Глаза Гейзенберга - Фрэнк Херберт

Фраффин подрегулировал что-то на панели, и картинка приблизилась. Теперь перед ними повисли два увеличенных профиля. (Келексела будто втолкнули в комнату и поставили вплотную к говорящим.)

– На этот раз подойдем к карточкам несколько иначе, – пожал плечами Терлоу. – Вы слишком часто проходили этот тест, поэтому я хотел бы кое-что изменить.

Взгляд Мерфи метнулся в сторону, хотя голос остался нейтральным:

– Как скажешь, док.

– Я буду сидеть к вам лицом, – продолжал Терлоу. – Не совсем по правилам, но в нашей с вами ситуации и так хватает нарушений.

– Ты о том, что мы знакомы и прочее?

– Да. – Терлоу положил на стол секундомер. – И еще я поменял порядок карточек.

Мерфи с явным усилием изобразил радостное нетерпение и готовность сотрудничать.

– В прошлый раз ты сидел сзади, – заметил он. – Как и доктор Вейли.

– Я знаю, – ответил Терлоу, продолжая сортировать карточки.

Келексел почувствовал прикосновение Фраффина и подскочил от неожиданности. Режиссер перегнулся через стол.

– Этот Терлоу не промах, – доверительно шепнул Фраффин. – Присмотритесь к нему. Обратите внимание на то, как он меняет тест. Если его проходить несколько раз за короткое время, можно навостриться. Все равно что подвергать кого-то опасности, пока тот не научится ее избегать.

В словах Фраффина, а также в том, как режиссер с самодовольной улыбкой откинулся в кресле, крылся двойной смысл. Келекселу стало не по себе. Он заставил себя вновь сосредоточиться на пановиде. Что так важно в этой сцене? Признание вины, совесть?.. Инспектор пристально изучал Терлоу, гадая, вернется ли к нему Рут, если ее отпустить. Разве такое мыслимо, после близости с хемом?

Охваченный ревностью, Келексел насупился.

На сцене Терлоу приготовился начать тест. Он раскрыл первую карточку и включил секундомер.

Поджав губы, Мерфи уставился на карточку и наконец сказал:

– Авария на дороге. Двое погибших. Это их тела на обочине… Народ не умеет обращаться со скоростными автомобилями.

– Ты говоришь об отдельных частях рисунка, или делишься общим впечатлением? – спросил Терлоу.

Мерфи заморгал.

– Я говорбю об этой части. – Он перевернул карточку и потянулся за следующей. – Это завещание или документ, вроде на собственность, но его уронили в воду, и весь текст размыло. Невозможно ничего разобрать.

– Завещание? Не знаете, чье?

Мерфи помахал в воздухе карточкой.

– Видишь ли, когда умер дед, его завещания так и не нашли. А оно у него было. Мы это точно знали, но дядя Эймос свалил, прихватив вещички деда. Тогда-то я и научился заботиться о своих бумагах. Бережно обращаться с важными документами.

– А ваш отец бумаги сохранял?

– Па? Черта с два!

Что-то в тоне Мерфи привлекло внимание Терлоу.

– Вы с отцом когда-нибудь дрались?

– Цапались иногда, бывало.

– Вы хотите сказать, ссорились?

– Ну да. Он вечно оставлял меня в повозке с мулами.

Терлоу молчал, пристально наблюдая за Мерфи.

Тот осклабился.

– Старая семейная байка. – Он резко отложил карточку и схватил третью. Склонил голову набок. – Шкура ондатры, растянутая для просушки. Когда я был мальчишкой, их продавали по одиннадцать центов за штуку.

– Поищите другую ассоциацию. Может быть, вы видите на карточке что-то еще.

Мерфи метнул быстрый взгляд на Терлоу, потом снова на карточку. Он весь напрягся, точно пружина. Молчание затягивалось.

