Михаил Ахманов - Далекий Сайкат

«Первый и второй – обе бабы, – заметил призрачный Советник, – и разум у них не в голове, а между ног».

– Ты не прав. Женщины, они… – начал Тревельян, но тут в центре зала, среди стоек голографических проекторов, вспыхнуло голубое сияние, и безликий голос компьютера-секретаря сообщил:

– Ньюри Первый Лезвие желает связаться с ньюри Тревельяном.

– Разрешаю связь.

Сказав это, Ивар с живостью поднялся с диванчика, одернул камзол и выпятил грудь с вышитыми серебром и золотом наградами. Такие камзолы, как и слишком пышные украшения, на Земле давно уже вышли из моды, но у дипломатов, ведущих дела с кни’лина, они являлись рабочей униформой. В хранилищах Фонда тоже был целый кни’линский гардероб – на случай совместных экспедиций.

Голубой туман исчез, уступив место рослой фигуре субкоординатора в кафтане утреннего цвета, с золотыми спиральными браслетами на предплечьях и роскошными наколенниками. Он оказался точно таким, как в голографии: высоколобый крупный череп, пронзительные серые глаза, сурово стиснутые губы. Хоть он явился в парадных одеждах, но всем своим видом показывал, что удовольствия от встречи с землянином не испытывает.

Тревельян согнул колени.

– Утренней радости тебе, достойный! Я Ивар Тревельян, социоксенолог и разведчик-наблюдатель Фонда Развития Инопланетных Культур, Земля. Кавалер Почетной Медали, Венка Отваги и Обруча Славы, специалист по гуманоидным сообществам. До появления наших исследователей я представляю здесь Фонд. Моя позиция среди его лидеров – в первой сотне.

– Первый Лезвие, антрополог, ни, – произнес субкоординатор, чуть присев. – Носитель звания Звезда Эрцгаммы. Занимаюсь морфологией[13] примитивных рас.

Он ответил полным представлением, и значит, формальности были соблюдены. Правда, глядел при этом так, будто Тревельян относился к этим примитивным расам.

– Упомянуто тобой, – молвил субкоординатор после паузы, – что ты в первой сотне среди возглавляющих ваш Фонд. Прошу уточнить, в какой половине этой сотни.

– Ближе к началу, чем к концу, – с гордостью произнес Тревельян, что было святой истиной. Он не входил в число консулов-администраторов, крупных ученых и теоретиков, но считался одним из лучших и самых удачливых полевых исследователей. Возможно, самым лучшим, и только два недостатка мешали признать этот факт: склонность к юмору и слабому полу.

– Надеюсь, ты быстро приобщишься к нашим работам, – сказал Первый Лезвие.

– В этом моя цель, – подтвердил Тревельян. – Я хотел бы просмотреть материалы, собранные вашей группой, и представиться всем специалистам. Кроме того, договориться о вылазке на планету.

– Материалы, пока без решающих выводов, хранятся в запоминающем устройстве, и я перешлю тебе коды доступа. Очередной полет на северный материк, в наш базовый лагерь, запланирован через восемь дней. Что же до представления… – Носитель Звезды Эрцгаммы с задумчивым видом уставился в пол. – Думаю, это нужно сделать во время совместной трапезы. Кажется, у землян есть такой обычай?

– Да, ньюри.

– Еда и питье – вот узы, соединяющие каждого с каждым, – процитировал Первый Лезвие Книгу Начала и Конца и исчез.

«Намечается банкет? – раздался ментальный голос Советника. – Придется тебе ползать на коленках! Еще и задницу отсидишь».

– Как-нибудь выдержу, – сказал Тревельян, сбросил свои роскошные одежды и потянулся к комбинезону. Потом зарядил в компьютер обойму с кристаллокнигами и начал быстро их просматривать. Библиотека, которую ему подобрали в этнографической секции Фонда, была неплохой и весьма содержательной. Кроме «Большого Звездного Атласа» с координатами и описанием планет и звезд, кроме прочих технических справочников, кроме словарей диалектов ни и похарас, сборников сленговых выражений, идиом и жаргона слуг, в ней содержались труды солидные, классические: оригинал и перевод Йездановой Книги Начала и Конца, монографии Мицубиси «Жизнь на четвереньках» и Чезаре Биано «Пять дней в Посольском Куполе кни’лина», обширные работы Федорова и Георгадзе «Кланы кни’лина. Пример искусственной эволюции», Бонджипадхала «Аналогии между буддизмом и йездан’таби», Та-цзуми и Дворкина «Кни’лина. История, обычаи, верования». Имелись даже «Кухня кни’лина» Жака Жироду и «Другая любовь. Сексуальная практика гуманоидных рас» Ричарда Клейста.

Тревельян просканировал все в режиме поиска, от «Кухни» до «Сексуальной практики», но упоминаний о зинто нигде не нашел.

Понятие личного пространства (коно) является одним из основополагающих в культуре кни’лина, как похарас, так и ни. Коно – область в четыре-пять шагов, куда не имеет права вторгаться другой индивидуум – никто, кроме слуг, медиков и очень близких лиц (как правило, состоящих с носителем коно в сексуальной связи). Возникновение этого обычая относят к периоду до Метаморфозы, к эпохе пандемии, опустошившей материк Йездана и чуть не сгубившей остатки населения, которое ютилось на островах. Смертоносный вирус передавался многими путями, в том числе воздушным, и приближаться друг к другу было опасно.

Та-цзуми, И.Дворкин.

«Кни’лина. История, обычаи, верования».

Глава 3

Станция и планета

Сайкатская Исследовательская Станция, общая база землян и кни’лина, имела форму диска, разделенного внутренней палубой на два яруса. Нижний, всегда обращенный к планете, считался техническим, верхний – жилым, и в его иллюминаторах сияло солнце Сайката и блестели крохотные искры звезд. По окружности каждого яруса шла кольцевая галерея, внизу – высокий и широкий коридор, загроможденный оборудованием, вверху – коридор более скромных размеров, но со стенами приятной расцветки, украшенный зеленью, фонтанами и световой объемной живописью, исполненной в традициях похарас. Нижняя галерея делилась на шлюзовые отсеки с транспортными капсулами, двигательные отделы и помещения с энергетическими подстанциями, питавшими биоизлучатель и аппаратуру дальней связи. Центральную часть нижнего яруса занимали склады, блоки системы жизнеобеспечения и генератор Лимба, снабжавший станцию энергией.

Верхняя половина казалась гораздо интереснее. Коридор здесь состоял из пары огромных «подков», изолированных друг от друга – секции землян и секции инопланетных коллег. К каждой примыкали три просторные площадки с выходившими к ним каютами, невероятно большими по земному понятию, но отвечавшими вкусам и обычаям кни’лина. Пройти от одной секции к другой можно было лишь через середину станции, где находились централь управления, лаборатории, парк, зал собраний, виварии и несколько еще не занятых отсеков. В централи, у многочисленных пультов и искусственного Мозга, несли вахту слуги клана ни, обычно Зотахи, Шиар или Эвект, техники систем жизнеобеспечения. Рядом с централью располагалась камера, запечатанная кодами ФРИК и Хорады, – из нее управляли биоизлучателем, задействовать который предполагалось только при полном консенсусе обеих рас. В зависимости от настройки, излучение могло стимулировать мутации терре или тазинто, ускорив эволюционные процессы, в своем естестественном течении занявшие бы тридцать или сорок тысяч лет. Такой эксперимент стал бы первым в своем роде и, при удачном стечении дел, поднял бы авторитет Йездана и Земли в галактическом сообществе.