Мастерство и Преданность - Malki

— Ты сдаёшься? — спросил он, его голос дрожал, как лист на ветру. — Ты просто сдаёшься?

Я не ответил. Мне нечего было сказать. Я повернулся и пошёл в сторону, оставляя их позади. Их голоса, зовущие меня, смешались с шумом ветра и гулом в моей голове. Я не оглядывался. Я знал, что это конец. Но, возможно, это было лучше, чем продолжать бороться.

Я не знал, что заставило меня вернуться. Может, это был страх перед лесом, где каждая тень могла скрывать ловушку, а каждое дерево — стать моей могилой. Может, это было что-то глубже, что-то, что я не мог объяснить даже самому себе. Но когда девушка и парень уже скрылись среди деревьев, я остановился. Мои ноги, будто против моей воли, развернулись и понесли меня обратно — к полю, к холму, к тому месту, где всё началось.

Трава была высокой, почти по пояс, и её стебли, мягкие и упругие, обнимали меня, как будто пытаясь скрыть. Я залёг, чувствуя, как земля, ещё тёплая от полуденного солнца, приникает к моей коже. Запах травы, свежий и горьковатый, заполнил мои лёгкие, и на мгновение я почувствовал себя почти невидимым. Почти безопасным.

Но это была иллюзия. Я знал это. Охотники начнут свою погоню в любой момент, и тогда поле станет ловушкой. Но что-то внутри меня отказывалось сдаваться. Что-то, что не хотело бежать, прятаться, играть по их правилам. Я не знал, что это было — инстинкт, отчаяние или просто глупость, — но я решил остаться. Решил подойти ближе к холму, к тому месту, где они меньше всего будут меня искать.

Я начал ползти. Каждое движение было медленным, осторожным, как будто я боялся, что сама земля выдаст меня. Трава шелестела вокруг, её шёпот смешивался с гулом в моей голове. Я чувствовал, как каждый мускул в моём теле напряжён до предела, как сердце бьётся так громко, что, казалось, его слышно за версту. Но я продолжал двигаться вперёд, ближе к холму, ближе к тому месту, где всё началось.

Мысли путались в моей голове. Зачем я это делаю? Почему не бегу в лес, как они? Почему не пытаюсь спастись? Но ответа не было. Только странное, почти животное чувство, что это — мой шанс. Мой единственный шанс.

Когда я оказался ближе к холму, я остановился, прислушиваясь. Ветер нёс с собой звуки лагеря: смех, звон оружия, голоса гвардейцев и господ, которые готовились к какому-то своему, не понятному мне празднованию. Я замер, чувствуя, как холодный пот стекает по спине. Они были так близко. Слишком близко.

И тогда я увидел их.

Охотник и его ученица вышли на холм. Они стояли на вершине, освещённые полуденным солнцем, как фигуры из древней легенды. Истар, высокий и жилистый, с луком в руках, выглядел как хищник, готовый к прыжку. Его глаза, холодные и безжалостные, скользили по полю, словно он уже видел нас, даже если мы были скрыты травой. Рядом с ним стояла Хел, её светлые волосы, собранные в косу, блестели на солнце. Её арбалет был лёгким, почти изящным, но в её руках он выглядел смертоносным.

Они не спешили. Они знали, что время работает на них. Истар что-то сказал Хел, и она кивнула, её лицо было сосредоточенным, но в глазах читалось что-то, что я не мог понять. Возможно, это было волнение. Или предвкушение.

Я затаил дыхание, чувствуя, как сердце бьётся так громко, что, казалось, его слышно даже на холме. Они стояли там, на вершине, как владыки этого места, и я понимал, что они не просто охотники. Они были судьями, которые решали, кто выживет, а кто умрёт.

Истар поднял руку, и в его пальцах блеснул рог. Он ещё не зазвучал, но я знал, что это лишь вопрос времени. Охота начнётся, и тогда поле, лес, всё вокруг превратится в арену, где мы будем лишь дичью.

Я лежал в траве, чувствуя, как земля подо мной становится всё холоднее, как солнце начинает клониться к закату. Я не знал, что будет дальше. Не знал, сколько времени у меня есть. Но я знал одно: я не буду бежать. Я не буду прятаться. Я буду ждать. И, возможно, это будет моим спасением.

Время тянулось мучительно, как будто каждая секунда растягивалась в минуту, а каждая минута — в час. Я лежал в траве, чувствуя, как солнце печёт мою спину, а земля подо мной становится всё холоднее. Мои мышцы, напряжённые до предела, начали неметь, но я не смел пошевелиться. Каждый звук — шелест травы, крик птицы, даже собственное дыхание — казался громким, как удар грома. Я боялся, что они услышат. Боялся, что увидят.

И тогда это случилось. Я уловил её взгляд. Хел. Она стояла на холме, её светлые волосы блестели на солнце, а глаза, холодные и острые, как лезвие, смотрели прямо на меня. Мой желудок сжался, и я почувствовал, как страх, холодный и липкий, заполняет всё моё существо. Она видела меня. Она должна была видеть. Среди этого бескрайнего поля, среди травы, которая должна была скрыть меня, я был как заплатка на ткани — слишком заметный, слишком яркий.

Мучительные мгновения тянулись. Почему она не стреляет? Почему не кричит, не зовёт Истара? Может, я слишком далеко? Может, она не видит смысла тратить болты на такую лёгкую добычу? Или… или что-то не так. Что-то, что я не мог понять.

И тогда до меня дошло. Истар ещё не протрубил в рог. Охота ещё не началась. Они ждали. Ждали сигнала. Ждали, чтобы начать свою игру.

С этой мыслью рог зазвучал. Его голос, низкий и пронзительный, разорвал тишину, как нож разрезает ткань. Я вздрогнул, чувствуя, как звук проникает в меня, заполняет каждую клетку моего тела. Хел скривила лицо в усмешке, её глаза, ещё мгновение назад смотревшие на меня, теперь обратились к лесу. Она что-то сказала Истару, и он кивнул, его лицо оставалось каменным, но в глазах читалось удовлетворение.

Они начали спускаться с холма, их шаги были уверенными, как будто они уже знали, где искать. Истар шёл впереди, его лук был наготове, а глаза скользили по полю, словно он уже видел нас, даже если мы были скрыты травой. Хел следовала за ним, её арбалет был лёгким, почти изящным, но в её руках он выглядел смертоносным.

Я лежал, чувствуя, как страх