Победитель ужасных джиннов ТОМ 1001 - Альберт Беренцев

— Я принесу пить, — пообещал Билял и побежал к хозяйственной постройке, где была цистерна с водой.

А я тупо, будто во сне, глядел на зеленую Башню.

— Разве туда можно входить без позволения шейха?

— Ей можно, — мрачно ответил мне один из мюридов, все трое сейчас смотрели на умиравшего от неизвестной болезни Хама, — Ей, и еще Нусу. Только устады могут войти в Башню шейха без его приглашения.

Губы Хама тем временем зашевелились, он пробормотал:

— Проклятая жара. Адское пекло…

— Отец Света, помилуй нас, — хором произнесли мюриды.

Билял бежал к нам с пиалой воды, расплескивая по пути её содержимое. А Хам вдруг облокотился на руку, уперся в землю и поднялся. А потом даже осмотрелся.

— Что это я? — удивленно спросил он, ни к кому особенно не обращаясь.

Ему явно становилось лучше, прямо на глазах. Лицо все еще было красным, но уже не таким красным, как раньше. Я подошел к Хаму, пощупал ему лоб. Температура спадала, причем стремительно. Хам был все еще горячим, но теперь уже не раскаленным. Теперь у него был обычный жар, как у лихорадочного больного.

Взгляд у Хама сфокусировался и застыл на мне. А потом на его лице отразилась мучительная работа ума. Он все вспомнил. И в следующий миг вскочил на ноги, пошатнулся, но устоял, и закричал:

— Отойди от меня. Шайтан, отойди!

— Хам, послушай, я…

— Отойди!

Я не стал отходить, но Хам уже сам отбежал от меня на пару шагов. Чувствовал он себя, судя по всему, теперь превосходно. Физиономия у него теперь стала белеть — не от болезни, но от смертельного страха.

— Отец Света, помилуй меня, убереги от зла и скверны, и адских созданий…

Хам упал на колени и принялся твердить молитву, будто пытаясь этой молитвой прогнать меня. Однако молитва не работала — я не прогонялся. И это меня утешило, по крайней мере, я убедился, что я человек, а не джинн и не шайтан. Хотя Хам, да и остальные мюриды смотрели на меня так, будто я был именно им.

Билял запоздало протянул Хаму пиалу воды, Хам залпом выпил воду, а потом продолжил начитывать молитву.

Я тоже помолился, но про себя — с благодарностью, что Хам все же поправился. Про нанесенное им мне оскорбление я уже и думать забыл.

Мы и не заметили, как вернулась Шамириам. Вернулась одна, без шейха.

Хам тут же рухнул девушке в ноги:

— Моя госпожа, этот послушник, назвавшийся Илой — шайтан! Пощадите меня, я не буду с ним работать, не буду с ним спать в одной комнате. Прогоните его!

Глядя на нынешнее жалкое состояние Хама я даже не знал пугаться мне или радоваться. Так или иначе, но парень, похоже, теперь боялся меня, как самой смерти.

— Встань, — приказала Хаму Шамириам, — Прогнать Илу может только шейх. Как и тебя. Это он решает. А шайтанов у нас тут быть не может, наша обитель защищена от всякого зла по воле Отца Света.

— Госпожа, он меня заколдовал!

— Шейх сказал, что все в порядке, — спокойно сообщила Шамриам, — Сказал тебе благодарить Отца Света. Шейх знал, что ты поправишься. А работать ты будешь с тем, с кем я тебе скажу. И спать тоже. Если не хочешь спать в одной келье с Илой — можешь ночевать во дворе, как пёс. Дело твое. А еще шейх сказал мне вас двоих больше из обители не выпускать — ни тебя, ни Илу.

Хам растерянно захлопал глазами, его губы снова зашептали молитву, на меня он старался вовсе не глядеть.

— Ну вот что, — деловито продолжила Шамириам, обращаясь теперь к трем незнакомым мне мюридам, — Вы трое будете таскать воду от родника до калитки. Ведра где?

— Там, за калиткой, — сообщил я.

— Очень хорошо. Вы трое таскайте до калитки, а Хам, раз уж он поправился по воле Отца Света, пусть наполняет цистерны. Но из монастыря пусть не выходит, шейх запретил. А ты, Билял, пойдешь чинить одежды. А ты, Ила…

Шамириам с сомнением посмотрела на меня, явно раздумывая.

— Ты шить умеешь?

— Нет, госпожа. Шить — это же женская работа.

— Понятно, — вздохнула Шамириам, — Ну тогда…

— Я могу смотреть за верблюдами.

— У нас тут нет верблюдов, Ила. Только кони, козы, куры, ослы и кошки. Кроме того, шейх мне сейчас сказал к животным тебя не подпускать. Пойдешь помогать каменщикам. Надо отремонтировать восточную стену, вот эти трое мюридов сегодня должны были ей заняться. Но не сложилось. Так что я поставлю тебя с Мумином, он тебя научит, что делать.

— Да, госпожа, — кивнул я, — Послушайте, мне очень нужно поговорить с шейхом. По поводу того, что только что произошло…

— Шейх не считает это нужным, Ила. Отправляйся к восточной стене и жди там Мумина. Ты меня слышал.

Глава 26: Про полуденный ужас

Мумин, вместе с которым меня отправили ремонтировать стену обители, тоже оказался странным — как и все «черные» братья, обитавшие в Башне Творца. Мумин был очень уродлив — голова у него была огромная, а тело какое-то всё кривое, будто по нему в детстве протопталось стадо верблюдов. А еще Мумин заикался.

— Я б-был учеником к-к-каменщика. До т-т-т-того, как попал сюда, — объяснил мне Мумин, — Я т-т-тебе покажу, к-как чинить стену. Эт-т-т-то несложно. А зовут меня М-м-м-м…

— Тебя зовут Мумин, — продолжил я за паренька, пожалев его, — А меня зовут Ила Победитель джиннов. Рад познакомиться, да благословит Отец Света твои шаги, Мумин.

Чинить стену на самом деле оказалось несложно. Мы с Мумином по лестнице залезли на крышу длинной хозяйственной постройки — стоявшая за ней стена монастыря раскрошилась, тут местами вывалились кирпичи. Другие мюриды подносили нам глину и кирпич, а мы с Мумином замазывали щербины в стене и вставляли в них или новые кирпичи или обломки старых, если щербина была небольшой.

По крайней мере, Мумин меня не обижал и оказался вежливым человеком, он вообще толком не говорил, видимо, стесняясь своего дефекта речи. Однако сосредоточиться на работе я не мог, по двум причинам — во-первых, от голода, а во-вторых, потому что я все мучительно обдумывал только что произошедшее.

Что же случилось с Хамом на горной тропинке, почему он упал, почему у него вдруг возник жар, почему он чуть не умер? Отсюда, с крыши пристройки, я видел Хама — он