Повести и рассказы - Джо Р. Лансдейл

намерение. Чем ближе оно подходило, тем тяжелее становился воздух. Тем темнее казалась ночь. И сейчас оно тоже было темнее, и в глубине души Рональд чувствовал, что оно питается не только молоком и сардинами, но и всем тем плохим, что было внутри него, всеми воспоминаниями о несбывшихся планах, ошибках, слепой гордыне и ненужных обидах, которые он причинил людям, не заслуживавшим этого.

Например, его жена, Тоня. В памяти всплывали следы его пальцев на ее шее, ее черные глаза и фиолетовые синяки. Он помнил, как она хромала, как сторонилась его, словно побитая собака. Тогда он наслаждался этим, а сейчас словно чувствовал то же, что и она, и удивлялся, почему не мог осознать этого раньше. Почему эта тень, темная сущность вызвала в нем чувство сожаления?

Ее присутствие заставило его вспомнить то, что он задвинул подальше и постарался забыть. Как в ту ночь, когда он сильно напился, а она сказала ему, что уходит, и тогда он вспомнил кроваво-красную ярость, вспыхнувшую в нем. Официально Тоня пропала, ушла и не вернулась. Но Рональд знал, где она. Совсем недалеко. И хотя копы подозревали, допрашивали его и обыскивали дом, они ничего не нашли, хотя Тоня была у них под носом. Если бы они вернулись через неделю к ручью, протекавшему рядом с его участком, музыкально струившемуся по круглым белым камням, укрытому в тени от деревьев, росших по обеим сторонам, они бы точно нашли ее, потому что она уже пахла. Он похоронил ее неглубоко, в стороне от ручья, и поначалу все было хорошо, но потом ему пришлось спуститься туда, выкопать ее и заново похоронить под тощим вязом дальше от берега ручья.

Он положил известь в ее могилу и выкопал ее глубоко. Он копал под прикрытием деревьев, глубокой ночью, и только фонарик, лежавший на земле у могилы, освещал его работу. Никто его не видел, а годы пролетели незаметно.

Время от времени он вспоминал о ней, но все это было словно сон. Дурной сон.

Все эти воспоминания нахлынули на него, а тварь тем временем покинула крыльцо, вошла в открытую дверь и уже поползла по коридору. Теперь от нее исходил сильный запах, и, конечно же, он узнал этот запах — запах гнили и разложения, запах чего-то умершего.

И когда до нее оставалось меньше метра, он понял, что это. Это была она. Темная сущность — это Тоня. Или то, во что она превратилась. Этот темный комок угрозы, невесомая черная материя, состояла из его вины и депрессии, страха и гнева. В ней было все, что он сделал не так и думал не так, и самой большой его ошибкой было то, что он сделал с Тоней. Милая красавица Тоня, уже двадцать лет как ушедшая из жизни и временами почти забытая, но в последнее время хорошо запомнившаяся, по крайней мере ему.

Приближаясь, он чувствовал каждый удар, нанесенный Тоне, каждую обиду и боль, которую она испытывала из-за его пьяных выходок и многочисленных обманов.

Темная сущность была так близко, что он мог протянуть руку и коснуться ее. Глаза, хотя и золотистые, а не голубые, он их узнал. В этих глазах он видел глаза Тони, потому что в них было то же выражение. Это была та бедная, милая женщина, которую он положил в русле ручья, а затем, наконец закопал, под вязом.

С каждой ночью, по мере того как он все больше осознавал присутствие этой твари, ее присутствие набирало силу и по ночам покидало свое смертное чрево, чтобы подползти ближе и набраться смелости. Оно приближалось все ближе и ближе, потеряв всякий страх перед ним, превратившись в нечто, созданное им и из него; она была собранием собственной боли и предательства, а также глубокой, черной тьмы внутри него.

Рональд направил дробовик на него, на нее, с громким щелчком дослал патрон. Она/он был прямо над ним. Сейчас или никогда. А потом он резко опустил дробовик, легкая улыбка расплылась по губам, он подставил ствол дробовика под подбородок и, сдвинув с ноги домашний тапок, вставил большой палец в спусковую скобу, мягко надавил, и раздался громкий взрыв.

Выстрел отозвался громким эхом, но его не услышал никто в малочисленном и широко разбросанном районе. Эхо пронеслось по коридору, по двору, до самого ручья и, наконец, до разрытой могилы под вязом.

* * *

На следующее утро почтальон поднялся на крыльцо с кучей почты, случайно наступив на блюдце, в котором лежали сардины, и разбил его. Он заглянул в приоткрытую дверь и посмотрел в коридор. В кресле сидел человек… без головы. На полу валялся дробовик. То, что было головой Рональда, в основном находилось на стене и было разбросано по ней в виде мокрых мясных кроваво-серых капель.

Но еще более любопытным и тревожным было тело перед мужчиной в кресле: оно лежало на полу животом вниз, его руки тянулись к Рональду, а одна рука касалась его ботинка. Вонь, исходившая от разлагающегося тела, едва не сбила почтальона с ног.

Сжимая в одной руке почту, а другой зажав нос, почтальон двинулся в коридор и на цыпочках приблизился к трупам. Когда он подошел ближе, то увидел, что тело на полу представляет собой не более чем пожелтевшие кости, сморщенную пергаментную кожу, мотки ткани и длинные полосы жирных черных волос. На нем и вокруг него лежали куски корней, лиан и комья грязи, как будто она сбросила их, словно кокон.

Голова трупа была повернута, и виднелась одна глазница. Внутри глазницы росли корни. Среди маленьких корешков извивались красные земляные черви. Самое примечательное, что череп улыбался неправдоподобно широкой улыбкой, которая сморщила пергаментную кожу в уголках рта и обнажила пожелтевшие, наполненные грязью зубы.

Из одной глазницы, загроможденной корнями и червями, выпорхнула черная моль и поднялась вверх перед лицом почтальона.

Тогда он увидел, что это вовсе не насекомое, а какая-то миниатюрная птичка с корчащимся черным червячком в клюве, и она понеслась вверх и в сторону, по коридору, на дневной свет, воспарив прямо к солнцу.

Перевод: Константин Хотимченко

Птичка

Joe R. Lansdale. "Bird", 2018

Когда мне было двенадцать, мой друг Джеймс был самым лучшим мальчиком на свете. Все изменилось, когда он стал старше и начал одалживать чужие машины без спроса. Но до этого с ним все было в порядке, и, наверное, в конце концов он и сейчас в порядке, но тогда он попал в тюрьму. Он брал