"Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Кюнскен Дерек

Ее петли жаловались еще громче, чем заслонка. Таверна Темсы очень нуждается в смазке, подумал я, двигаясь вместе с открывающейся дверью.

Этот охранник был умнее прочих – или, по крайней мере, в прошлом стал жертвой подобного трюка. Поэтому он сунул руку за дверь, и она едва не задела мою голову. Прежде чем он успел перевести взгляд на мое светящееся тело, сжавшееся, словно пружина, я бросился в атаку.

Он неуклюже отступил и замахал руками, пытаясь ударить меня в лицо. Я почувствовал укус меди и увидел, что у него кольца на каждом пальце. Кулак попал мне в глаз, заставив меня поморщиться. Там, где в меня врезались кольца, мои пары превратились в плотную материю; боль пронзила мое лицо и шею белыми жилами света.

Я потянулся к горлу охранника, каким-то образом оборачиваясь вокруг него, пока он ерзал подо мной. Он, похоже, был слишком напуган и разозлен, чтобы звать на помощь. Поэтому он придушенно рычал от отвращения, пока мои холодные руки стискивали его шею.

– Прочь!.. – выдохнул он. – Проклятый… призрак!

Я прижался лбом к его затылку, пытаясь не обращать внимания на удобно устроившуюся между чешуйками кожи вошь, которая насосалась крови и стала похожа на весенний бутон. «Ни о чем не думай!» – безмолвно крикнул я себе, заставляя игнорировать тупость подобного заявления. Я крепко зажмурился и стиснул горло охранника руками, молясь о том, чтобы мне не пришлось его душить.

Ничего. Ничего. Ничего.

Как и раньше, что-то соскользнуло, словно щелкнул больной сустав. Поначалу я подумал, что у него сломалась шея. Я тут же почувствовал, как против меня поднялась какая-то сила, и мой холод натолкнулся на стену теплой плоти. Душа этого человека была сильнее, чем у прошлой жертвы, и упорно боролась за свое тело. Она билась о меня и на миг вытолкнула меня наружу, но затем я сосредоточился и проник в череп человека, словно раскаленный в огне кузницы нож.

Еще мгновение – и я растянулся на полу, стискивая пустоту вокруг ноющей шеи. В камере было тихо, лишь на улице грохотали телеги и шаркали беззаботные прохожие. Прежде всего я ощутил свою собственную вонь, запах немытых подмышек и паха. Если бы я ничего не знал об этом человеке, то решил бы, что он умер три дня назад и за это время уже успел подгнить. А вот он трубку не курил: у него были такие же легкие, как у меня в детстве, когда я мог целыми днями бегать по лугам, ни разу не запыхавшись. Это было еще до городской сажи, пыльных мастерских, наполненных дымом таверн и урона, который тебе наносит время.

Стараясь удержать тело в своей власти, я вспоминал те простые времена – и мечтал о них. Все дети – это чистые холсты, которые ждут, когда кисть жизни нанесет на них краски. Одни сами себя красят, других раскрашивает кто-то еще, кто-то становится темным, кто-то – светлым; каждый год появляются новые цвета – до тех пор, пока наши автопортреты не будут закончены. Возможно, именно поэтому все души становились эхом своей смерти; они – незаконченные холсты, украденные до того, как художник завершил свою работу.

Когда мускулы человека ослабли и он перестал сопротивляться, я испытал свои конечности и обнаружил, что они прочнее, чем можно было бы судить по его отношению к личной гигиене. Этот охранник был силен. Возможно, потому, что не привык спать, подложив под голову дубинку.

Я стряхнул пыль с одежды и встал. Со второй попытки я задвинул заслонку – как только привык к новым пальцам – а затем закрыл и саму дверь. Прежде чем заковылять по коридору, я вспомнил, что нужно задвинуть засов.

Несмотря на то что мои уши были забиты серой, я услышал, как надо мной грохочет «Плита» – сейчас, в разгар дня, там было много посетителей. Я толкал ноги охранника вперед, к первой лестнице, которую я нашел, – она позволила мне подняться на несколько этажей. Стоявший на последней ступеньке охранник ударил копьем об пол, и моя голова дернулась. Я почувствовал, как что-то хрустнуло в моей шее: заныла старая, но незнакомая мне рана.

– Списс, что ты тут делаешь?

