Спецотдел 3 (СИ) - Волковский Андрей

Ему мешали только надоедливые «спецы», лезущие не в своё дело. Они едва не раскололи Рыкова — благо Герман успел передать с продажным новичком и угрозу, и обещание покровительства.

Они зачем-то докопались до племянника Никиты — пришлось ехать в спецотдел и напоминать их начальству, что так дела не делаются.

Они нагло приехали к кафе, в котором люди Радковского набирали обслугу для самого важного дня.

И Герман велел другу подложить «особую штучку» под машину не пожелавших отступиться сотрудников. Чтобы избавиться от надоевшей проблемы или хотя бы отвлечь назойливых «спецов» на пару-тройку дней.

— Ты пытался нас убить, — подал голос Эд.

— Я… — задержанный пристально смотрел на свои руки, сложенные на столе, — мне жаль… но так было надо. Герман сказал, что так было надо… Ему же лучше знать. А теперь его нет…

Зыков поднял голову и посмотрел на «спецов» растерянным взглядом.

— Как теперь без него?..

11 января, 3 часа 40 минут

Из больницы позвонили под утро. Вика некоторое время слушала собеседника, повторяя «да, поняла», потом прижала телефон к груди.

— Егор! Что с ним? — не выдержал Эд.

Макс протянул руку и сжал Викино плечо.

Эд одинаково боялся и того, что она скажет, и того, что девушка продолжит молчать.

— Операция закончена. Егор жив, — выдохнула Вика.

Облегчение волной захлестнуло Эда, а губы почти против воли растянула улыбка.

Живой. Живой!

— Едем к нему! — обрадовался Максим. — Сейчас позвоню Азамату.

— Егор пока без сознания, — отозвалась Вика. — Мне сказали, что поговорить с ним можно будет часа через два-три, но лучше дать ему отдохнуть не менее суток.

— Да мне хоть посмотреть бы на нашего Егора — уже хорошо, — улыбнулся Макс.

Эд согласно кивнул, через минуту в кабинет влетел Аз, и через четверть часа два такси отвезли Б-пять в первую городскую больницу.

В палате Егора сидела женщина в наброшенном на плечи белом халате. Судя по её усталому лицу и поникшим плечам, сидела давно.

Услышав, что кто-то зашёл, она встрепенулась. Улыбка разом сделала её на несколько лет моложе, и Эд понял, что она совсем молодая, просто измученная.

— Здравствуйте, вы, наверное, группа Егора? Я Ирина, его… подруга. Пришлось, правда, представиться женой, а то не пускали.

Она снова улыбнулась, на этот раз чуть виновато. Аз и Макс тут же разговорились с Ириной. Вика пошла искать врача. Эд остался в палате, глядя на старшего. Выглядел тот неважно, но главное — живой.

Приходи в себя, возвращайся.

Ты нам очень нужен.

Мы все тебя ждём.

Врачи, с пристрастием допрошенные Викой, а потом и остальными членами группы, избегали точных прогнозов, отделываясь фразами о необходимости восстановления и стабильном состоянии.

Мы будем ждать столько, сколько нужно.

13 января

Антон Иваныч, невыспавшийся, в помятом пиджаке, выглядел так, будто ни разу не побывал дома со дня большой разборки.

Он оглядел подчинённых и вздохнул:

— Хорошо поработали, дорогие мои. Хорошо. Молодцы! С последствиями разберёмся, главное, что все живы, — Иваныч потёр глаза и снова вздохнул. — Но есть вопрос, который надо решить прямо сейчас, ребятки. Егор больше не будет вашим старшим. На оперативную работу он не вернётся.

У Эда сжалось сердце. Этого не может быть. Наверное, это какая-то ошибка! Врачи же сказали, что нужно время на восстановление, а значит, потом, когда это время пройдёт, Егор сможет вернуться.

Или не значит?

— Увы, ребятки, повреждения позвоночника там такие, что если он ходить сможет — это чудо. На восстановление уйдёт не меньше года, а то и полтора-два. Но и тогда оперативником Егор быть всё равно не сможет. А на кабинетную работу Брянцев не согласится, вы его знаете.

Б-пять переглянулись. В глазах каждого стоял один и тот же вопрос: «Как это, Егор не вернётся?»

