"Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Кюнскен Дерек

Для меня это был бой. Мой разум против машины и изобретательности; оружие – мои инструменты. Остальные видели лишь призрака, который что-то бормочет, стоя перед красивой дверью.

Темсе быстро надоело следить за еле заметными движениями моих рук и разглядывать мое перекошенное лицо, и он оставил меня вместе с Джезебел. Они с Данибом ушли; им наверняка не терпелось поскорее осмотреть башню судьи. Я не возражал. Я был занят – вел поединок с дверью.

Один налево. Три направо. Вверх и вперед. Семь влево.

Раздался щелчок: сувальды упали и встали намертво.

– Извини, но не сегодня, – усмехнулся я.

– Ты с дверью болтаешь, что ли? – спросила Джезебел.

Сосредоточившись на работе, я совсем забыл, что она бродит у меня за спиной с топором на плече. Я пожал плечами.

– Возможно.

– Дурак долбаный.

Я перешел к кодовому замку и принялся изучать серию колес, которые торчали из пластины, вырезанной в форме пламенеющего солнца. Вдоль их краев тянулись символы-цифры, а под ними, в клетке из золотых нитей, располагалась колонна похожих на диски шестерен.

– Кто глупее – дурак или тот, кто ему подчиняется? – спросил я.

Это старая поговорка крассов засела у меня в голове с самого детства. В награду за мудрость я получил оплеуху и оскалился, почувствовав вкус перчаток Джезебел с медными накладками.

– А это что значит? – прошипела она.

– Ты же подчиняешься Темсе, так?

Рука поднялась, готовясь нанести еще один удар.

– Ты меня дурой назвал, что ли?

– Нет, – ответил я, глядя в ее темно-карие глаза. – Я говорю: не подчиняйся дураку, а то сама станешь дурой.

Она все равно меня ударила. Как только мне удалось отлепить себя от пола, я вернулся к хранилищу, морщась от боли. Я поднес ладони к сетке. Мои светящиеся пары поплыли над золотыми нитями.

– Тут нужно время.

– У нас вся ночь впереди.

Я уже был поглощен работой, поэтому не ответил. Если я щелкал любым колесом, диски приходили в движение, а затем останавливались и с лязгом вставали на место. Я сосредоточенно слушал, как бьется сердце хранилища.

– А зачем ты вообще на него работаешь? – спросил я, как только нашел первую цифру. Ее диск сделал один оборот, тикая, словно часы, и остановился, указывая на восток, будто сломанный компас.

Джезебел меня игнорировала, словно не слыша, но вдруг ответила:

– Деньги хорошие. Убивать приятно.

– Но почему он? Почему не какой-то другой тор или тал? Тот, который не заставляет… – Я пошевелил пальцами. – …суетиться.

– А мне нравится суетиться. – Джезебел сплюнула, словно ставя знак препинания. – Он умнее многих. Смелее всех остальных. Смотри, как высоко он поднялся. Теперь он, мать его, тор. И чем больше он получает, тем больше моя доля.

Я искоса взглянул на нее.

– Жизнь тора ему по вкусу, да?

Она нахмурилась лишь на долю секунды, но я это заметил – и решил развить тему.

– Он совсем не похож на человека, который читал мне нотации о смерти в тот день, когда я стал призраком. А теперь, значит, ему и своя башня нужна?

Женщина, похожая на комок мускулов, притворилась, будто не слышит меня.

– Наверняка его кто-то прикрывает. Кто-то наверху, – добавил я.

Будущая императрица и Культ Сеша. И они вряд ли знают, что Темса ведет дела и с одной, и с другим. Он, похоже, вклинился между ними.

В ответ Джезебел просто хмыкнула.

Я сделал паузу, пока не нашел следующую комбинацию, а затем соединил две отмычки в узкий напильник, чтобы убедить диск пропустить один зубец.

– Обещания в этом городе – скользкие твари. Не стоит доверять всем подряд.

Джезебел свирепо взглянула на меня. Я затронул больную тему, но струсил и не стал ее развивать, заметив, что огромная женщина сжала кулаки, готовясь нанести очередной удар. Трут я зажег. Пусть он потихоньку тлеет.

Клац. Диск встал в ряд с другими, и половина золотых пластин, распределенных по поверхности двери, повернулась. Я потряс основы небес.

