Lvl 3: Двойник. Part 2 (СИ) - Криптонов Василий Анатольевич

Когда выступление «Живых» закончилось, экран высрал следующую информацию:

Выступление в реале: 240

Выступление в виртуале: 70

— Живые на сто десять очков впереди, — сказала Сандра сквозь зубы.

— Ща мы им порвём очко сто десять раз подряд! — заявил я.

— Не мы, а ты, — возразила Сандра. — Сейчас сольные состязания.

— Блин... — Я поморщился.

Одно дело — в кабаке с гитаркой посидеть. Другое — перед безмозглой толпой агрессивных хомяков.

— Давай, Мёрдок! — хлопнул меня по плечу Иствуд. — Покажи им!

— Удачи! — пискнула Вивьен.

Я пошёл на сцену. Достал стул, некогда сп**женный у Сандры, сел на него, отрегулировал стойку и достал штатную гитару.

Посмотрел на экран. Посмотрел на людей, собравшихся на стадионе, и улыбнулся:

— Знаете, что? Я вот шёл на сцену и думал. Думал, какой же это зашквар — метать бисер перед хомяками. Я тут душу рву, а... Да не, мне от вас ничего не надо, вы не подумайте плохого. Вся эта ваша слава, признание, деньги эти ваши... Просто кому-то то, что я делаю — надо, а кому-то — нет. Вам вот — нахрен не надо. Так что наденьте наушники и послушайте Катю Лель или Софию Ротару, пока я сыграю песню для тех, кому она нужна. Линтон! Это — тебе.

И Линтон отозвался.

Я улыбнулся и заиграл, тихо, не стараясь никого ввергнуть в состояние ах*я. Просто и спокойно. А когда я запел — Линтон пел вместе со мной:

Время со свистом — прочь

День обратился в ночь

Лето, осень, зима и весна

Я здесь один, ты здесь одна...

Дивный ты наш новый мир

Словно бесплатный сыр

Дружно набьём закрома!

Я здесь один, ты здесь одна,

и это -

Сон, от которого мы не очнёмся

Нас согревает фальшивое солнце,

Я здесь — один, ты здесь — одна,

Вместо свободы вокруг нас —

тюрьма!

Сдерживаемая энергия прорвалась, и я, сам не заметив, переключился на более хардовую версию этой песни. Ритм ускорился. Струны звучали, как апокалипсис.

И я пел не один. Со мной вместе пел целый город.

— Спасибо, — сказал я, когда песня закончилась и утихли овации. — За то, что не спите.

И после этих слов на меня хлынула новая волна аплодисментов.

— А может, — сказал я, задумчиво глядя перед собой, — чтобы проснуться, нужно всего-то лишь умереть, а? Я так тосковал по реалу. Я запомнил его диким, необузданным, полным возможностей. Но я видел его таким, потому что у меня было при жизни достаточно денег, чтобы жить, как я хочу. А сейчас я гляжу на это позорное сборище и понимаю, что на самом деле реал — тюрьма. В которой надзиратели время от времени устраивают бои с тотализатором или пидорские театральные постановки. И никто этого толком не замечает. Все сидят на жопе ровно и радуются, что им дали пожевать вкусненького и потыкать пальчиком в красивенькое. Ладно б в бабу, а то в экран. А здесь, у нас — внезапно, не так. Здесь всё — игра. И все мы это прекрасно понимаем. Мы — проснулись. Нас согревает солнце, пусть фальшивое, но — согревает ведь. Наше. Что ж, с пробуждением. Всех нас — с пробуждением.

И я заиграл вновь.

TRACK_68

Выступление в реале: 80

Выступление в виртуале: 175

Под такие надписи я ушёл со сцены.

Что там творится в реале — не знал, да и знать не хотел. Наверное, послушались и надели наушники. Вполне в духе реала: слушать и безоговорочно исполнять то, что, тебе скажут из какого-нибудь гаджета. Одни исполняют приказанное по официальным каналам, другие — по оппозиционным. Это называется свободой и собственным мнением.

— Мёрдок, они слушали, — сказала Сандра «за кулисами».

— Да знаю, я там был и всё видел, — буркнул я, как всегда, чувствуя себя опустошённым после особо эмоционального выступления.

— Я не про местных. Я про реал. Реакция была слабая, но они — слушали.

Я внимательно посмотрел на Сандру.