Эд в недавнем вынужденном отпуске чуть не рехнулся без вызовов и заданий. Но его грела мысль о том, что рано или поздно — через месяц-другой — он снова вернётся в строй.

А Егор, который живёт работой, никогда не сможет снова стать «спецом». Из-за какого-то подонка, решившего разнообразить свою «серую», скучную жизнь.

Если бы Эд мог, он бы убил Радковского снова.

Правда, Егору это не помогло бы.

Эд оглядел коллег: кого бы ни назначили, он будет подчиняться. Сильные стороны есть и у Вики, и у Максима, и у Аза. Никто из них не Егор, но любой из них сможет командовать группой. И любой из них однозначно лучше, чем старший со стороны.

— Азамат, — обратился к спецу по редким существам начальник, — формально ты заменял Егора, к тому же работаешь в отделе дольше остальных…

Аз вскинул руки, будто отталкивая ещё неозвученное предложение, и сказал:

— Ну какой из меня старший, а? Мало того, что я им быть не умею, так ведь меня же ещё постоянно то в лабораторию зовут, то другие группы на консультацию, то в областной отдел. Что за старший такой, который на месте через раз бывает? И вообще, вы ж меня знаете, Антон Иваныч: я не гожусь.

Иваныч кивнул. Кажется, ничего другого он и не ожидал, но спросить был обязан.

Он перевёл взгляд на следующего кандидата:

— Вика, женщин-старших у нас мало, и ты бы стала одной из лучших.

Но Вика покачала головой:

— Антон Иваныч, я не готова. В экстремальной ситуации я проявила себя с нелучшей стороны. А старший должен максимально эффективно действовать в условиях форс-мажора.

— Ты слишком строга к себе, — заметил Иваныч.

Эд был полностью согласен с начальником.

Но Вика придерживалась иной точки зрения:

— Однажды я стану старшей. Обязательно. Но не сейчас.

Антон Иваныч повернул голову к Максу и открыл было рот, но Кошкин заговорил первым:

— А давайте старшим будет Эд. Я знаю, что он работает в отделе меньше меня, но будем объективны: он годится на роль старшего больше, чем я или Аз.

Азамат с энтузиазмом закивал. Вика, как ни странно, тоже не возражала.

— Я согласна с коллегой. У Эда огромный потенциал, который он непременно раскроет. К тому же в спецотделе сейчас кадровый голод — хороших сотрудников не хватает, значит, разумнее использовать тех, что есть, а не дробить другие группы.

— Я посмотрю, что можно сделать, — степенно ответил Иваныч, пристально оглядев всех присутствующих и особенно — Эда. — Идите.

14 января

Егора уже перевели в общее отделение. Ира и её сын, Тёма, кажется, поселились в палате. Вот и сейчас они сидели у койки Егора и рассказывали о собаках. Эд сначала подумал, что Тиль и Барон — их общие знакомые, но вспомнил, как Егор рассказывал о псах, оставшихся в доме его старшего, Павла.

Эд поздоровался и неловко замолчал.

Ира глянула на Егора и сказала:

— Тём, а давай-ка чай попить сходим, а? Эд, вы присмотрите тут пока за всем, ладно?

Он молча кивнул.

Когда гражданские вышли, Эд спросил:

— Ты как?

Егор усмехнулся:

— Могло быть хуже.

— Я рад, что ты живой.

Старший — Эд решил, что будет называть Егора именно так — выглядел иначе, чем до инцидента. Взрослее, спокойнее и при том строже, собраннее.

Оттого, что ему придётся заново учиться ходить? Оттого, что он едва не умер? Оттого, что он никогда не станет тем, кем должен быть?

— Я тоже, — кивнул Егор. — Хотя сначала, конечно, думал, что лучше б сдох.

— А потом?

— Потом передумал, — коротко усмехнулся старший.

Кажется, Егор не хочет говорить о том, что пережил, когда узнал, что может остаться прикованным к постели. Неудивительно. Надо быть идиотом, чтобы этого не понять и спросить «А потом?»

Эд тяжело вздохнул, убеждая себя в том, что от его упрёков в собственный адрес никому не станет легче и проще жить.