Последний диск оказался упрямым сучонком; он спрятался под поверхностью двери, и поэтому я едва мог его разглядеть. С помощью напильника я разломал часть более слабых золотых нитей, чтобы выявить связь часового механизма с колесами, на которые нанесены цифры. Почти час у меня ушел на то, чтобы разобраться с комбинациями, и в итоге я понял, что у меня есть только одно решение. Обычно я не люблю применять грубую силу, особенно если учесть, сколько трудов ушло на создание такого симпатичного хранилища. Но я, ко всему прочему, еще и вор, и принципов у меня крайне мало. Если для победы в поединке мне понадобится грязь для грязных приемов, я себя по колено в землю закопаю.

– Госпожа Джезебел, мне пригодился бы ваш топор, – сказал я.

– Да пошел ты…

– Можете сами им ударить, только вот тут. Насколько точно вы им бьете?

– Могу им нос тебе отрезать.

– Идеально. Тогда, будьте любезны, отрежьте нос этой пластине.

Она сделала один пробный замах, а затем нанесла удар. Сначала раздался свист, а затем лязг; лезвие топора снесло угол украшенной пластины, осыпав все вокруг искрами. Заглянув в созданный Джезебел зазор, я увидел последние элементы головоломки. Я начал менять положение колес с помощью отмычек и, поняв, что скоро закончу работу, решил еще немного позлить Джезебел.

– Видишь? Возможно, у Темсы есть смелость, но силы у него нет. А теперь представь себе человека, у которого есть и то и другое. Из него бы вышел отличный тор… Или отличная тал…

От первого удара я уклонился, но со второго раза Джезебел попала мне точно в живот, расплющив меня о дверь. Будь я живым, звезды и луны на двери вырезали бы на моей грудной клетке аккуратный узор. Когда Джезебел нависла надо мной, обдумывая, не ударить ли меня снова, я положил палец на ближайшее металлическое колесо.

– Готово, – сказал я.

Я раскрутил колесо, и диски зажужжали. Золотые небеса заплясали по кругу, и с мощным стоном – застонал и я, и хранилище – в двери открылись замки. Я встал и стиснул руки, пока дверь распахивалась, сияя золотом и медью. Это не один из пустых сундуков Хорикс, а хранилище, доверху набитое половинами монет. Если бы там лежала и моя монета, этот миг был бы еще слаще.

– Босс! ТОР! – заорала Джезебел прямо мне в ухо.

Я уронил инструменты, а когда наклонился за ними, она сбила меня с ног и прижала к полу. Я почувствовал, как подошвы ее сапог шипят, прижимаясь к моей газообразной коже.

Тук, звяк, тук, звяк – по коридору двигалась трость и нога с когтями. Вскоре появился Темса; он увидел открытое хранилище, и в его глазах вспыхнул алчный огонь.

– Быстро работаешь, Келтро Базальт.

– Ты попросил меня это сделать. Я сделал, – ответил я слегка сдавленным голосом, поскольку мое лицо было вдавлено в мраморный пол.

Хромая, Темса прошел мимо меня в хранилище. Там на полках стояли стопки половин монет, завернутых в папирус и помеченных символами-цифрами. Он окинул взором свои новые богатства.

– Неплохой улов.

Я уставился на другие вещи, стоявшие на полках из красного дерева: позолоченный шлем, инкрустированная самоцветами ваза и хрустальный череп, взгляд которого манил меня.

– А я получу что-нибудь за труды? – спросил я.

Темса оскалился.

– Тень, я не вижу белого пера на твоей груди. А ты видишь? Ани, проводи этого самозванца до экипажа и отвези его в камеру.

Я стукнул кулаком по мрамору.

– В камеру? Ты говорил про комнату…

Темса ткнул меня в ухо тростью.

– В следующий раз поменьше болтай, Келтро.

– Ты…

Мои надежды были растоптаны еще сильнее, когда Ани Джезебел поставила меня на ноги и начала толкать меня по коридору.

Пока я еще не ушел слишком далеко, Острый решил сказать мне пару слов.

– Не знаю, что ты задумал, но не оставляй меня с ним. Ты в долгу передо мной…

Я хранил молчание до тех пор, пока Джезебел не вытолкала меня за дверь «Максир», за которой в ряд выстроились повозки и экипажи. Переодетые люди Темсы упрямо качали головами, разговаривая с горсткой разъяренных аристократов. Гости, увлеченно размахивавшие конвертами перед лицами «охранников», даже не понимали, что едва не стали жертвами резни.