Я прочистил горло и ответил:

– Нужно найти босса. Призрак дурит.

– Тора, ты хочешь сказать. Вчера Олагеф назвал Темсу «босс», и тот перерезал ему глотку.

– Я запомню. – Я попытался заглянуть ему за плечо и понять, не лежит ли Острый на столе и не висит ли он на стене. Но нет, я его не увидел. – Значит… он здесь?

– Нет, в подвалах.

Я благодарно кивнул, но уйти не успел – меня остановил еще один удар древком копья в пол.

– Эй! Помнишь, что я тебе рассказывал?

Я медленно повернулся к нему. Мое лицо разрывалось: я удивленно поднял бровь и понимающе улыбнулся одновременно.

– Идиот. Пиво тебя погубит. У нее близнецы… – Солдат просиял. – Два здоровых близнеца.

Я уже собирался поздравить его с тем, что он стал отцом, как вдруг охранник зажал копье под мышкой и стиснул две воображаемые – и огромные – сиськи.

– Два очень здоровых близнеца, если ты понимаешь, о чем я. После той ночи я едва ноги таскал…

– Молодец, – прервал я его и отвернулся. Охранник, у которого я отнял шанс похвалиться, разочарованно хмыкнул и продолжил охранять то, что ему поручено. Спускаясь по лестнице, я слышал, как он бормочет.

– Ну, как хочешь… говнюк.

Я решил, что подвалы должны быть там, где меня заперли во время моего первого визита в «Ржавую плиту». Недели, которые прошли с тех пор, показались мне целым годом. Я решил пойти вниз, а не вверх и забрел в темные подвалы и тоннели. От прохладного воздуха по моей коже побежали мурашки, волоски на теле заплясали. Я задрожал. Это было восхитительное ощущение.

Огромный лабиринт из подземных погребов и складов, который Темса вырыл под таверной, петлял, и в конце концов я оказался у клеток с тенями. Я посмотрел на них, на их скорбные лица – такие же, как и у меня когда-то. Я заметил в их рядах нескольких высокорожденных, которых явно пытали. Одного сожгли так, что он превратился в остов сапфирового цвета.

Часть клеток была забита до отказа; призраки дергались, когда сокамерники прижимали их к медным прутьям решетки. Да уж, Темса без дела не сидел. Три недели я томился в рабстве, и за это время Темса стал тором, а тором в этом городе был человек, который владел огромным количеством душ. Темса собрал тысячи душ в этих подвалах. Я содрогнулся, подумав о том, сколько еще тут этажей, наполненных призраками.

Я увидел по крайней мере еще один внизу – к нему вели спиральные лестницы, и там между клетками стояли чаны с водой из Никса. На полу блестели свежие чернильно-черные лужи.

Призрачные руки вцеплялись в меня, души что-то еле слышно шептали мне, пока я протискивался через узкий коридор, за которым оказался огромный зал со сводчатым куполом. Одолженное мною сердце екнуло, когда в него постепенно протекли мои собственные чувства: я увидел Темсу, рядом с которым стояла Ани Джезебел и несколько ее солдат. Они были заняты – наблюдали за строительством новых клеток. Команда призраков в серых набедренных подвязках забивали гвозди и закручивали болты. На руках призраков были кожаные перчатки, защищавшие их от меди.

– Быстрее! – кричал Темса, топая своей орлиной лапой. Я стиснул зубы, заметив на его пухлом бедре ножны, в которых был Острый. – К вечеру все должно быть готово, слышите?

– Да, тор! – вразнобой ответили голоса.

Часть из них были новыми – хриплыми, а другие едва успели оформиться.

– А, вот ты где, – прозвучал голос меча в моей голове. Каким-то образом он понял, что это именно я. – Этот жив, или его ты тоже убил?

Кивнув мечу, я нырнул в нишу и притворился, что стою на посту – и даже для порядка потыкал в клетку, где сидели невинные души.

– Ани, я тебе еще раз говорю – в «Плите» уже тесновато, – ворчал Темса. – Нам нужно новое жилье.

– Хм.

Это было все, что ответила огромная Джезебел.

– Ты слышала, что я сказал?

– Да.

– Вечно ты мне не веришь, дорогая! Либо снова начни мне доверять, либо сложи свои жалобы в бутылку и заткни пробкой!