Инженер Хаоса: Рождение Легенды - Вадим Носоленко

Мысли путались, но одна из них прочно засела в голове: он вселился в тело героя романа. Но в кого именно? Какой-то деревенский житель, спящий на дороге?

«Что за хреновый бомж?» — подумал он с досадой. — «Неужели нельзя было выбрать кого-то поинтереснее?»

Но тут его прервал голос со стороны: — Я долго искал господина Ллойда, а он, оказывается, здесь. Ему бы уже поскорее вернуться в особняк.

Говорил это главный герой романа «Рыцарь железа и крови» — Ксавьер Асрахан. И, конечно, парень его узнал — такой же, как на картинках. Но стоп, он назвал его Ллойдом?

Дело в том, что мастер меча по имени Ксавьер станет, по сюжету, самым известным на всём континенте. Но в начале романа он всего лишь рыцарь, охраняющий барона Аркаса Фронтера. А имя старшего сына этого барона…

«Неужели он хочет сказать, что я теперь этот засратый зазнайка Ллойд Фронтера?»

Ксавьер посмотрел на него как на чокнутого. Ну, он, конечно, ничего не говорил про «ублюдка», но взгляд выдавал: как-то неприятно, что его господин внезапно осознаёт, кто он на самом деле.

Ллойд, отряхнувшись от пыли и снега, с неохотой поплёлся за мечником, время от времени спотыкаясь о камни и корни. По дороге он пнул какую-то коряжистую глыбу — то ли окаменевший пень, то ли замёрзший ком грязи — и чуть не растянулся во весь рост.

— Эх, чёрт… — пробормотал он, едва удержав равновесие.

Ксавьер, не оборачиваясь, продолжил идти вперёд, но уголок его губ дёрнулся — то ли от улыбки, то ли от раздражения.

«Ну и зачем мне это?» — думал Ллойд, глядя на прямую спину мечника. — «Вроде бы вчера всё было нормально: читал роман, пил чай, лёг спать. А теперь вот — холод, грязь, какой-то Ксавьер, который смотрит на меня, как на психа, и этот дурацкий 'Абсолют", который решил, что мне нужно загадать желание. Какое, к чёрту, желание? Я бы лучше обратно в свою кровать вернулся…»

Он снова споткнулся, на этот раз о собственные мысли, и едва не упал лицом в снег. Ксавьер, наконец, обернулся, но ничего не сказал. Его взгляд говорил сам за себя: «Ну и господин мне достался…»

— Эй, — окликнул его Ллойд, пытаясь сохранить остатки достоинства. — А давай побыстрее? Мне тут, знаешь ли, не до прогулок.

Ксавьер лишь молча кивнул и ускорил шаг. Ллойд, вздохнув, поплёлся за ним, продолжая обдумывать своё новое положение.

«Ладно, если уж я тут оказался, то надо как-то выкручиваться».

Ллойд переступил порог поместья, и его взгляд сразу же скользнул по знакомым деталям. Да, это было то самое поместье, которое он так подробно представлял, читая роман. Высокие потолки, украшенные гербами, массивные люстры, которые, казалось, вот-вот рухнут под тяжестью своих хрустальных подвесок, и этот вечный запах старого дерева, смешанный с ароматом воска. Всё было именно так, как он себе воображал.

Он остановился посреди зала, осматриваясь с нескрываемым любопытством. Потолки терялись в полумраке, а стены были увешаны портретами хмурых предков с глазами, следящими за каждым шагом. Воздух здесь казался плотным, обволакивающим, будто дом сам дышал историей столетий.

— Ну что ж, — произнёс он, выпрямив спину и подняв подбородок, — расскажи-ка мне, мой верный слуга, что же я, благородный Ллойд Фронтера, делал перед тем, как очнулся на этой грязной дороге, словно какой-то бродяга?

Ксавьер, стоявший рядом, едва сдержал вздох. Его лицо оставалось невозмутимым, но в глазах читалось лёгкое раздражение.

— Вы, господин Ллойд, — начал он с подчёркнутой вежливостью, — устроили в трактире небольшой… хаос. Сначала выпили всё, что можно было выпить, потом разбили всю посуду, которая, к слову, стоила немалых денег, а затем решили, что пора домой. Но, увы, дошли только до середины дороги, где и упали, как мешок с картошкой.

В итоге барон забеспокоился и отправил Ксавьера на помощь. Никто ведь не хочет, чтобы его сын помер как последний тормоз, ещё и с вывихом челюсти.

А вот самого Ким Су Хо, вернее, теперь Ллойда, волновало другое: холодно просто до коликов. Он стоял посреди зала, дрожа от холода, и с тоской смотрел на камин, который, судя по всему, грел только сам себя. Пламя в нём плясало, как издевательство над человеческой потребностью в тепле, выбрасывая искры, которые тут же умирали в ледяном воздухе комнаты.

— Ну и где их полы с подогревом? — пробормотал он, потирая руки. — А, точно, я же теперь в Средневековье. Чёртово Средневековье, где даже носки с подогревом — это что-то из разряда фантастики.

Ксавьер, уже направляясь к двери, бросил через плечо: — Удачного отдыха, господин.

— О, спасибо, — с сарказмом ответил Ллойд. — Ты слишком добр.

Мечник, не удостоив это ответом, уже собирался уйти, но Ллойд остановил его: — Эй, Ксавьер, у нашей семьи, ну, Фронтера, много долгов, ведь так?

Рыцарь замер на мгновение, слегка нахмурившись. Его взгляд выражал лёгкое недоумение. — К чему это вы, господин?

— Ну, просто интересно, — пожал плечами Ллойд, делая вид, что это пустяковый вопрос. — Просто так, для общего развития.

Ксавьер, не найдя в этом вопросе ничего, кроме странности, лишь кивнул и закрыл за собой дверь.

Дело всё в том, что Су Хо знает всё, что произойдёт в романе. Он уже дочитал его до конца и знает судьбу Ллойда. В самом начале романа барон и его жена становятся жертвами мошенников, теряют всё состояние и обрывают своё существование методом, о котором говорить не принято. Ллойд же в это время уйдёт в запой и начнёт попрошайничать без остановки. В один момент у него с горла пойдёт кровь, и он умрёт.

Оставшись один в просторном холодном зале, Ллойд медленно опустился в кресло у камина. Огонь отбрасывал причудливые тени на его лицо, делая его задумчивый взгляд еще более глубоким. В голове роились мысли о будущем, которое ему предстояло изменить любой ценой.

На следующий день мать Ллойда, Марабелла Фронтера, была совсем не в восторге, узнав, что делал её сын вчера ночью. Она стояла перед ним, заложив руки за спину, и её взгляд был полон разочарования. И хоть на самом деле главный герой не виноват в этом всём, но Марабелла-то об этом не знает.

Она была статной женщиной с благородными чертами лица, которые могли бы выглядеть мягче, если бы не вечная тревога, залегшая между бровей. Её тёмные волосы, собранные в строгую причёску, подчёркивали аристократическую