Филип Дик - Убик

Ознакомительный фрагмент

— Тебе с сахаром? Или, может быть, со сливками?

— Со сливками, — сказала Пэт. Она по-прежнему стояла босая и без блузки.

Он протянул руку к холодильнику.

— С вас десять центов, — потребовал холодильник. — Пять центов за открытие дверцы и пять — за сливки.

— Это не сливки, — заявил Джо, — а обыкновенное молоко. — Он продолжал безрезультатно сражаться с дверью холодильника.

— Выручи меня еще раз, — обратился он к Пэт. — Я обязательно верну. Сегодня же вечером.

— Пожалуйста, — сказала она, подавая ему десятицентовую монету. — Она должна быть богатой, — добавила Пэт, наблюдая, как он вкладывает монету в щель, — эта ваша любовница. Вы действительно на мели? Я знала об этом, еще когда господин Эшвуд…

— У меня не всегда такие обстоятельства, как сейчас, — буркнул Джо.

— Хотите, я вам помогу, господин Чип? — Засунув руки в карманы, она равнодушно смотрела на него; ее лицо не выражало никаких чувств, кроме бдительности. — Я могу сделать это. А вы составите рапорт о моем исследовании. И поменьше упоминайте о тестах. Ведь мой талант и без того очень необычный; вы даже не можете измерить создаваемое поле. Оно находится в прошлом, а вы исследуете настоящее — результат этого прошлого. Вы согласны со мной?

— Покажи мне еще раз контрольный лист. Я хочу просмотреть его, прежде чем приму решение.

Пэт не торопясь достала сложенный лист желтой бумаги и протянула ему через стол.

«Это мой почерк, — сказал он себе, — Да, это правда». Он вернул ей документ и взял чистый лист бумаги такого же цвета.

Джо записал имя, выдуманные, необычайно высокие результаты исследований и в конце свои выводы: «Обладает невероятной силой воздействия. Необычайно широкий диапазон поля анти-пси. Возможно, может нейтрализовать влияние любого количества ясновидцев». Потом он нарисовал знак — два подчеркнутых крестика.

Пэт, стоя за ним, читала через плечо — он чувствовал на затылке ее дыхание,

— А что означают эти два подчеркнутых крестика? — спросила она.

— Обеспечить работой, невзирая на расходы, — ответил Джо.

— Спасибо. — Она достала из сумки пачку банкнот, выбрала один из них и протянула Джо. Приличная сумма. — Надеюсь, теперь вы сможете покрыть все свои издержки. Я не могла этого сделать до того, как вы официально оценили мои способности. Ведь иначе вы до конца жизни были бы уверены в том, что я давала вам взятку. В конце концов, вы даже пришли бы к выводу, что у меня нет никаких антиспособностей.

Пэт расстегнула джинсы и стала раздеваться дальше.

Джо Чип, не глядя в ее сторону, проверил содержание записки. Подчеркнутые крестики имели совершенно другое значение, а именно: «Будьте осторожны с этой особой. Прием ее на работу является рискованным для фирмы. Она опасна».

Поставив подпись, он сложил лист и отдал его Пэт. Она сразу же положила его в сумку.

— Когда я могу принести сюда свои вещи? — спросила она, направляясь в ванную. — Теперь я чувствую себя здесь, как дома, а суммы, которую я вам дала, хватит для месячной кварптлаты.

— Приходи, когда хочешь.

— Прежде чем открыть кран, заплатите пятьдесят центов, — произнесла ванная.

Пэт прошествовала на кухню и достала сумку.

IV

Сенсационный новый соус к салатам — «Убик». Не итальянский и не французский: совершенно необычное вкусовое ощущение, которое начинает покорять мир. Скорее пробуй «Убик»

Безопасный при приготовлении согласно инструкции.

После поездки в Мораторий Любимых Собратьев Рансайтер вернулся в Нью-Йорк; нанятый им бесшумный аппарат он оставил на крыше главного здания «Корпорации Рансайтера» и специальным лифтом спустился на шестой этаж, где находился его кабинет. В 9.30 утра по местному времени он уже сидел за своим рабочим столом в громоздком, вращающемся кресле из древесины редкой породы ореха и кожи и разговаривал по видеофону с отделом рекламы.

— Я только что вернулся из Цюриха, Тэмиш. Советовался с Эллой. — Рансайтер со злостью взглянул на секретаршу, робко вошедшую в кабинет.

— Что вы хотите, госпожа Фрик? — обратился он к ней.

Увядшая, пугливая госпожа Фрик, старческую серость которой призван был скрыть густо наложенный румянец, сделала извиняющийся жест, означавший, что у нее нет выбора — она должна ему помешать.

— Хорошо, — сказал Рансайтер терпеливо. — Что случилось?

— Новая клиентка, господин Рансайтер. Я думаю, вы должны ее принять.

Она приближалась к нему, одновременно пятясь назад; исключительно трудный маневр, подвластный только госпоже Фрик. Овладение им заняло, наверное, не менее ста лет.

— После того, как я закончу разговор, — заявил Рансайтер и снова произнес в трубку: — Как часто появляется наша реклама по планетарному телевидению в часы, когда телевизор смотрит максимальное количество зрителей? По-прежнему каждые три часа?

— Не совсем, господин Рансайтер. В течение дня рекламы нашей фирмы появляются в среднем каждые три часа по всем каналам «Ю-Эйч-Эф», но в некоторые часы просмотра цены…

— Я хочу, чтобы их показывали каждый час, — заявил Рансайтер. — Так советует Элла. — Возвращаясь в Нью-Йорк, он решал, какое из рекламных объявлений самое удачное. — Вы знаете последнее решение Верховного Суда, в соответствии с которым муж может безнаказанно убить жену, если сумеет предъявить доказательства, что она ни при каких условиях не соглашалась на развод?

— Да, это так называемая…

— Меня не интересует, как это называется. Главное — у нас есть на эту тему телевизионная реклама. Напомните мне содержание, я что-то запамятовал.

— На скамье подсудимых — мужчина, экс-муж, — начал Тэмиш. — В одном кадре — скамья присяжных, в другом — судья, затем появляется прокурор, который слушает экс-мужа. Он говорит: «Мне кажется, сэр, ваша жена…»

— Да, да, вспомнил… — сказал с удовлетворением Рансайтер. Он был соавтором этой телерекламы и считал ее очередным подтверждением восхитительной всесторонности своего ума.

— Однако следует принять во внимание то, — сказал Тэмиш, — что трудоустройством погибших, обладавших пси-способностями, занималась какая-то крупная инвестиционная компания. А если это так, не должны ли мы перенести акцент на рекламу, адресованную бизнесменам? Помните ли вы, например, такое. Муж возвращается домой после напряженного трудового дня. На нем — ярко-желтая шаль, цветастая епанча, трикотажные гольфы и военная кепка. Уставший, он садится на диван в гостиной, снимает перчатки и вдруг… — горбится, морщит лоб и говорит: «Черт побери, Джилл! Со мной происходит что-то паршивое, и я не могу понять что. Иногда, и с каждым днем все чаще и чаще, будто под чьим-то влиянием, я думаю на работе: „Как это так, ведь кто-то наверняка читает мои мысли!“» И тогда жена отвечает: «Если тебя это беспокоит, почему ты не свяжешься с ближайшим профилактическим учреждением? За умеренную плату ты наймешь там инерциала и вновь почувствуешь себя уверенно!» После этих слов мужчина лучезарно улыбается и говорит: «Знаешь, это странное чувство начинает уже…»