А не как Лёнька! (СИ) - Енодина Анастасия

Маша и до этого была мне не симпатична, но теперь она нравилась мне всё меньше: странная такая, вечно чего-то требующая и недовольная своим парнем. Зачем он ей, если он всё делает не так? Почему она занимает это уютное и такое желанное мной место рядом с ним?

Стоп-стоп-стоп! Что-то меня понесло… Рядом с Сашей я постоянно забываю, что я дух, и потому, конечно, Маша, какой бы ни была, намного лучше меня хотя бы тем, что она реальна и жива.

- Я объясню, - пожал плечами Саша. – Но чуть позже. Давай просто потанцуем?

- Давай, - согласилась я, и парень шагнул ко мне и обхватил одной рукой за талию, а во второй сжал мою ладонь.

Это было каким-то нереальным, словно происходило во сне. Словно мы оба не верили, что наш танец реален, а потому не стеснялись его. Кажется, в реальности Саша никогда бы не стал танцевать с кем-то кроме своей Маши, но сейчас его руки уверенно удерживали меня, а наши тела прижимались друг к другу, и я чувствовала дыхание этого парня на своих волосах.

Кто бы мог подумать, что это так здорово: просто ощущать прикосновения, чувствовать своей кожей кожу другого человека, тем более, такого дорогого, каким стал для меня Майский. Я нерешительно опустила голову ему на плечо и закрыла глаза, счастливо улыбаясь и с удовольствием ощущая, как моих волос касаются Сашины губы.

Мы, наверно, танцевали ужасно, и если б кто-то видел нас со стороны, он бы непременно рассмеялся, потешаясь над нелепостью этого танца. Мы практически не двигались, а стояли на месте, но движения сейчас были совершено не важны: главным стало наше звучащее в унисон сердцебиение, учащённое дыхание, тепло рук и нежность прикосновений... И, конечно, то, что мы прижимались друг к другу, словно танец был лишь предлогом для того, чтобы сократить, наконец, расстояние между нами.

Рука, что лежала на моей талии, внезапно исчезла, но я тут же ощутила прикосновение к волосам, которые Саша аккуратно заправлял за моё ухо.

Подняв голову с его плеча, уставилась в зелёные глаза, полные такой нежности и тепла, что я просто растерялась. Знала, что нравлюсь ему, даже надеялась на это, но теперь не знала, верно ли поступаю...

Саша наклонился с явным намерением поцеловать, но, хоть я и не останавливала, замер, так и не коснувшись губами моих губ.

- Ты так смотришь… - прошептал он, и от его горячего дыхания у меня пошли мурашки по коже. – Это, наверно, неправильно, да? У меня есть Маша… Но…

Он не знал, как оправдать свой порыв, и потому осёкся. Это действительно было неправильно, если мыслить разумом, но в тоже время так идеально и гармонично, если прислушаться к чувствам. И если учесть, что Маши у него, по сути-то, и нет...

Я не знала, как помочь Саше найти для себя причину, почему он может позволить себе не думать сейчас о своей девушке, и потому сказала первое, что пришло в голову и показалось дельным:

- Да, это с виду неправильно. У тебя Маша... И у тебя может быть не только она, но и кто угодно другой. А у меня – только ты.

Я тяжело сглотнула, понимая, что несу чушь, которая такая правильная, но такая дикая сейчас для Майского.

- Только я... - задумчиво повторил он, а потом напомнил, улыбнувшись: - И Сыроежкин.

- Да, но он мой друг… - отмахнулась я, разочарованно вздыхая. Не надо было болтать! Надо было преодолеть расстояние между нашими губами и не дать парню начать говорить! - Саш… поцелуй меня? - попросила я, не отводя взгляд.

- Что? - переспросил он так, словно минуту назад не намеревался сделать это безо всяких моих просьб. - Я не могу, Дарин… Прости. - Он отпустил меня и отступил на шаг назад, виновато качая головой и не сводя с меня взгляда. - И этот танец… Прости меня, хорошо? Я не всегда могу воспринимать тебя, как человека… Просто захотелось какого-то тепла, и… Это неправильно.

Сумбурное объяснение показалось мне милым, как и то, что Саша не искал оправдания, а признавал ошибку и просто просил простить его за неё.