Келексела не оставляло чувство, что Терлоу обращался не столько к Мерфи, сколько к зрителям пановида. Будто врачеватель тестировал его самого. Инспектор понимал, что сцена – отснятое и записанное событие в прошлом, однако казалось, что время каким-то образом сдвинулось, и разговор происходит у него на глазах.

Джо вновь взглянул на Терлоу.

– Может быть, дохлая летучая мышь, – наконец выдал он, – которую подстрелили.

– Вот как! А зачем ее стрелять?

– Так они же мерзкие! – Мерфи отодвинул от себя карточку. Его явно что-то встревожило. Он осторожно потянулся к стопке и резким движением повернул следующую картинку, словно боясь того, что там обнаружит.

Терлоу глянул на секундомер и вновь перевел взгляд на Мерфи. Тот сосредоточенно изучал картинку в руке. Пару раз порывался было что-то сказать, но передумывал. В конце концов он произнес:

– Петарды, которые запускают в небо на четвертое июля. Крайне опасные штуковины.

– Те, что взрываются? – уточнил Терлоу.

Мерфи всмотрелся в рисунок.

– Да, те самые, которые взрываются и рассыпаются звездами. От тех звезд происходят пожары.

– Вы сами когда-нибудь такое видели?

– Я об этом слышал.

– Где?

– Да мало ли где! Об этом каждый год предупреждают. Ты что, газет не читаешь?

Доктор сделал пометку в блокноте.

Мерфи злобно поглядел на него, затем опустил взгляд на следующую карточку.

– А здесь муравейник, в котором перетравили муравьев и разрезали его пополам, чтобы составить карту ходов.

Терлоу откинулся на стуле, внимательно следя за выражением лица тестируемого.

– Кому может понадобиться карта муравейника?

– Тому, кто хочет знать, как он устроен! Я в детстве упал на муравейник. Эти черти кусаются так, что мало не покажется. Ма обсыпала меня всего содой. Па залил их керосином и поджег. Ох, как они забегали! А па скакал вокруг и давил их.

Мерфи нехотя отложил карточку и взял следующую. Опять исподлобья следил за рукой Терлоу, пока тот писал, затем перевел взгляд на рисунок. В комнате повисла напряженная тишина.

На карточке в руке Мерфи инспектор увидел флаттеры хемов на фоне закатного неба – целая эскадрилья, летящая из ниоткуда в никуда. Он с замиранием сердца ждал, что скажет Терлоу.

Джо вытянул руку, прищурился.

– Вверху слева похоже на гору в Швейцарии, откуда народ постоянно срывается и разбивается насмерть.

– Маттерхорн?

– Она самая.

– А остальной рисунок вам о чем-нибудь говорит?

Мерфи отбросил карточку.

– Нет.

Терлоу сделал запись в блокноте и поднял глаза на Мерфи, который уже изучал новый узор.

– Сколько раз глядел эту карточку, а вот это место пропустил. – Он ткнул в правый верхний угол. – Вот тут: кораблекрушение и торчащие из воды шлюпки. А черные точки – утонувшие.

Терлоу сглотнул и, резко подавшись вперед, спросил:

– И никто не выжил?

Огорченно вздохнув, Мерфи ответил:

– Никто. Знаешь, мой дядя Эл умер в год, когда утонул «Титаник».

– Он был на «Титанике»?

– Нет. Просто мне так легче запоминать даты. Например моя фирма переехала в новый офис в том же году, когда сгорел тот дирижабль[32].

Мерфи взял следующую карточку и улыбнулся.

– Ну, тут легко. Это грибок ядерного взрыва.

Доктор облизнул губы и спросил:

– Весь рисунок целиком?

– Нет, только вот это белое пятно сбоку. – Он указал. – Похоже на фотографию взрыва.

Ручища Мерфи потянулась за следующей карточкой. Он поднес ее к глазам, прищурился. Комнату вновь окутала зловещая тишина.

Келексел заметил на себе пристальный взгляд режиссера.

– Какая