, - верх шика, время от времени все-таки лупить ее по физиономии. Не буду говорить, сколько среди них пьющих, и это не их вина, потому как - А ЧТО ИМ ЕЩЕ ДЕЛАТЬ?

Она по-прежнему не смотрела не собеседника, спрятав горящее лицо в руки, опертые на стол. Лютая, безнадежная тоска пробивалась даже сквозь привычное бездумье.

- Ну и что? Хоть час - да мой! Чего расскулился-то?! Че тоску нагоняешь?! Гос-споди, - да чего ж тебе от меня нужно-то?

- Да немногого. Чтобы ты бросила все к чертовой матери, и шла к нам.

- К кому это - к нам? Для чего это? Это мы знаем, проходили, не раз.

- А ты что - принципиальная противница? Но дело даже и не в этом, ты нужна для жизни и для всего, что жизнь включает. Я имею ввиду - хорошая жизнь.

- Уж не замуж ли, - она злобно хихикнула, - ты мне за себя предлагаешь? Вот счастье-то!

- Пока, наверное, нет. Это ты уж сама. Ежели кто понравится. Я тебе предлагаю другое: жизнь без очередей, без тесноты, без мелочной злобы и без скуки. Ты не будешь всю жизнь ходить к восьми, зимой и летом, на клятую службу, каждый день без конца. Всего этого в твоей жизни не будет, зато всего остального будет весьма и весьма прилично. В том числе, если захочешь, мужчину. Или мужчин.

- Да кто вы?

- Люди, решившие, что остальные живут плохо от глупости, и решившие играть по своим правилам. А ты будешь, - он начал загибать пальцы, - работать - интересно, когда выберешь, научишься и захочешь. Рисковать - со всеми вместе, когда будет опасно. Любить, потому что БУДЕТ кого, и рожать детей, потому что будет от кого... Обживать землю, совсем новую и пустую, когда мы ее найдем. И ты никогда не пожалеешь, если сейчас попросту кивнешь головой.

- И?

- И мы сразу же отправимся в путь.

- Страшно мне как-то...

- Мы говорили с тобой. Скажи-ка мне, правильно ли я показал тебе твое будущее? Не худший вариант, потому что может быть в тысячу раз хуже и очень скоро...

- Правильно.

- Тогда ты согласишься, что как бы я тебя не обманывал, потеряешь ты уж очень немного. Боишься попасть к развратникам? Можешь не отвечать... А потом вспомни, чего ты в этом плане не пробовала со своим сукиным котом?

- А почему ты подошел именно ко мне?

- Потому что я умею выбирать, и мне это доверяют. Пойдем! В головокружительную жизнь или в ослепительную смерть, когда от напряженной борьбы не замечаешь, как умер.

- Мне в общежитие нужно будет заехать, - она говорила, как в полусне, будто кто-то за нее двигал губами, - вещи взять.

- К чертям собачьим, - раздельно проговорил он, - все необходимое мы тебе дадим. Хотя, - он оборвал сам себя, - документы, наверное, лучше все-таки взять. Закон есть закон...

И с этими словами он вдруг ухмыльнулся и негромко заржал над собственной шуткой. А на улице их ждали. Давешний Анютин ухажер пришел с тремя друзьями и необыкновенно обрадовался при их появлении:

- А вот и мы! До чего радостная встреча, а вы, по-моему, не рады...

- Почему это, - удивился незнакомец, - мы тоже рады. Только вот спешим мы сильно. До следующего раза никак нельзя отложить?

- Спешишь? Это ты правильно делаешь. Анютка стоит того, чтобы спешить. Сосет - так вообще исключительно. И подмахивает классно.

- Ну, вот видите... Раз сами все понимаете, - он развел руками и вдруг рявкнул, - так на хрена на дороге-то стоять?!!

