Эволюция Генри – 3 - Владимир Алексеевич Ильин

Амелия резко развернулась и выбежала из кельи. Наступила неловкая тишина, которую прервал звук заведенного двигателя и отъехавшей машины.

— Она найдет его и все расскажет, — осторожно вытянула Марла ноги и с удовольствием потянулась.

— Найдет? Кого найдет? — Не понял Томас.

— Мистера Президента. — Догадался я. — Так что у нас не так много времени, господа.

— Постойте… Эта девочка… Что она сделает?.. Но почему? — Запнулся церковник.

— Потому что я больше не самый страшный в городе. — Ответил я сухо.

Этот лист прилипает только к самому высокому дереву.

— Она так думает, — заметила Агнес с улыбкой.

— Она неправа? — Кольнув меня взглядом, уточнил Чанг.

— Мы же здесь? — Кошкой потянулась Марла, выпятив грудь под мантией, и вновь села приличной девочкой.

— П-постойте. — Заволновавшись, стал заикаться Томас. — Если она все расскажет, почему вы ее не остановили?

— А нам что, гоняться потом за мистером Президентом? — С ощущением превосходства спросила Агнес. — Пусть придет сам. Генри займется им после Реликта.

Четыре взгляда сошлись на мне с эмоциями уважения, почтения и обожания.

Я же… Ну, будто старший брат, которому только что сообщили, что весь двор и школа уже в курсе, что завтра их будут жестоко избивать.

А я не хочу!!! У меня в планах — только красиво расхерачить грузовик об столб!!! И технично свалить, если не получится!!!

Хотя, если действительно выйдет с Реликтом, то Президент без дополнительных уровней возвышения от твари выглядит действительно не самой большой проблемой. В любом случае — он будет позже, а к этому «позже» еще надо основательно подготовиться.

— Нужны будут автономные морозильники и ножи. — Держал я невозмутимое лицо. — Мачете не пойдут, они передают силу владельцу. Что-то острое с кухни.

— Все найдем! — Заверил Томас. — А-а… Какого размера Реликт?

— Основа для перерождения — где-то фунтов сорок-пятьдесят. — Прикинул я. — Еще нужно стекло, чтобы перекладывать отрезанные куски. Иначе они соединяются между собой.

— Немедленно распоряжусь, — побежал церковник вглубь помещения.

— Так. Все понятно, но где араб? — Посмотрел по сторонам мистер Чанг.

— Какой еще араб? — Удивилась Агнес.

— Ну араб, который врежется в грузовике в столб! — Раздражался от чужой непонятливости профессор.

— Я за араба, — кисло отозвался я.

— Вы же умрете раньше времени!

Я и позже времени не планирую… И вообще — расизм какой-то, неправильно это.

— Клинки дают бессмертие, вы же слышали?.. — Вздохнул я. — Под конец выпрыгну с ножом в руке. Ничего мне не будет.

— Ну, если так… — Задумался Чанг. — И все-таки зря вы ее упустили, — кивнул он на улицу.

— Я просто не хотел вас убивать. И Томаса не хотел убивать. — Признался в ответ. — Вы бы прыгнули на нас, защищая госпожу. Ваши уровни ниже ее — вы это и сами знаете…

Чанг скис.

— К тому же, в бензобаке той тачки топлива на две сотни футов пути — проедет две улицы и заглохнет. Ей предстоит немалый путь пешком, так что время у нас есть.

— Вы были слишком с ней добры. — Все-таки выдал Чанг обвинительно.

— Даже не трахнул, — поддакнула Марла, положив подбородок мне на плечо.

Я дернул им, и зубы клацнули над ухом. Девушка обиженно отклонилась обратно.

— Зато на свидание не сходил. — Добавила Агнес. — Будет проще свернуть ей шею.

— Свидание… — Задумался я. — Свидание, наоборот, назначено.

Тут, недалеко — возле Черного обелиска. Она приедет, я был уверен — только переоденется во все самое лучшее.

— Господа? — Вновь мелькнул в дверном проеме Томас. — Я вот все ломаю голову, а почему вы хотите врезаться именно в мой обелиск?

— Есть место лучше?

— Есть, и гораздо! — обрадовался он. — Ровная, длинная улица, недалеко от очистных! И никаких шансов задеть храм!

— Адрес помните? Какой рядом дом?

— Что вы, я лично вас провожу!

— Это не мне. — Поднялся я с места. — Оставьте записку для мистера Президента. Будет невежливо заставлять нас искать.

Глава 20

Образы в памяти остаются неизменными.

— Была ровная дорога, — растерянно смотрел на отрезок улицы Томас.

Действительно — прямая на длинном протяжении асфальтированная линия завершалась разворотным кольцом перед выстроенными дугой домами в три-четыре этажа.

Все так и было, если игнорировать бетонные блоки, железный хлам и кучи мусора, привезенного и вываленного сюда специально. Вдоль улицы стояли жилые постройки — одинаковые, выстроенные одной серией. Возможно, раньше их отличали цвета — но под серо-черной гарью пожаров было не угадать. Окон давно не было, черепичные крыши над мансардными этажами провалены внутрь. За домами угадывался резкий подъем к горам — дальше ни дорог, ни построек.

Зато Черный обелиск тут действительно был. Воткнутый по прихоти случая почти в центр кольца на разворот, он вполне сошел бы за памятник какому-нибудь скорбному событию. Хотя зачем «какое-нибудь» — оно, событие, окружает его уже много лет…

— Не пойдет, — покачал я головой, глядя на железо и бетон, которым завалили подходы к обелиску.

Пытались скрыть от кого-то? Предупредить об опасности — вон сколько бело-красной ленты накрутили вокруг? Под солнцем она выцвела, порвалась, длинными спиралями валяясь вокруг, из-за чего вся улица выглядела заброшенным местом преступления.

А еще тут были собаки — те еще твари, умные, осторожные, стайные, как в Вингстоне. Они следили за нами из-за углов и завалов, но находили нас слишком сильными, чтобы напасть первыми. Скоро мне придется оказаться с ними один на один, и осознание неизбежности этой встречи поднимало не самые приятные воспоминания.

— Мы все уберем! — С жаром заверил Томас.

Вместе с собой носитель святости привез десяток человек на трех машинах — времена неспокойные, в меньшем количестве он выезжать отказался. Нам с монахинями было без разницы — пусть.

В новых обстоятельствах этот десяток смотрелся необходимым. Скоро должен был подъехать грузовик с портативными холодильниками, там будут еще трое… Хотя, даже так, какая разница?..

— Вы не успеете.

Где-то в городе Амелия ищет себе нового покровителя. Информация у нее горячая, сама она с небесполезным талантом — ее обязательно примут, выслушают и приблизят. Вопрос времени, когда она доберется.

И лучше считать, что этого времени практически нет.

— Эмиль!