Вы дозвонились до Сэма - Тао Дастин

– Выкладывай давай.

Оливер опускает плечи и вздыхает.

– Хотел пригласить тебя на прогулку или типа того.

– Что, прямо сейчас?

– Ну, если ты не занята.

– Я занята. Вроде того.

– Оу…

Не думаю, что он рассчитывал на такой ответ. Он нервно оглядывается по сторонам.

– Прости, – извиняюсь я.

Оливер пожимает плечами.

– Да нет, всё в порядке. Пойду тогда домой…

Он начинает поворачиваться в сторону улицы, словно и в самом деле собирается уйти. Но не уходит. Он просто замирает на месте, в этой странной позе. Я жду. Ничего не происходит.

– Ты не уйдёшь, так ведь?

Он опускает голову. Выглядит несчастным.

– Мне правда нужно с кем-нибудь поговорить.

Оглядываюсь на стопку домашки на столе, а потом снова высовываюсь в окно.

– Ладно, хорошо. Сейчас спущусь. Только не шуми больше.

Оливер прикрывает рот и складывает из пальцев «окей».

Через несколько минут я спускаюсь на крыльцо, где меня уже ждёт Оливер. Руки он спрятал в карманы.

На улице темно, и, когда я выхожу в свет фонаря, глаза Оливера расширяются от удивления.

– Оу… эм, твоя рубашка… – Он заикается и делает шаг назад.

Сегодня прохладно, и на выходе из комнаты я бездумно накинула на себя клетчатую рубашку Сэма. Не думала, что Оливер заметит.

– Я не нашла свою куртку, – объясняю я, закатываю рукава и скрещиваю руки на груди, пытаясь отвести от рубашки внимание.

Какое-то время мы просто стоим.

– Так куда пойдём? – нарушаю тишину я.

– Просто погуляем, – отвечает Оливер. – Если это ничего.

– Это ничего.

Он улыбается уголком рта. В свете фонаря я могу разглядеть его получше: тёмные кудри словно уложены, никакого хаоса. Я всегда завидовала его волосам. Не может быть, чтобы они были такими от природы.

Оливер кивает в сторону ступенек.

– После тебя.

Молча идём вдоль уличных фонарей. Тут тихо: слышны только наши шаги по асфальту и редкий шорох шин проезжающих мимо машин. Оливер смотрит вперёд, взгляд его туманится. Не знаю, куда мы направляемся. Да и какая разница.

Проходит время, и я наконец-то спрашиваю:

– Мы говорить-то будем?

– Конечно, – отвечает он. – О чём ты хочешь поговорить?

Я останавливаюсь.

– Оливер… это ты позвал меня на прогулку.

Оливер застывает на дорожке, но не оглядывается.

– Так и есть. – Он проверяет, нет ли на дороге машин. – Нам сюда.

Он переходит дорогу, и я нехотя следую за ним.

Привычные кварталы остаются позади, и я понимаю, что у Оливера всё-таки есть план.

Он на меня не смотрит – просто продолжает идти. А потом вдруг подаёт голос.

– Ты о нём думаешь?

– Постоянно.

Оливер кивает.

– И я тоже.

Мы снова переходим улицу, прячась от городских огней. Оливер ступает на дорожку, посыпанную гравием. Понятия не имею, куда мы идём, но всё равно не отстаю, изредка проверяя, нет ли машин.

– Проверяла недавно его фейсбук? – продолжает Оливер.

– Нет, я и свой недавно удалила. А что?

– Так странно, – бормочет он. – Люди всё ещё пишут ему на стене. Словно он сможет это всё прочесть.

– И что пишут?

– Именно то, что и ожидаешь. – Оливер чуть выдвигает челюсть. – Терпеть этого не могу. Никто ведь больше вообще на фейсбуке не сидит, разве нет? Не помню, когда я в последний раз писал кому-нибудь на стене. И тут вдруг… он умер, и от записей не отбиться. Я все их прочёл. Такое ощущение, что они пишут не ему. А друг другу. Словно соревнуются в горе, понимаешь?

Я не знаю, что ему ответить.

– Люди справляются с горем по-разному. Не стоит обращать на это внимания.

– «По-разному» ли, если все так делают. – Он указывают на другую сторону дороги. – Туда.

