А не как Лёнька! (СИ) - Енодина Анастасия

- А если она поедет только к вечеру? – поинтересовался Лёнька. – Я думал, у тебя план получше, чем торчать тут весь день. Меня Ира ждёт, в конце концов!

Я хитро прищурилась: ага, значит, всё же про Иру думает! Так-так-так… Что ж, похоже я и правда больше не услышу глупостей на тему того, что я его девушка!

- Ну, пока она тебя не ждёт, она сама на учёбе, так что… - примирительно начала я, но тут мысль Сыроежкина пошла дальше:

- Знаешь, я встал на твою сторону, конечно, но, блин… Зачем? – простонал Лёнька, присаживаясь на лавочку в тени раскидистой черёмухи, что росла у Машиной парадной. – Вот зачем? – и уставился на меня так страдальчески, что я разозлилась. Знаю я этот тон и этот взгляд, не предвещающий ничего, кроме унылого занудства. А уныло зудеть Лёнька умел долго…

Вот нашёл время ныть! Всё правильно мы сделали!

Я постаралась объяснить ему всю сложность ситуации:

- Ты понимаешь, что это опасно? Богдан позвал её, но что он хочет ей рассказать? Уж не показать ли фотки и не дать и послушать диктофонную запись, которую, кстати, ты придумал!

- Вот именно, Дарин: я придумал! - Усмехнулся Лёнька. - Её может не быть! И скорее всего её и нет!

- Но сомнения ты породил, и они теперь есть.– Парировала я. - Так что надо проверить, что расскажет Маше Богдан!

Лёня всё равно не впечатлился, но всё же задумался. Богдан и правда мог использовать фотографии, чтобы показать Маше, что Саша не пропадёт, и он не одинок… Или использовать фото совместно с записью (если она есть), чтобы доказать Маше, что её друг ненормальный и может быть опасен. Таких не стоит жалеть, от таких стоит держаться подальше…

Мы просидели около часа на лавочке, и нам повезло, что никто не смущал нас и не пытался занять её. Всё было так, словно мы жили, и потому настроение у нас обоих улучшалось. Мы чувствовали связь с миром живых так же, как при общении с Сашей, и это завораживало.

Чудесный ароматный летний день дарил нам свой свет и позитив, а мы сидели и впитывали всё это, жмурясь на солнце.

Лично я даже немного расстроилась, когда Маша выпорхнула из двери. Выглядела она мило и по-летнему: в белом платье длины миди, на тонких бретелях и с очаровательными воланами на юбке.

Оглядев улицу, девушка остановилась и посмотрела на изящные часы, что красовались на её запястье. Не смарт-часы и не фитнес-браслет, а самые обыкновенные часы, которые, возможно, были дорогими или памятными, или дешёвыми, или обыденными, но всё равно смотрелись круто. Всё-таки она тоже любит всякие винтажные штуки, как и Богдан… Или просто старается ему нравиться? Я могла бы запутаться, размышляя об этом, но мне казалось, что с Богданом Маша была настоящей, и я предпочла остановиться на этом варианте, ведь так я могла относиться к ней лучше и видеть в ней хорошее.

К девушке подъехало такси, и я толкнула Лёньку локтём, призывая не мешкать. Мы вскочили и метнулись к машине, запрыгивая на заднее сиденье и совсем не учитывая, что Маша тоже решит сесть сзади.

Пришлось подвигаться: не хотелось, чтобы она сидела сквозь кого-то из нас. Я оказалась посредине, и мне было очень неуютно: ни в Лёньку вжиматься не хотелось, ни с Машей пересекаться… в прямом смысле пересекаться.

Адрес Маша не уточняла, заказанное такси предоплатила, так что никаких разговоров с таксистом не вела, только попросила переключить негромкое играющее радио на другую станцию.

Я гадала, далеко ли нам ехать, но потом Лёнька с удивлением произнёс:

- А маршрут-то знакомый…

Я плохо ориентировалась в городе, да и Сыроежкин, вообще-то, тоже, так что на его комментарий не обратила внимания. Водитель петлял хитрыми тропами, объезжая все заторы, так что для меня лично маршрут знакомым не был.

И всё же я вскоре тоже удивилась, когда поняла, куда мы направляемся. Туда, куда мы с Лёней ходили каждый день вот уже три года, кроме летних каникул и сессии.

