Эволюция Генри – 3 - Владимир Алексеевич Ильин

к бортику балкона. Исполняли женским голосом — а ничего так, душевно. В звук вплеталось тарахтение генератора внизу, но через какое-то время его и не замечаешь.

«Кто, интересно, поет?» — Присмотрелся я к экрану.

И чуть не навернулся вниз, когда рука, на которую оперся, дернулась от изумления.

Пела Амелия.

«Нормально девчонка развлекается», — невольно восхитился я, отпуская изрядный пласт тревог.

Все-таки чувствовал ответственность — и чувствовал вину. А она — молодец. Талант явно вернулся, раз позволяет себе реализовать очередное желание — не иначе, детскую мечту.

«Ну и пусть», — пожал я плечами. — «Хорошо получается».

На экране демонстрировали флаг и трех серьезных мужчин в деловых костюмах, приложивших руку к сердцу. Подстрочник под экраном любезно подсказал, что это главы трех разобщенных до этого момента правительств, пришедших подписать ключевое соглашение, которое снова сделает страну единой. Упоминались имена — тоже важное дело, люди-то без газет и ТВ толком никого не знали. Я — уж точно.

Кадр показал три тумбы с уложенными на них документами — то самое соглашение. Все готово, ручки — лежат, гимн — допевается, флаг — красиво развевается на ветру.

Приятное предвкушение царапало изнутри.

Словно опомнившись, переключился на талант — там-то краски живые, и видно как на ладони, со всех сторон. И можно лечь на кровать, а не стоять на балконе — так и сделал.

Подушка пахла духами… Авось, сегодня еще какое кино покажут…

Вживую, конечно, все выглядело не так торжественно — оператор сильно добавлял пафоса. А так — просто заглубленное пространство перед Капитолием — выкопанная прогалина, покрытая свежим газоном. На ней: три тумбы, три лидера, флаг на флагштоке и группа высших чиновников, сидящих на стульчиках в несколько рядов. За границами прогалины — куча левого народа, которому не дают прорваться три цепочки правительственных агентов, сложивших руки за спиной и горделиво выпрямивших голову. Еще был выкопанный ров перед ними — глубокий и широкий, но его точно в кадре показывать не станут.

Амелия допела и отошла к группе чиновников, умильно глядевших на нее.

Пришло время иных сольных выступлений — подошел к микрофону руководитель Истинного правительства и толкнул речь о едином прошлом, роковом непонимании и грядущих перспективах. Я даже похлопал — настолько вышло проникновенно.

Следом свой стенд-ап показал лидер Первого правительства — голос у него был похуже, да и возраст и прожитые годы не сильно добавляли харизмы. Говорил-то хорошие слова, но выглядело, будто вымучивает из себя. Устал, бедолага — да и лишний вес не спрятать костюмом.

Аплодисменты ему вышли неплохими — люди уже поймали кураж и мелочи их не сильно занимали. Все вопросительно смотрели на правителя Юга — Президента страны, который был им до Беды и считал себя таковым по настоящее время.

Да и сейчас держался он куда увереннее остальных — вышел и заговорил, глядя перед собой, а не на бумажку на тумбе.

— Граждане страны! Сегодня мы соединяем страну воедино. Сегодня завершается смутное время безвластия и неопределенности. Совсем скоро Америку поведет один лидер, один человек.

«О, смотри — не теряется, сразу повел рекламную компанию перед выборами», — восхитился я.

— Кем он будет?.. Определят граждане страны. Граждане Солт-Лейк-Сити! И сделают они сегодня!

Люди вокруг начали переглядываться в недоумении.

— Выборы — что такое выборы? — Откровенно гнал отсебятину президент Юга, потому что два других лидера стали нервничать, а один — лидер Истинных — так и вовсе тихонько двинулся к выступающему, явно желая придержать.

— Выборы оценивают голос ничтожества по той же цене, что выбор честного гражданина, патриота своей страны. Выборы подтасовывают и крадут.

— Мистер президент… — Хотел одернуть его подошедший мужчина.

Небольшой клинок с красной ручкой выпал из рукава президента Юга ему в ладонь, и тот рубанул им в сторону.

Лидер Истинных свалился на колени, прижимая руки к рассеченному горлу, и из-под пальцев его полилась алая кровь.

Дико завизжал женский голос. А потом в ушах, заглушая крик, раздался шипящий голос — наполненный шелестом песка и угрожающим цокотом ядовитой колотушки скорпиона, пробирающий ужасом и холодом до нутра.

Голос звучал — и в такт ему шевелились губы президента Юга.

И сотни экранов показывали его. И сотни динамиков вторили ему по всему городу.

— Властью Хозяина Бездонных Песков, мы проведем выборы нового главы Америки. Возьми, найди, укради, отними клинок, — показал президент Юга ножик на камеру.

Знакомый дрянной нож с красной ручкой и надписью «Нью Юнайтед», продаваемый на каждом углу.

— Во славу Хозяина Бездонных Песков, убивай. — До физической боли отдавались слова в ушах.

— Во славу Хозяина Бездонных Песков, набери больше жизней на клинке. Не дай себя убить — тогда накопленные жизни уйдут другому.

— Во славу Хозяина Бездонных Песков, человек с благословленным клинком не может быть убит иначе, чем другим клинком.

— И когда солнце вновь поднимется над горизонтом, тот, кто наберет больше всех жизней, получит Америку. — Смотрели в камеру песочного цвета глаза, лишенные зрачков.

— Такова воля Хозяина Бездонных Песков. — Буднично заявил президент Юга, взвесил клинок в руках и пошел резать свиту, сидевшую на стульях.

Я вывалился из таланта, схватившись за виски. Под руками хлюпнуло влажное и тягучее — посмотрел на ладонь: кровь.

— Т-твою м-мать. — Задрожал от волнения голос.

«Внимание! Территория Солт-Лейк-Сити под влиянием Реликта — Хозяина Бездонных Песков Чиуауа. Объявлена кровавая жатва. Применены следующие ограничения: обладатель клинка, посвященного Реликту, неуязвим для иных атак, кроме удара благословленным клинком».

«Внимание! Реликт — Хозяин Бездонных Песков ослаблен и уязвим».

«Внимание! Реликт — Хозяин Бездонных Песков получит всю силу, набранную посвященными ему клинками, на рассвете».

Глава 17

Какое-то время казалось, что крики ужаса доносятся с улицы — из установленных там динамиков, все еще сопровождающих трансляцию. Но потом я спустился вниз и обнаружил в холле мистера Хога с окровавленным ножом над телами охранников и трех постояльцев.

Рукава торговца были закатаны до локтей, на рубашке и брюках темно-бордовыми кляксами застыли следы чужой крови. Сам он тяжело дышал, но вид имел азартный — Фил Хог закрывал собой выход из отеля и подумывал над тем, чтобы выйти на улицу.

— Генри, — обрадовался мне мистер Хог, шагнув навстречу.

Вылетевшая ему навстречу Спица бессильно отлетела в сторону, не оставив на лице торговца и следа. Разве что заставила отшатнуться.

— А я к тебе со всей душой, — проведя рукой по