- Да. – Неожиданно для себя полностью признала его правоту. Это действительно неправильно. И совращать верных своим девушкам парней – это тоже очень неправильно. Какой бы ни была Маша, не стоит способствовать тому, чтобы Саша уподобился ей. Он честный и верный, а я только и делаю, что искушаю его... Это нехорошо. Это надо прекращать.

Я подумала именно так, но никуда не ушла. Осталась стоять и смотреть на Майского, пока он не откашлялся смущённо и не оглядел комнату, ища взглядом, за что можно зацепиться и что можно сказать.

Вышло у него небыстро и не в тему...

- Я себе в квартиру тоже такой светильник купил. - Сообщил он, выключая общий свет и включая Лёнькин ночник на прикроватной тумбочке. - Пожалел сто раз, светит так себе.

Комната погрузилась в некий романтично-таинственный полумрак. Как раз подходящая обстановка для общения с призраком, надо было раньше так сделать.

Наверно, при таком освещении наш танец вышел бы стол интимным, что от поцелуя мы бы точно не удержались...

Но мне было некогда расстраиваться от этой упущенной возможности: слова Саши насторожили, и я теперь обдумывала услышанное. Он купил такой же светильник себе в квартиру, но в этой ночник был только Лёнькин, значит...

- Так у тебя есть своя квартира? – поразилась я этому открытию. – Но зачем ты тогда снимаешь у Егора?

Да, всё же Саша был мастером переводить темы. Я про поцелуй уже и не думала!

- Так выходило дешевле, - пожал плечами парень. – Свою я сдаю дорого, она около метро и в отличном состоянии. А эту снимаю дёшево. Выходит, выгоднее снимать и получать неплохую разницу в арендной плате, чем жить в своей квартире.

Это показалось мне таким странным и диким, что я даже не нашла, что ответить. Сдавать свою квартиру… Чтобы там жили чужие люди, пользовались моей родной мебелью, искажали ауру моего жилища… Это насколько надо не любить и не быть привязанным к своему дому, чтобы так запросто сдавать его?

Вот когда я приму свою квартиру от застройщика, то обустрою себе там чудесное гнёздышко, и точно не стану его сдавать ради сомнительной прибыли в виде разницы арендной платы.

- Знаешь, я помогу тебе, - уверенно заявил Саша, глядя на меня как-то мечтательно, чем немало удивил меня.

Это звучало так трогательно. Ни он, ни я не знали и не могли знать, чем бы он мог помочь мне, но парень всё равно предлагал свою помощь. Это было мило и немного наивно, но в тот момент меня интересовал другой аспект:

- С чего это вдруг такие перемены?- поинтересовалась я.

- Сейчас, - ответил Саша, а потом полез в мой комод. - Ты присаживайся пока...

Я села на диван, наблюдая за тем, как парень рыщет в комоде.

Оказалось, мои вещи там остались нетронутыми. Мерзкий Егор не позаботился сохранить их или хотя бы убрать от чужих глаз. В нижнем ящике, который плохо задвигался из-за кривых направляющих, лежало много всякого добра, но Саша достал только фотокнигу, которую мама заказала мне на прошлый день рожденья.

- Извини, что посмотрел, - начал Майский, но, видя, что я совершенно не обижена на это, продолжил: - Вот причина, - он пролистал фотокнигу, в которой яркими пятнами красовались фотографии счастливых моментов моей жизни. И я, и сестра, и брат, и родители, и наша собака… Я смотрела и как будто не верила своим глазам, что всё, что запечатлено, происходило со мной. Я казалась себе красивой и счастливой, а окружающие меня люди – родными и прекрасными. Самое ужасное, что так и было на самом деле, но «было» - это всё же прошедшее время… Саша молча наблюдал за мной, а потом продолжил объяснять: - Посмотрел на твою семью… позавидовал… немного, - он печально улыбнулся, дёрнув уголком губ. – Дарин, я вырос один, и я знаю, что такое быть не нужным… А ты нужна им… Я не знаю, как могу помочь, но знай, что очень хочу, чтобы ты поскорее вернулась к жизни и сделаю для этого всё, что потребуется.

Меня как обухом по голове ударили. Всё сразу встало на свои места, и я увидела Сашу в новом свете. Мне стало одновременно и ужасно жаль его, и ужасно радостно от того, что он не криминальный элемент. Он вырос в детдоме! Вот почему он такой: умеющий быть спокойным, терпеливым и рассудительным, но готовый постоять за себя и не считающий это чем-то из ряда вон выходящим.