Победитель ужасных джиннов ТОМ 1001 - Альберт Беренцев

Это было безумием, и я это понимал. Но ничего не мог с собой поделать. Ум мой сознавал, что действия мои опасны и могут привести к смерти, но сердце мое рвалось к сокрытому в Долине сокровищу.

И я бежал и бежал, уже совершенно обессиленный — бежал среди гигантских валунов, среди камней странной кубической формы, среди холмов, напоминавших каких-то окаменевших крылатых созданий — каждый из них был размером с Башню монастыря… Такого жуткого пейзажа нет нигде, кроме как в Долине Крови — запретном и проклятом месте.

Я забирался на холмы и сбегал с них вниз, я так запыхался, что у меня уже стало темнеть в глазах. Но остановиться было невозможно. Остановлюсь — умру. И моя жажда убьет меня, если не будет удовлетворена — быстрее, скорее, немедленно!

Я не знал, что ждет меня в конце этого пути, но был уверен, что это нечто потрясающее, переворачивающее все с ног на голову, дающее все ответы.

Теперь было ясно, почему шейх, а потом и Нус запрещали мне покидать монастырь. А если и отпускали меня — то только в горы на севере и никогда в пустыню на юге. Было понятно, что шейх отлично знал о моей жажде и моем влечении. Как только я покидал зачарованные стены обители — во мне просыпалась жажда точки, сокрытой в Долине Крови. И я бы бросился сюда бегом сразу же, как только вышел бы за пределы монастыря, как это и произошло сейчас.

И лишь зачарованные колдовские стены монастыря подавляли мою жажду, скрывали её от меня самого завесой насланных шейхом иллюзий. Но теперь — я свободен. Я больше не мюрид и не сектант, теперь я бегу. Бегу к моей маме! И я найду её. Или умру.

Но воздух становился все жарче, и ветер уже обжигал, и силы оставляли меня. Когда взошло солнце и Долину залил свет — я уже не мог бежать. Не мог я и идти, а только плелся.

«Наш Дух велик, но проклятое тело, куда мы заточены злым Творцом — слабо и препятствует нам в служении» — говорила мне когда-то в обители Шамириам.

Она была права. Я совсем выдохся. Я прислонился к странному камню, напоминавшему циклопическую окаменевшую чашу, хлебнул воды. Вода у меня во фляге уже была теплой, а скоро будет горячей…

И тогда я пожалел, что бросил мои припасы.

А потом шейх произнес:

— Не ходи. Ты умрешь.

— Что?

Я замер, сердце бешено заколотилось в груди. Где он? Где этот обманщик?

Я завертел головой, но шейха тут не было. Тут вообще никого не было — ни единого живого существа вокруг. В Долине Крови нет жизни, а есть только кроваво-бурый камень и бескрайние небеса над ним.

— Убирайся, шейх, — потребовал я, — Ты не имеешь здесь власти, в этом месте. Пошёл вон!

Я отдышался, потом сделал шаг, другой…

— Ты умрешь, Ила, — повторил голос шейха в моем сердце, — Не ходи. Возвращайся.

— Возвращаться? Куда возвращаться? К тебе? Зачем? Чтобы ты вырезал мое сердце?

— Я этого не сделаю. Вернись ко мне, Ила, вернись, мое сокровище. Разве ты не любишь меня? Разве не помнишь, что я дал тебе счастье?

— Творец, запрети шейху Эдварре говорить со мной! — зарычал я.

Я рухнул на колени, поглядел на солнце. Потом прикинул. Святая Ефра сейчас была на юго-востоке. И я совершил молитву, как совершают её правоверные — не в сторону солнца, а в сторону священного города, где стоит главный храм Творца, и где живет принцесса Зиш-Алис.

А затем я поднялся на ноги и, пошатываясь, продолжил мой путь.

Я чувствовал, что шейх никуда не ушел. Он не мог больше говорить со мной, но он наблюдал за мной, он препятствовал.

И я не понимал почему. Нус же сказал — шейх не имеет никакой власти в Долине Крови. А может быть это не шейх говорил со мной, а лишь его отпечаток, оставленный в моем сердце, ожившее воспоминание? Шейх Эдварра был умен, искусен, крайне хитер и осторожен. Он мог околдовать меня еще в обители, мог вложить в мое сердце свой голос заранее — чтобы этот голос одергивал бы меня, если я выйду из подчинения. Как сейчас.

Но если этот голос — лишь воспоминание, то он уйдет. Исчезнет, рассеется. Ибо все воспоминания уходят, рано или поздно. А если и остаются — то больше уже не могут нас ранить, они обращаются в тени со временем.

Я прислушивался к моим чувствам, но не понимал, здесь ли еще шейх. Однако что-то мне мешало. Я не был уже уверен, что это шейх, но что-то мешало — очень сильно.

Я шагал все медленнее, голова кружилась, ноги подкашивались. А моя жажда достигнуть точки слабла, и зов моей мамы звучал в сердце все тише…

Что я делаю? Что я творю? Зачем я бежал, зачем потратил все силы, зачем бросил мои припасы? Да и куда я иду? Мне нужно на юго-запад, чтобы пересечь Долину Крови как можно быстрее и оставить проклятое место позади… А я вместо этого топаю на северо-запад, к горам.

Меня начало тошнить. Я посмотрел в небеса и увидел солнце в зените. Всё. Полдень. И жар невыносимый.

Я из последних сил заполз в тень от громадного камня, напоминавшего формой окаменевшие врата. Моя одежда вся была мокрой от пота, я больше не мог идти. И камень подо мной обжигал уже даже здесь, в тени.

Я вспомнил, что именно в полдень шейх Эдварра ибн Юсуф аль-Маарифа аль-Хальмун Сновидец Ветхий днями должен вернуться в обитель. Так сказал Нус. И шейх наверняка уже вернулся, и уже говорит с Нусом. Сумеет ли Нус убедить шейха, что я должен уйти? Нус полагал, что да. Но я в это не верил.

Шейх отправит за мной погоню, это было очевидно. А я сбился с пути, пошёл не туда и теперь наверняка буду схвачен…

И окончу свою жизнь в подземельях под монастырем, с вырезанным сердцем.

Смешно.

Тот рыцарь возле Джамалии ведь так мне и сказал луну назад…

«…Да будет тебе известно, что твой спутник — никто иной как Старик Красная Туфля. Он приходит в селения, уводит юношей в пустыню, и там приносит их в жертву