Мастерство и Преданность - Malki

— Это ты хорошо придумал, а мне, значит, ходи в дерьме? — его голос звучал как угроза, и я понял, что он не шутит.

— Н-нет… — начал я, упираясь руками в его грудь. Моё сердце билось так сильно, что казалось, вот-вот вырвется из груди. — Успокойся.

Его глаза сверкнули злостью, но вдруг он отступил, будто сам испугался своей ярости. Он отпустил меня, и я едва удержался на ногах. Его лицо, которое только что было искажено гневом, теперь выражало что-то похожее на замешательство.

— Ладно, — проговорил он, грязно ухмыляясь. — Но принеси табака. Всё равно назад пойдёшь.

Я молча кивнул, не в силах произнести ни слова. Его запах, его прикосновения — всё это оставило ощущение мерзости, которое не исчезало даже после того, как он отошёл. Я продолжил путь, стараясь не оглядываться, но чувствуя его взгляд на своей спине. Каждый шаг давался с трудом, словно я шёл по болоту, которое пыталось затянуть меня в свою трясину.

Твердый Шаг

Когда я подошёл к западному крылу, у входа стояли гвардейцы. Их тёмные доспехи, покрытые тонким слоем пыли и царапинами, мерцали в свете тусклого солнца, словно впитывая в себя последние лучи света. Лица их были скрыты под шлемами, оставляя видимыми лишь узкие прорези для глаз. Эти глаза, холодные и безжалостные, смотрели на меня, словно волки на добычу, готовую сорваться с места. Я почувствовал, как по спине пробежал холодок, но знал, что отступать нельзя.

— Гляньте-ка, портняжка явился, — лениво бросил один из них, опираясь на копьё. Его голос звучал как скрип ржавых петель, и в нём явно слышалась насмешка. Он стоял, слегка наклонившись вперёд, словно его доспехи были слишком тяжёлыми для него, но в его позе чувствовалась угроза.

— Что тебе нужно? — спросил другой, подходя ближе. Его шаги были медленными, но уверенными, словно он наслаждался моментом, когда я оказался в их власти. Его рука лежала на рукояти меча, и я не мог отвести взгляд от этого жеста.

— Мне нужно в канцелярию, — ответил я, стараясь говорить твёрдо. Мои слова прозвучали громче, чем я ожидал, и это, казалось, удивило их. Я чувствовал, как моё сердце бьётся быстрее, но знал, что должен держаться.

— В канцелярию? — переспросил третий, его голос прозвучал насмешливо. Он стоял чуть в стороне, скрестив руки на груди, и его шлем слегка наклонился вбок, словно он изучал меня. — Свечей, небось, не хватает?

— Да, для работы, — ответил я, стараясь не смотреть ему в глаза. Мой голос звучал спокойно, но внутри я чувствовал, как нарастает напряжение. Эти люди были как стена, которую нужно было преодолеть, и я знал, что одно неверное слово может всё испортить.

— Работа? Ты слышал, он сказал "работа", — засмеялся первый, оборачиваясь к своим товарищам. Его смех был громким и неприятным, словно он наслаждался моим дискомфортом. Остальные подхватили его смех, и в воздухе повисла тяжёлая атмосфера насмешек.

Они окружили меня, их доспехи звенели при каждом движении, а насмешки звучали всё громче. Я чувствовал, как моё дыхание становится учащённым, но знал, что должен держаться. Моя работа была важнее их насмешек.

— Камзол для лорда, — сказал я, выдержав их взгляды. Мои слова прозвучали твёрдо, и на мгновение их смех затих. Они переглянулись, словно решая, стоит ли продолжать. В их глазах мелькнуло что-то похожее на неуверенность, и я понял, что мои слова задели их.

— Если моя работа не будет завершена, это отразится не на мне, — добавил я, подчёркивая каждое слово. Я знал, что лорд Унолом не потерпит задержек, и гвардейцы, должно быть, тоже это понимали.

— Ладно, иди, — неохотно сказал один из них, махнув рукой. Его голос звучал раздражённо, но в нём уже не было прежней насмешки. Он отошёл в сторону, давая мне пройти, но его взгляд всё ещё был полон недоверия.

Я прошёл внутрь, чувствуя их взгляды на своей спине. Каждое их слово, каждый смех — всё это звучало в моих мыслях, как назойливый звон в ушах. Но я знал, что сделал шаг ближе к завершению своей работы. Канцелярия была уже близко, и я мог почти почувствовать запах свечей, которые так нужны были мне для завершения камзола.

Путь к Свету

Проходя по коридорам западного крыла, я чувствую, как воздух становится немного прохладнее, словно стены этого места впитали в себя не только сырость, но и тайны, которые хранились здесь веками. Каждый шаг отдавался лёгким эхом, будто само здание шептало мне что-то на забытом языке. Свет, пробиваясь сквозь высокие окна с туманными стеклами, лишь едва касался тёмных, почти чёрных от времени стен. Эти стены, покрытые трещинами и следами былого величия, казалось, дышали историей. Они помнили времена, когда усадьба была полна жизни, когда здесь звучали смех и музыка, а не только тихий шёпот шагов. Теперь же свет, который когда-то освещал эти коридоры, был тусклым и холодным, как воспоминание о чём-то давно утраченном.

Западное крыло, несмотря на свою мрачность, всё ещё излучало некую торжественность. Тяжёлые дубовые двери, украшенные старыми металлическими ручками, которые, казалось, хранили отпечатки пальцев давно ушедших людей, вели в комнаты, полные тайн. Древние ковры, поглощённые временем, лежали на полу, их узоры почти стёрлись, но всё ещё можно было разглядеть следы былой роскоши. Массивные колонны, поддерживающие потолок, казалось, замерли в молчаливом ожидании. Они были как стражи, охраняющие память о тех, кто когда-то ходил по этим коридорам. Здесь всё было огромным и подавляющим, как сама эпоха, к которой оно принадлежало.

Я медленно двигался вперёд, чувствуя, как странное чувство неловкости всё сильнее охватывает меня. Это не было страхом. Это было нечто более глубокое, нечто сродни почтению и неведомой тревоге перед тем, что обитает в этих стенах. Каждый шаг отдавался эхом, словно здание напоминало мне, что я здесь чужой, что я лишь временный гость в этом мире, где время остановилось. Мои пальцы слегка дрожали, когда я проводил ими по холодной поверхности стены, ощущая шероховатость камня. Это было как прикосновение к истории, к чему-то, что было больше, чем я.

Мой путь вёл меня к канцелярии, где, как я надеялся, мне должны были выдать свечи для работы. Тусклый свет свечи являл собой практическую необходимость. Но в этом свете я мог продолжать работать, не теряя той искры, что была в моих глазах. Свечи были не просто источником света — они были