— Да х*ли толку, что они слушали! — психанул Ромыч. — Мы, бля, конкурс сольём!

— Господи, да как тебе только система двадцать один год дала?! — поразился Иствуд. — Мёрдок до них достучался, как ты не понимаешь! Мы создаём свою аудиторию, людей, которые нас понимают, верят в...

— И чё?! — заорал на него Ромыч. — Да всем по**й! Одни побеждают, другие — х*й сосут! Тебе, мож, сосать нравится, я ничё не говорю, но я не такой.

В наступившей тяжёлой тишине раздался задумчивый голос Вивьен:

— Кунилингус сюда не относится, как я поняла?

Рома стремительно покраснел до корней волос и взвизгнул:

— Заткнись!

— Я просто спросила!

— Рот завали, слышь! И вообще не базарь, когда не дома, поняла?!

— Но мне ведь сегодня петь...

— Слышь!

Этот некрасивый п**дец оборвался звуками появления на сцене Вани Воронцова.

— Ух, ни**я себе, вся сцена в ё**ных соплях после этой ху*ты. Разнылась, пидарасина нарисованная. Поняла, что сливает, и разнылась. Типа, она гордая, типа, ей ни**я не надо. Ну-ну, ага. Сиди, дрочи, ёп. Непризнанный. А я щас одну бомбическую хреньку залабаю, называется «На**й нужен виртуал».

И заиграл.

То, что он исполнял сольно, отличалось от группового творчества примерно никак. Я с интересом слушал тупорылую музыку и тупорылый текст, состоящий из мата практически полностью.

— Следующая песня — «Я е**л корпорации»! — объявил Ваня. — Я написал её сразу после того, как от**бал корпорацию.

Мне захотелось закрыть лицо рукой.

Почему-то именно в этот момент мне сделалось мучительно больно за каждый цент, потраченный каждым хомяком на этот концерт. Они что, заслужили вот этот п**дец? Может, конечно, и заслужили... Но б**дь, это — музыка уровня «на разогреве у местечковой группы, про которую почти никто не знает».

— Это называется «испанский стыд», — сказал вдруг чей-то новый голос.

Я покосился через плечо и увидел своего брата.

— Ты-то х*ли тут забыл? — буркнул я. — И так настроение — говно.

— Мы с Ником хотим с тобой поговорить, — сказал Федька. — Важный разговор, Мёрдок.

— У меня тут концерт, на минуточку.

— Сейчас вы отыграете по три песни в полном составе, и будет получасовой перерыв. «Живым» нужно отдохнуть.

— Вообще-то, — вклинилась Сандра, — по договору, пока «Живые» отдыхают, на сцене остаются «Мертвецы».

Это решение было немножко спорным. С одной стороны, это давало нам гораздо больше сценического времени, что в плюс. С другой, реакция публики за это время не учитывалась, что минус. С третьей, возникало ощущение, что «Живые» тут — гвоздь программы, а мы — так, дырки затыкаем.

Но приглашать для затыкания дырок ещё какой-нибудь «Velvet Starlings» было бы вообще странно. Так что я согласился потусить на сцене, пока «Живые» пожрут, посрут и вмажутся. Нам-то, мёртвым, этого не надо.

Воронцов ушёл со сцены. Я бросил взгляд на экран.

Выступление в реале: 60

Выступление в виртуале: 50

Хм. По ходу, Ваня, закончилась твоя песенка. Я даже на негатив толпу лучше тебя развожу. Стареешь, ох, стареешь...

— Ваш выход! — напомнила Сандра.

По пути на сцену я сказал:

— Народ, сделайте сейчас вообще двести процентов.

— Чё это? — насторожился Ромыч.

— После того говна, что я только что наслушался, мне позарез нужно услышать хоть три трека годной музыки. Потому что иначе я просто сдохну.

Когда я установил микрофон, обе аудитории затаили дыхание. Все ждали, что же сейчас скажет Мёрдок. Чем ответит на наглые выпады Воронцова.

А я ничего не сказал. Я сюда работать пришёл. Музыку делать. Вот этим и займусь, с вашего о**енного позволения или же без него.

По сигналу — грянули. И это было охеренно.

Каюсь, грешен, не удержался и переключил-таки фокус на реальную сцену. С удивлением увидел поднятые над головами руки, хлопающие в такт. Увидел рты, разевающиеся на припеве. А плакатов с призывами виртуалу идти нахер стало гораздо меньше.