Уже поздно, но я об этом не упоминаю. Мы оставили город позади, и я не знаю толком, сколько мы уже идём. Я редко захожу так далеко, особенно ночью. Но со мной ведь Оливер. И он тоже не хочет оставаться один.

Становится холоднее: дыхание вырывается из меня облачками пара. Но вот что странно – я совсем не мёрзну. Я иду со скрещенными руками и прислушиваюсь к шуму гравия под моими ногами. А потом Оливер вдруг резко останавливается, и я чуть в него не врезаюсь. И поднимаю взгляд – прямо на знак.

Даже в темноте крупные белые буквы отражают свет, и его прекрасно видно.

ВЫ ПОКИДАЕТЕ ЭЛЛЕНСБУРГ

Мы дошли до границы города. За дорожкой гравия, которая отделяет Элленсбург от всего остального мира, простирается трава. Воздух здесь словно замер. В небе можно различить звёзды. Я поворачиваюсь налево: над деревьями висит низкая луна, серебря чуть промёрзшую траву – поле похоже на море.

Оливер ставит ногу на линию границы. Я за ним наблюдаю.

Какое-то время он смотрит вдаль. Руки из карманов так и не вынимает.

– Мы с Сэмом часто сюда приходим, – с тоской произносит он. – То есть раньше приходили. До того, как он встретил тебя.

Оливер переводит взгляд на меня.

Я ничего не говорю, и он снова отводит взгляд.

– Знаешь… я так долго на тебя злился.

– За что?

– За то, что ты украла у меня лучшего друга, – отвечает он. – Я всегда был ревнивым малым, если честно. Он всегда рвался на встречи с тобой. А когда мы с ним тусовались, он только о тебе и говорил.

Внутри меня просыпается смех.

– Забавно. Потому что я тоже тебе завидовала. По тем же самым причинам.

Оливер улыбается.

– У нас с Сэмом была куча планов, знаешь ли. Уехать из Элленсбурга однажды. Когда нас начинало тошнить от этого местечка или у кого-то из нас случался плохой день, мы шли сюда и переступали через границу. – И он делает шаг вперёд. – Мы хотели поступать в Центральный, мечтали о том, куда отправимся после. Но потом он начал строить планы с тобой.

– И поэтому ты меня всегда игнорировал?

– Прости за это.

– Да ничего. – Я тоже пересекаю границу. – Я ведь тоже не была образцом для подражания.

Оливер рвано выдыхает. Глаза его блестят.

– Это меня убивает. Что он так и не выбрался отсюда. Что так всё и закончилось. Что он смог переступить только эту линию.

Оливер качает головой. Я сглатываю.

– Мне тоже от этого больно.

– Но я рад, что он тебя встретил. – Оливер всё ещё не смотрит на меня. – Ты делала его счастливым. Всё то время, что вы провели вместе… у него хотя бы было оно.

Я не отвечаю, и Оливер продолжает:

– Не слушай никого. Тех, кто тебя винит. Ничего они не знают. Сэм тебя очень любил. По-настоящему. И если бы они знали его, то поняли бы, насколько ему были бы неприятны их слова. Если услышу что-нибудь такое – попытаюсь их урезонить.

Я не нахожу иных слов, кроме…

– Спасибо.

Мы так и стоим в тишине, глядя на траву. А потом Оливер говорит – то ли самому себе, то ли луне.

– Я бы очень хотел сказать ему что-нибудь на прощание. – Он поворачивается ко мне. – Ты думала об этом? О том, что бы сказала Сэму, если бы у тебя был такой шанс?

Я опускаю взгляд. Оливер ведь не знает, что у меня уже есть этот шанс. У меня всё ещё есть Сэм. Но ему я об этом рассказать не могу.

– Да, я об этом думала.

– И я тоже.

Уже совсем поздно, но мы не сдвигаемся с места: тонем в тишине наедине со своими мыслями и смотрим на другой конец мира… пока не решаем, наконец, что нам пора возвращаться.

Оливер провожает меня до двери.

Но до того, как зайти внутрь, я не удерживаюсь.

– Что бы ты ему сказал?

Оливер буравит меня немного ошарашенным взглядом.

– Я имею в виду Сэму. Если бы у тебя был такой шанс?

– Оу, ну, я… – запинается он. Открывает и закрывает рот, словно разучился разговаривать. Словно что-то его останавливает.

Мне невыносимо смотреть на эту пытку, и я касаюсь его плеча.

– Можешь не говорить.