Офелия и янтарные хроники - Мехтильда Глейзер

Наконец мы остановились перед гостиницей с осыпающейся штукатуркой на фасаде и выбеленным солнцем навесом над входом. На углу неоновыми буквами светилось название «Отель Пендулетт». Однако буква «Н» и обе буквы «Т» в нашей фамилии погасли, поэтому издалека прохожие видели «Отель Педуле».

Стеклянная вращающаяся дверь скребла по ковру неопределённого цвета. За дверью нас ждала стойка с золотым колокольчиком перед стеной, утыканной пронумерованными крючками для ключей. На стойке регистрации было пусто, но никто, казалось, не удивился.

Бланш на мгновение задумалась, а потом взяла один из ключей и протянула его мне. Брелок на нём был сделан из потёртого куска металла и весил, наверное, целый килограмм.

– Комната 32, – объявила она. – Я уверена, что тебе понравится. А теперь извините меня, я уже опаздываю. – Она исчезла за занавеской возле входа.

– Ох, – только и сказала я Жаку. – Я и не знала, что вы работаете в сфере туризма.

– Мы – нет. Это что-то вроде нашей семейной резиденции, – пояснил он. – Так что в сущности у нас просто много комнат для гостей. Кстати, ужин через полчаса, ты не против?

– Я только за.

– Хорошо.

Дядя Жак кивнул и протянул ко мне руку, покрытую пигментными пятнами. Кончиками пальцев он погладил меня по плечу. И снова, как будто это было само собой разумеющимся, он провёл по неровному шраму, спрятанному под свитером и уже восемь лет змеившемуся по моей коже, как след зубов опасного животного, от локтя до лопаток. Я всегда изо всех сил прятала этот шрам от чужих глаз, а если кто и замечал его, то в лучшем случае ехидно заявляла, что купила его на интернет-аукционе.

Но здесь было что-то другое.

Лёгким, как пёрышко, движением Жак пробежал по шипастому узору, как уже делал однажды днём.

– Располагайся как дома, ладно? – мягко сказал он. – Скоро ты всё поймёшь, обещаю.

Я сглотнула и решила надеяться, что он окажется прав. В конце концов, до сегодняшнего дня в моей жизни был только один вечер, который прошёл хотя бы отдалённо так же необъяснимо, как этот. В тот ужасный вечер я потеряла отца и получила шрам. Вечер, когда мы попали в аварию. Тогда я впервые почувствовала, что рядом со мной творится нечто странное.

И теперь во взгляде дяди Жака я читала, что была права, так всё и было.

Конечно, все тогда утверждали, что у меня, должно быть, разыгралось воображение. Моя мать, Грета, учителя… Все эти годы меня уверяли, что я просто перепуганный ребёнок.

И мне всё кажется или даже снится. Потому что дерево точно бы упало, а не полетело, и вообще…

Они уговаривали меня очень долго, пока однажды я сама не поверила их словам.

Я стала благоразумной, потому что этого все от меня ждали, и попыталась жить дальше. Но сегодня… Когда дядя Жак так странно посмотрел на меня днём и провёл пальцем по шраму, не видя его, я вдруг подумала: а вдруг между тем вечером и сегодняшним днём есть связь? Между той невероятной и необъяснимой грозой, разразившейся восемь лет назад, и столь же необъяснимыми ручьями пыли, которые преследуют меня с тех пор?

Что, если я не вообразила себе летящее дерево, точно так же, как не вообразила и поток, который принёс меня сегодня в Париж? Когда я смотрела на странную пыль, в области пупка меня что-то как будто пощипывало. Точно так же, как когда я следила взглядом за летящим деревом. Как будто что-то внутри меня зажмурилось, собираясь проснуться.

И именно это странное чувство, намёк на связь с прошлым, и было вторым аргументом, который окончательно убедил меня отправиться в Париж. Гораздо настойчивее, чем пыль и призрачная паутина. В сущности, по этой причине я во всё и ввязалась.

Глава 2

– Мой отец… – начала было я, но дядя Жак покачал головой.

– Потом, – сказал он и, рассказав, как найти мою комнату, ушёл.

Некоторое время я нерешительно топталась с ключом в руках, потом откинула голову и посмотрела на люстру под потолком, вдохнув запах многолетней пыли, который, казалось, пропитал здесь всё. Мой взгляд упал на лестницу и указатели с номерами комнат.

Когда я поднималась по ступенькам, в моём рюкзаке что-то задребезжало. По пути наверх меня сопровождало только это бренчание и звук моих шагов. При других обстоятельствах старый отель, вероятно, показался бы мне страшноватым, но пока я просто радовалась, что пыль здесь, скорее всего, лежала давно, потому что давно не убирали. Да и Грета должна была жить где-то в этом доме…

Номер 32 оказался узкой комнатой в конце коридора на третьем этаже. Окно находилось на одном уровне с неоновой вывеской отеля, а шкаф был достаточно вместительным для моей одежды. В смежной ванной комнате я обнаружила маленький душ – меньше, наверное, никогда не видела, и раковину с трещиной.

Я вымыла руки и лицо холодной водой, почистила зубы и завязала волосы в короткий хвост. Выпрямившись, я пристально оглядела себя в невзрачном зеркале. В отличие от Греты, я унаследовала большие карие глаза и прямой нос нашего отца, которые выглядели немного странно в сочетании с высоким лбом, как у матери, и всё же это лицо мне подходило. Не очень красивое, но необычное. Это было лицо человека, с которым произошло что-то очень странное, лицо, подходящее для приключения.

Разве не так?

Я вышла из ванной, опустилась на кровать и закрыла глаза.

Вчера я была с Анной на собрании скаутов, где мы обсуждали, как распределить палатки на следующую неделю. А сейчас?

Самое главное, если хочешь выжить в незнакомой обстановке – будь то в лесу или в странном доме дальних родственников, – вовсе не умение построить убежище и развести огонь. Прежде всего необходимо оценить ситуацию. И как только запястье перестанет противно пульсировать, я сразу же этим займусь.

Когда я в следующий раз посмотрела на часы, выяснилось, что прошло уже сорок минут, а я понятия не имела, где именно в этом старом доме Бланш и Жак собирались ждать меня с ужином. Чёрт!

Я заторопилась на поиски по тусклым, запутанным коридорам с пожелтевшими за десятилетия обоями. В «Отеле Пендулетт» было шесть этажей, и я предположила, что кухня и столовая находились где-то внизу. Однако найти дорогу в этом нагромождении коридоров и лестниц, которые, казалось, не подчинялись никакой архитектурной идее, было совсем не просто. Я торопливо шла вперёд, поворачивала, спускалась по винтовым лестницам.

И вот, на втором этаже, я наконец-то что-то услышала. Голоса?