Ледяное небо - Евгений Артёмович Алексеев

class="p1">Да, действительно. После того, как я закончил занятия со своими пилотами, отпустил техника. Как же я мог забыть об этом?

— Да, помню, — я похлопал его по плечу. — Гюнтер, возьми на анализ топливо из подвесных баков.

— Хорошо, герр майор.

Хотя зачем это делать? Я и так всё прекрасно понимал — эти мерзавцы подставили меня, а я как лисица влез сам в расставленный ими капкан по самые уши.

— Герр майор, вы плохо выглядеть. Идти к врачу?

Чем же здесь в игровом мире может помочь врач? Обычно в играх по уровням разбросаны аптечки — нашёл пару штук и опа — здоровье в норме. А здесь?

Я дотащился до своей ячейки, разделся и после душа упал на кровать, уставившись одним глазом в потолок — сколько раз я изучал его двумя глазами и не замечал, как странно он смотрится, когда видишь только одним. Вроде те же потеки, трещинки, паутинка в углу — а нечто незнакомое и пугающее.

Заскрипела клетка, малыш Люк вылез, перебежал ко мне, уселся на грудь. Горячий шершавый язычок заскользил по моей коже. Я прикрыл устало глаза, расслабился и с удовольствием ощущал, как пробегают по телу волны приятной дрожи от его прикосновений. Мысли спутались, и я провалился в полудрёму. Очнулся резко — снилось, что спускался по широкой каменной лестнице, и нога соскользнула в темень, бездну. Вздрогнул всем телом и проснулся.

Я присел на кровати, потянулся за графином с водой и чуть не выронил из рук. Правый глаз видел! И почти также чётко, как левый. От радости я вскочил, схватил в охапку малыша и стал подбрасывать его к потолку. Он не испугался. Наоборот, начал радостно гукать. А оказавшись на полу, тут же юркнул под кровать и выкатил маленький мячик — уселся рядом, как щенок с умильной физиономией — мол, поиграй.

«Здоровье восстановлено на 80%», — возвестила система.

Оказывается, теперь у меня есть магический хорёк, который возвращает здоровье. Прекрасно, но к врачу я всё-таки решил сходить.

Любой лётчик побаивается медкомиссий — строгие эскулапы могут найти болячку даже у самого здорового парня. Был у нас в полку один мужик — отличный пилот. Как медкомиссия — трусил так, что у него подскакивало давление. Здоровый мужчина, рослый, широк в плечах, могуч, еле в кабине истребителя помещался. А как идти на осмотр к врачу — бледнел, краснел, потел, руки дрожали, шатало его из стороны в сторону, будто на казнь поведут. Чуть не списали молодца.

Я шёл по коридорам, и со стороны казалось, что всем подмигиваю. Выглядело, наверно, ужасно глупо, а я лишь проверял, видит ли правый глаз, и нет ли проблем с левым. Настроение улучшилось, извилистые туннели нашего подземного городка уже не виделись такими угрюмыми, а будто расширились и ярко осветились.

— А, Алан, паршиво выглядите. Даже спрашивать не буду, что вас привело ко мне.

Сразу без приветствия выдал врач, когда я прошёл в кабинет и присел на стул около стола.

Я оглядел небольшой светлый кабинет, странные агрегаты у стен, ширму. Собрался с мыслями.

— Ну, что молчите? — голос дружелюбный и подбадривающий, а взгляд — наоборот внушал страх, и напоминал сканер, пронизывающий насквозь.

— Здислав, в общем, — я заложил руки за голову, потянулся, и как пловец нырнул в ледяную воду: — У меня в полёте вырубилось зрение.

Как всё произошло, разумеется, рассказывать я не собирался. Никто об этом не должен знать — ни одна живая душа. Иначе… Даже не знаю, чтобы сделал Дресслер, если бы узнал. В лучшем случае, отправил под домашний арест.

— Ну, это бывает и довольно часто, — не отводя от меня просвечивающего взгляда серых, живых и умных, глаз, сказал он. — От сильной перегрузки кровь оттекает от мозга. Это не очень страшно. Если часто не повторяется.

— Да, но у меня правый глаз перестал видеть совсем. То есть, левый восстановился, а правый — нет. Понимаете? Но сейчас вижу обеими глазами, — поспешно добавил я.

— Хорошо, давайте проверим. Не бледнейте так, Алан. Что вы за мужики такие? — в его голосе зазвучала обидная насмешка. — Летать на этих кошмарных штуках не боитесь, а нас, врачей, боитесь.

Я снял куртку, брюки и улёгся на ложемент медкамеры. Плавно и медленно он затащил меня в своё тёмное нутро. Раздались странные стуки, треск, дребезжанье, а я мысленно вызвал инструкцию к орбитоплану и стал изучать. Память у меня феноменальная, но не грех потренировать её.

— Ну, вот и всё… Ну, вот и всё… — почти пропел Мадей, когда меня вытащило обратно на свет. — Мда-а-а, — протянул он так огорчённо, что заставило мою душу сжаться до размеров теннисного мячика.

— Что так плохо?

Мадей игрался трёхмерными изображениями моего мозга, крутил, увеличивал некоторые места, подсвеченные разным цветом — красным, жёлтым и зелёным. Длинные суженные на концах пальцы, покрытые редкими седыми волосами, бегали по картинкам, как по клавишам рояля.

— В общем так, Алан. Не буду долго и нудно вам всё объяснять. Да и вы не поймёте всех этих вещей. Не обижайтесь. Я ведь тоже ничего не смыслю в ваших пилотских терминах. Птичий язык.

— Мадей, я вас задушу сейчас! — я вонзил ногти в ладони, лицо предательски заполыхало. — Говорите, чёрт возьми! Не играйте на нервах!

— Успокойтесь, — он поднял белёсую бровь. — Держите себя в руках. А то как назначу вам инъекции по пять штук утром и вечером. Чтобы сесть потом не могли… — он усмехнулся. — Алан, у вас началась деградация сосудов, снабжающих мозг кровью. Это не очень опасно. То есть, опасно, но проблема состоит в том, что этого можно было избежать. Если бы… Если бы вы жили там, где…

— Там, где тепло? — понял я.

— Да, холод вас губит.

Я тяжело вздохнул. Набрав побольше воздуха в лёгкие, задержал дыхание. Спросил просто, без экивоков:

— И когда я ослепну окончательно?

Мадей одним движением руки собрал картинки в кучу, убрал. Подёргал себя за пышные усы и быстрым шагом вернулся в кабинет. Присел за столик, начал что-то быстро писать.