Победитель ужасных джиннов ТОМ 1001 - Альберт Беренцев

— Это мы что ли шайтаны? — осведомился я у Хама, который шел по тропе первым, — Правоверные побивают шайтана камнями, Хам. И побивают ими не нас. А тебя! Так и кто тут шайтан?

Я поднял с тропы мелкий камень, в которых тут недостатка не было, и запустил его Хаму прямо в голову.

Камень угодил точно в цель — в ту часть Хамовой башки, которую не закрывала чалма.

— Ослиный пенис! — выругался Хам, схватившись за затылок.

Хам резко остановился и повернулся ко мне. Оказавшийся между нами на узкой тропе Билял с ужасом вжался в скалу, будто хотел сейчас в неё всосаться.

— Братья… — испуганно пробормотал Билял.

— Эта южная черножопая гнида мне не брат, — заявил Хам, сверля меня взглядом, — Из какой дыры наш отец-шейх вообще его достал? Откуда привез? В каком нужнике нашел? Самое главное — зачем наш возлюбленный шейх притащил его сюда? Не для того ли, чтобы я поучил его уму-разуму?

— Может ли научить уму тот, у кого нет собственного ума? — спросил в ответ я, — Из тебя учитель так себе, Хам. Смотри, как бы я тебя не научил…

— Я тебя калекой сделаю, — пропыхтел Хам, — Другое учение с тобой не работает вообще. Твоя мамаша-шлюха тебя вон учила-учила, да видать не выучила…

И вот тогда меня охватила ярость.

После таких слов по всем законам и традициям я должен был Хама не просто избить, а зарезать насмерть. Это теперь было дело чести. При этом я прекрасно понимал мое положение. Во-первых, я не могу убить моего брата-мюрида, пусть даже такого, как Хам. Во-вторых, он меня выше ростом, больше, тяжелее и ручищи у него, как у кузнеца. Да и на тропе он стоит выше меня, он может меня покалечить одним ударом — просто спустит меня вниз по тропе, и я переломаю тут себе все кости…

Во мне сейчас схлестнулись три желания — желание наказать Хама, желание остаться целым самому и желание быть все же хорошим мюридом и вообще не доводить до кровопролития. И был еще страх, но мой праведный гнев гнал этот страх прочь…

А Хам уже поднял с тропы камень. Не такой мелкий, как я швырнул в него, а увесистую каменюгу.

— Закрой глаза и сделай вид, что ты ослеп, — посоветовал Хам Билялу, и Билял покорно зажмурился.

Я выпустил из рук ведра, которые тащил я один — все пять штук. Ведра тут же загрохотали, покатились вниз по тропе.

— Ну давай! — заорал я Хаму прямо в лицо, — Давай! Бей!

А ведь он меня убьет — подумалось мне. Как уже убил Назима, своего прошлого соседа по келье, если верить слухам. Но мне сейчас было плевать. Я должен стать шаэлем или умереть. Тот позор, который я пережил в детстве, когда сбежал от драки — не должен повторится никогда. Вот ради этого я готов был умереть, лишь бы не быть никогда больше маленьким и слабым.

А в следующий миг вдруг случилось нечто очень странное. Хам замахнулся булыжником, он даже его бросил… Но камень полетел мимо моей головы, куда-то в сторону, он загремел вниз по горной тропе.

А потом Хам пошатнулся.

— Зрение мутится. Ничего не вижу… — выругался Хам.

Лицо у него все покраснело, будто он только что ехал по пустыне — летом, в полуденную жару.

— Жарко, — пожаловался Хам.

Он облокотился рукой о скалу, потом тяжело привалился к ней плечом.

Я понятия не имел, что происходит, но начатое надо было закончить — и я двинулся к Хаму, сжимая кулаки и намереваясь разбить ему в кровь физиономию.

Хам тем временем совсем сполз на тропу, теперь он просто напросто растянулся на ней. И даже сверток с лепешками, которых он так жаждал, вывалился из его руки.

Да что с ним такое?

Так или иначе, но бить лежачего я не собирался, так что драку наверное придется отложить? Рожа у Хама тем временем стала совсем красной, будто он только что сунул лицо в костер.

— Жарко, — пожаловался Хам слабым голосом, — Пить. Дайте пить…

— Отец Света, помилуй нас, — испуганно протароторил Билял, уже открывший глаза, — Что с ним? Ила, что ты с ним сделал?

— Я ничего не делал, — честно ответил я.

Я теперь и сам перепугался. Я был готов к драке — но не к тому непонятному, что сейчас происходило.

— Он заболел? — спросил Билял.

— Не знаю…

Я пощупал лоб Хама, и тут же отдернул руку. Хам был такой горячий, что обжигал. Ясно было одно — с такой температурой люди долго не живут.

— Беги в обитель за помощью, — сказал я Билялу.

— За помощью? А кого звать? — растерялся паренек.

— Да кого угодно! — разозлился я, — Ибрагима, Шамириам, Нуса, хоть самого шейха! Он умирает, понимаешь ты? Помилуй нас, Отец Света.

Билял не стал задавать лишних вопросов, а бросился к калитке вниз по тропе. Благо, уйти мы успели еще очень недалеко.

Я же взвалил на себя Хама, раскаленного, как долго лежавший на солнце камень, и потащил его вниз по тропе. Это было очень нелегко, парень весил раза в полтора больше меня самого, а я уже почти сутки ничего не ел и этой ночью почти на спал, так что сил у меня было маловато.

Однако я кое-как сумел втащить Хама в калитку, возле которой валялись сброшенные мною вниз ведра.

В обители меня уже встречали — прямо за калиткой стояли Шамириам, Билял и трое незнакомых мне мюридов в черном. Видимо, Шамириам была где-то недалеко, поэтому Билял нашел её быстро.

Я положил Хама на землю и, тяжело дыша, сообщил:

— Ему плохо.

Шамириам тут же опустилась рядом с Хамом на колени, коснулась пальцем его лба. И в ужасе подняла на меня глаза:

— Что с ним? Что ты с ним сделал?

— Да ничего, госпожа! Я ничего с ним не делал. Почему вы все думаете, что это я сделал? Он просто вдруг ослаб и упал. И температура поднялась. Есть у нас лекарь? Позовите его.

Хам теперь дышал с явным трудом. И вот тогда мне вспомнилось — пещера в оазисе. И мальчик по имени Эльсид, который дышал точно также…

И мне стало так страшно, как бывало только в моих ночных кошмарах.

Шамириам поднялась на ноги:

— Лекарь тут бессилен. Дайте ему пить. А я приведу шейха, если на то будет его воля.

И Шамириам решительно, чуть ли не бегом,