Победитель ужасных джиннов ТОМ 1001 - Альберт Беренцев

— Седлайте коней, грузите наши вещи и выходите. Ждите меня снаружи. Здесь больше оставаться нельзя, слишком опасно. Я скоро выйду, мне нужно осмотреть поклажу этого горца. И то, что может в этой поклаже обнаружиться — вам видеть не следует. Человек может сойти с ума от одного взгляда на подобное… Идите!

Мы быстро собрались и вывели наших коней наружу, прямо в ночную тьму, под проливной дождь. За один миг мы оба промокли до нитки и замерзли.

Некоторое время мы с Садатом молчали, каждый был погружен в свои мрачные думы.

— Ну и как мы поедем в такую темень? — наконец сказал Садат, — Кони себе все ноги переломают. А мы — простудимся, заболеем и умрем.

Но меня это всё сейчас не волновало вообще.

— Как думаешь, шейх нас прогонит? — спросил я у Садата.

— Не знаю. Если уж прогонять — то тебя, Ила. Это же ты струсил. А я просто проявил эм… некоторую горячность. Ненавижу горцев!

— Я не струсил, — всхлипнул я в ответ.

Я все еще плакал, и холодный ливень на моих щеках смешивался с горячими слезами.

— Да хватит уже ныть, — выругался Садат, — Лучше скажи. Что за рисунок был на груди у того горца?

— Не знаю. В первый раз такое вижу.

— Я тоже.

Шейх появился довольно скоро, он вывел из пещеры трех коней — своего собственного, нашего четвертого, который вез поклажу, да еще коня горца.

Конь горца был расседлан и без груза. Но в темноте я не мог разглядеть, взял ли шейх себе что-то из поклажи таинственного горца или оставил все его вещи в пещере.

— Скачи, ты свободен, — сказал шейх коню горца, а потом громко и страшно закричал.

Лошадь горца испугалась, заржала и ускакала, исчезла среди ливня и ночной тьмы.

— Идём быстро и пешком, коней ведите за собой, — распорядился шейх, — Тут недалеко есть скальная арка, до утра укроемся под ней, там безопасно. Ила идет прямо за мной, Садат замыкает. Поторапливайтесь и не потеряйтесь. Держитесь ближе ко мне. Я умею видеть в темноте, вы — нет. Так что смотрите на меня, на мою белую кандуру, и идите за мной шаг в шаг.

И мы двинулись в смертельно опасный путь, ибо долина здесь спускалась вниз, мокрые камни под ногами шли под уклоном, наши кони каждую секунду рисковали сломать ногу в темноте, как и мы сами.

И в ту ледяную и мокрую горную ночь, когда я снова показал себя никчемным трусом, меня утешало лишь одно — шейх не прогнал нас, он простил нас.

Я тогда еще не знал, что мои злоключения еще даже толком не начались, что самое страшное — ждет меня впереди…

Глава 16: Про чудо в Долине Крови и главный принцип шаэлей

К утру дождь закончился, как и предсказывал горец в пещере. Мы провели ночь в скалах, где горная арка закрывала нас от воды и бури, мы даже развели костер — шейх забрал у убитого горца остаток сухих дров, а утром, отдохнув, мы двинулись в путь.

Теперь мы не поднимались вверх, а спускались вниз — по опасной и узкой горной тропе. Это было странно, я-то думал, что тайная обитель шейха находится где-то высоко в горах, на снежных вершинах.

Шейх хранил упорное молчание, он не говорил с нами, он даже на нас не глядел. Садат не нарушал тишину из уважения к шейху, а я — из расстройства. Я все еще переживал из-за того, что подвел шейха, все еще боялся, что как только мы приблизимся к очередному селению — шейх изгонит нас с Садатом за неповиновение. Или еще хуже: изгонит меня одного за мою трусость, а Садата оставит и возьмет с собой в тайный монастырь.

Ближе к вечеру мы наконец спустились с гор, по пути так и не встретив не то что человека, а даже ни единого зверя — места тут были совсем глухие. Перед нами открылась бескрайняя холмистая каменная долина — она простиралась от гор и до самого горизонта. Здесь из пустыни с юга дули жаркие ветра, сразу же сильно потеплело. Дождь здесь если и прошел, то его следы давно высохли, и камни были сухими, как древняя кость. Безоблачное небо было ярко-синим, солнце клонилось к закату…

Мне бы порадоваться, ведь я увидел мой родной пейзаж — беспредельную пустыню, знакомый с детства простор. В горах мне было страшно, непривычно, их громады давили на меня со всех сторон, будто пытались удушить. В горах я очень боялся обвалов, медведей, непонятных и незнакомых звуков, постоянной тесноты. Но теперь, когда мы выехали в пустыню, я почему-то не ощущал никакой радости.

Эта пустыня была странной. Никакие растения здесь не росли, не было даже верблюжьей колючки. Тут были только каменные холмы, причем жуткого рыжего цвета — такого я еще не видел. Повсюду стояли, будто были кем-то разбросаны громадные камни — некоторые размером больше, чем даже дворец эмира в Дафаре. Камни тоже были чудными, некоторые из них были непонятной формы — прямоугольными, кубическими, казалось, их вытесал циклопический каменотёс-великан. У других камней неправильной формы имелись отдельные идеально ровные грани, как будто их кто-то отрезал ножом. Но что это за нож, который режет камни, да и какой величины должен быть этот нож?

Другие камни, столь же огромные, были наоборот странно кривыми — изогнутыми сразу в нескольких местах, искореженными, как искривленные ветром деревья в прибрежных лесах возле океана.

Жаркий ветер, огибая камни, издавал жуткий свист. Тональность этого свиста постоянно менялась, эти звуки почему-то навевали мысль о богослужении западных рыцарей, во время которого играет орган…

— Плохое место, — тихо сказал мне Садат, и это были первые слова, сказанные им за день, если не считать слов молитвы, — Долина Крови. Говорят, тут в древние времена было сражение, и от того камни пропитались кровью и окрасились рыжим. И с тех пор это место обходят стороной даже шакалы. Это запретное место, где ничего не может жить.

Шейх ехал впереди и не обращал на наш разговор никакого внимания. Так что я решился спросить у Садата:

— Это владения шейха?

— Наверное. Точно не знаю. Но думаю, что это место ничье. Тут хозяйничают души давно погибших мертвецов.

— А до монастыря шейха еще далеко?

— Вот этого точно не знаю. Монастырь скрыт от посторонних мистической силой шейха и волей Отца Света. Никто не может