Николай Томан - Накануне катастрофы

— Хорошо, — сказала Керри, — я попробую разыскать его.

Но разыскать бывшего подполковника Джессепа оказалось не так-то просто. Керри знала, что жена дяди умерла уже несколько лет назад и теперь у него никого, кроме взрослой дочери, не было. «Где ему быть, как не у дочери», — решила Керри и направилась к двоюродной сестре своей Минни.

Минни с дочкой Пегги и мужем Гарри Крейджем, служащим какого-то государственного учреждения, проживали в маленьком домике в пригороде Уайтхауса, и Керри пришлось попросить у редактора машину, чтобы добраться туда. Она сама села за руль и через сорок пять минут была уже в домике Крейджей.

Ни Пегги, ни Гарри в это время не было, и Керри могла поговорить с двоюродной сестрой без помех. Они не очень-то дружили не только потому, что Минни была почти на десять лет старше Керри, но и по той еще причине, что круг их интересов был различен. Встречались в связи с этим очень редко, большей частью случайно и было неудивительно, что приезд Керри встревожил Минни.

— Случилось что-нибудь? — испуганно спросила она, не ответив даже на приветствие Керри.

— Ничего не случилось, Минни. С чего это ты решила?

— Ах, Керри, — дрогнувшим голосом проговорила Минни, — я так беспокоюсь за папу.

— А что с ним такое? — насторожилась Керри.

— Не знаю… Просто он исчез куда-то. После увольнения из армии он вообще стал очень странным. Запил, говорит бог знает что, а на прошлой неделе вообще исчез…

— Как исчез?! — воскликнула Керри.

— Ушел и не вернулся, — всхлипывая, проговорила Минни. — И знаешь, я опасаюсь самого худшего…

— Чего же именно?

— Его могли арестовать.

— Почему ты так думаешь?

Минни долго молчала, опустив глаза, потом вдруг разрыдалась. Керри поспешила на кухню и принесла ей стакан холодной воды. Успокоившись, Минни огляделась по сторонам и прошептала:

— Боюсь, что это Гарри донес на него. Только ты, пожалуйста, не осуждай его… Он ведь на государственной службе, и у них сейчас идет новая проверка лойяльности. Ты сама знаешь, что это такое, а ведь у нас семья и почти никаких сбережений. Да и потом папу ведь все равно бы арестовали и уж тогда бы нам не сдобровать…

Да, Керри знала, что такое «проверка лойяльности». Согласно положению об этой проверке заподозренным в нелойяльности мог быть всякий, кто, по мнению комиссии, проводящей проверку, сочувствует или когда-либо сочувствовал коммунизму, относится или когда-либо относился сочувственно к лицам, которые якобы сочувствовали коммунизму. Мало того — одного только общения с этими людьми или проявления чрезмерной словоохотливости в их присутствии было достаточно, чтобы оказаться зачисленным в «нелойяльные» со всеми вытекающими из этого последствиями.

Знала Керри и то, что приказ о проверке лойяльности не требует предъявления обвиняемому доказательств его вины. Считалось излишним также ведение при разборе дела какого бы то ни было протокола. Мало того — по приказу этому вообще не требовалось, чтобы заключение комиссии по проверке лойяльности основывалось на каких-либо доказательствах. Керри как журналистка прогрессивной, а следовательно, с точки зрения Бюро расследований, явно «нелойяльной» газеты, слишком хорошо знала все это. И все-таки ее неприятно поразило то, что Минни не только считала возможным донос мужа на ее отца, но, кажется, даже и оправдывала Гарри. Керри не очень-то любила своего дядю (да его и не за что было любить), но Минни показалась ей теперь отвратительной. Сухо попрощавшись с нею, она поспешила к своей машине.

12

ПО тому, что Гоуста вызвал не сам министр и ни кто-либо иной из высокопоставленных лиц, а именно помощник министра Герберт Рэншэл, начальник разведывательного управления догадался, что разговор будет не из приятных. «Наверно из-за этого Дэвиса, — думал Гоуст, сидя в пустом кабинете, в который пригласил его адъютант Рэншэла. — Я так и знал, что не обойдется без неприятностей… В том, что мы послали его с рискованной миссией, не главная, пожалуй, беда, а вот что не свяжемся с ним никак — это похуже Конечно, наладить связь на таком расстоянии не так-то просто и все-таки это очень меня тревожит… А тут еще этот пропавший магнитофон. Может быть, сам же Дэвис и снял его? Он опытный разведчик и знает, конечно, что мы почти всех так проверяем, но ведь черт его знает, что он может подумать в связи с этим…»

Помощник министра вошел в кабинет через боковую дверь, и Гоуст не сразу заметил его. Холодно кивнув Гоусту, он сел за свой письменный стол и принялся просматривать служебные бумаги. Лицо его внешне было совершенно спокойно, но Гоуста оно не обманывало.

— Известно ли вам, генерал, — почти равнодушным тоном начал помощник министра. — что комиссия военного министерства, состоящая из опытных наших специалистов по атомной артиллерии и управляемым снарядам дальнего действия, закончила вчера свою работу?

— Да, сэр, известно.

— Ну, а выводы ее вам известны? Знаете ли вы, что одними только нашими средствами вряд ли удастся раскрошить астероид?

— Я был бы плохим начальником разведывательного управления, если бы не знал этих выводов, — ответил генерал Гоуст, все еще не понимая к чему помощник министра завел этот разговор.

— Придется, значит, действовать совместно с русскими.

— С русскими? — удивился Гоуст.

— Да, может быть. У них есть мощная артиллерийская техника и достаточное количество атомной взрывчатки, чтобы помочь нам раскрошить астероид. А обстрел его придется вести на высоте тысячи двухсот — тысячи трехсот километров. Да и цель будет не неподвижной, а несущейся с космической скоростью.

— Конечно, все это совершенно необычно, — согласился генерал Гоуст. — Это я хорошо понимаю. Не ясно мне только одно — какое отношение имеет все это к разведывательному управлению, которое я возглавляю? Не спутали ведь вы меня с начальником артиллерийского управления и не случайно же вызвали к себе?

Помощник военного министра пристально посмотрел в глаза Гоуста и спросил, четко выговаривая слова:

— А миссия вашего Дэвиса не имеет разве ко всему этому отношения?

— Не понимаю вас сэр, — с притворным недоумением проговорил Гоуст, а сам подумал: «Я не ошибся, значит Действительно из-за этого Дэвиса предстоят мне неприятности…»

— Не понимаете? С каких это пор стали вы таким непонятливым? Как по-вашему, с большей охотой будут нам помогать русские, если только станет им известно, с какой целью послали мы к ним вашего Дэвиса?

«Ну, в этом-то положим, не только моя вина, — с некоторым облегчением подумал Гоуст. — Тут больше генерал Хазард и те, кто ему покровительствуют, повинны. А покровительствуют ему очень высокопоставленные лица».