- Хм… Богдан преподаёт в нашем универе? – поразился Лёнька, когда такси притормозило, выпуская Машу, и теперь сомнений уже не оставалось. – Это ж не «кино и телевидения»…

- Значит, Маша соврала, чтоб запутать следы и прикинуться, что до Богдана ей нет дела, - нашла причину я.

Мы тоже выбрались из машины, и даже я поблагодарила водителя, который как раз отвечал Маше «спасибо» за чаевые.

- Охренеть! – Лёня всё ещё не верил в такое совпадение. – В нашем универе!

- А почему бы и нет? – не поняла, что его так удивляет. Да, вот так совпало, но ничего из ряда вон выходящего: Богдан мог преподавать, где угодно.

- Не видел его никогда… - Пожал плечами Сыроежкин, глядя как Маша пересекает газон и забегает по знакомым ступенькам в не менее знакомые двери нашего второго корпуса.

- Просто ты внимания не обращал. – Догоняя Машу, ответила я. - Даже я не обращала, хотя чувак видный, такого я б заметила…

Я покосилась на Лёньку. Прежний он непременно сказал бы сейчас что-то на тему того, что я не замечала видного парня, потому что рядом был он, Сыроежкин, и я, как его девушка, не могла смотреть больше ни на кого другого.

Но Лёнька этого не сказал, чем меня немало порадовал. Эх, знать бы раньше, при жизни, что Ирка к нему неровно дышит! Сплавила бы ей этого типа, да жила спокойно!

Маше не пришлось открывать дверь в здание, зато пришлось подождать, пока стайка студентов с весёлым гомоном выйдет на улицу. Нам с Лёней даже не удалось от них увернуться, и парочка ребят прошли сквозь нас. Это было довольно неприятно психологически, хоть никаких ощущений мы при этом и не испытали. Наверно, потому что этого не происходило с нами в нормальной жизни, и нам нечего было вспомнить: мне не знали, что может ощущать человек, когда сквозь него проходит кто-то другой.

Охранник Машу, видимо, знал и пропустил легко, поприветствовав кивком и потом склонившись над журналом, в который записывал вот таких посетителей без пропуска.

Мы вслед за Машей поднялись в кабинет, в котором у нас и правда никогда раньше не было занятий. Девушка вошла без стука, и я подумала, что это привычно для неё, появляться здесь. Это же подтверждала реакция охранника. Что ж, у них с Богданом явно давние отношения…

Сам парень нашёлся в аудитории. Он явно ждал тут Машу, попутно лениво и задумчиво протирая доску.

Видный чувак в образе преподавателя смотрелся совсем не так, как в образе романтичного героя. Если б этот парень был актёром, ему бы шли любые роли!

Сейчас он напоминал этакого ботаника с потрясающей внешностью, который о своей привлекательности даже не подозревает. На носу у Богдана красовались очки. Правда красовались. Они ужасно шли ему, дополняя образ и делая его более интеллигентным и утончённым, а также более строгим: наверно, именно этого эффекта парень и добивался, желая разбить не все женские сердца на работе, а только половину.

Я с интересом рассматривала Богдана, переводя взгляд с очков на причёску: волосы его были забраны сзади в хвост, и от этого часть его очарования пропадала. Теперь я думала, что могла видеть его, но не обращать внимания. Сейчас он казался привлекательным, поскольку я видела его другим: действительно завораживающе очаровательным. Но встреть я его таким, как сейчас, впервые, он бы вряд ли впечатлил и привлёк внимание.

- Мда… - прокомментировал Лёня. – Понятно, почему мы не замечали его – типичный ботан.

- На вид – да, - не стала отрицать то, о чём сама только что думала. – Но мы-то знаем, что он на самом деле не такой. И Маша тоже знает…

Парень обернулся, услышав, как захлопнулась дверь, и широко улыбнулся, увидев на пороге Машу. Улыбка мигом превратила скучного ботаника в красивого преподавателя. Видимо, настроение у него было приподнятым, поскольку прежде он смотрел на Машу печально или мечтательно, а сегодня его лицо просто просияло от радости при виде её.

- Чего это он такой довольный? – подозрительно прищурилась я. – Может, потому что запись, которую ты придумал, есть на самом деле?

Мне не хотелось верить в то, что я говорила: почему-то душа лежала к Богдану, и уличать его в подлости совершенно не доставило бы мне удовольствия, только одно горькое разочарование.