Дед определенно нарывался, но вел себя настолько не по правилам, что это даже вызывало тупое недоумение. Преодолев его, молодой человек на хмурился:

- Ты че, козел старый, - блеснул он оригинальным подходом в подборе эпитетов, - не поэл што ли? Объяснить?! А?!!

Последнее междометие походило на помесь вопля с рычанием и сопровождалось злобным выкачиванием глаз. Расстраивало только то, что физиономия собеседника ничуть не изменилась, сохранив неизбывно наивное выражение.

- Простите, но я лично от вас никаких объяснений не требовал. Все, что нужно, я понимаю удовлетворительно и в ваших услугах пока не нуждаюсь.

- Н-ну ф-фсе! Н-ну п-падла!!! Пошли поговорим...

Незнакомец с некоторым сомнением пожал плечами и протянул:

- Ну-у, ежели только ненадолго...

И, окруженный стайкой жаждущих его крови парней, вразвалочку отправился в указанном ему направлении, причем Анюта отправилась на некотором отдалении следом. Они даже не повели его вглубь двора, решив объясниться тут же, у арки. Очевидно, - где-то на большой глубине души парень не был уж окончательным отморозком, потому что даже и здесь начал все-таки со словесного общения:

- Так. Слышь, мужик, ты прямо щас идешь... домой, и н-не д-дай тебе бог еще раз попасться. - Предводитель проговорил все это, накручивая себя и скалясь, а потом, решив, что достаточно накалился злобой, вдруг заорал. - Ты понял?!!!

- Вполне.

- Не слышу!!!

Собеседник его сделал шаг вперед, слегка подтянул парня за рубаху к себе, и во весь голос гаркнул ему в самое ухо:

- Впол-не!!! - И осведомился. - Теперь - расслышали?

Тот оправился от акустического удара довольно быстро:

- Ах, ты...

И он изо всех сил размахнулся на собеседника, который так и не дал себе труда отодвинуться. Тут он удивительно уместным движением ушел от удара, отступив к стеночке:

- Ну, так мы не договаривались... Речь шла о беседе, а вы тут руками размахиваете.

- Да мы тя щас...

- Да неужто ж драться хотите?

Один из парней, тот что был сбоку, с мерзким лязгом выпустил из отвислого рукава железную цепь, а их враг печально развел руками...

- Да. Удивительно конечно, но факт...

Стая с неуверенностью, непонятной ей самой, двинулась на него, потихоньку расходясь в стороны. Еще мгновение непонятливый незнакомец стоял неподвижно, а потом, с поразительной быстротой ускорившись, набросился на них с таким ревом, какого им от людей слышать еще не доводилось. Они, понятно, ожидали, что он не из легковесных слабаков, но все-таки не ожидали, что он окажется тяжел и силен настолько. Он налетел на них, как носорог средних лет, с тяжкой молниеносностью крупнокалиберного снаряда. Кулаки, цепи, ставшие такими вдруг тонкими лапки соскользнули с него, как с катящегося под гору валуна, смазанного маргарином, а сами они разлетелись в разные стороны, как кегли, кроме одного, который был сбит таранным ударом плеча и с размаху затоптан. Пролетев насквозь их сплоченные ряды, живой таран проворно развернулся и бросился в новую атаку столь живо, что они снова не успели встретить его надлежащим образом: еще один был сбит боковым ударом локтя, ходившего, как шатун корабельной паровой машины. Ему показалось, что его ударили в грудь рельсом, бампером грузовика, кувалдой или чем-то в этом роде, дыхание вылетело из его груди, и довольно долго ему казалось, что оно туда не вернется, в глазах вспыхнул сноп синевато-белых, как от сварки, искр, вся воинственность испарилась без малейшего следа, когда бренное тело его легко скользило по асфальту. Тот, что был с цепью, пустил-таки в ход свое оружие, но не успел или же не сумел толком размахнуться, и железо вытянуло мужика поперек необъятной спины без видимого результата. Он только вздрогнул и, развернувшись на полной скорости, рявкнул: