Путь Ками - Денис Георгиевич Кащеев

– И еще – ками?

– Да, и довольно могущественный.

– Там, у него в додзё – Пашка Иванов, – помедлив, выговорил я.

– Я видел, – кивнул Владимир Александрович.

– И еще Егор, – добавил я. – Черных. Впрочем, это, наверное, не столь важно…

– Напротив, – покачал головой Сэнсэй. – Весьма важно.

– А чего он от вас хотел? – снова спросил я. – В смысле, этот Ивасаки? Не в гости же, в самом деле, звал?

– Это был формальный вызов. К сожалению, мне пришлось его принять.

– И теперь он явится сюда для поединка? – невольно поежился я. Не то чтобы я сомневался в способности Сэнсэя разделаться с тремя такими Ивасаки, но тем не менее, агрящийся ками из Осаки – на кой он нам здесь сдался?!

– Не теперь, – ответил между тем Владимир Александрович. – Он пока не готов. Но, похоже, продвинулся куда серьезнее, чем мне мнилось… Время у нас еще есть, хотя и не так много. Придется, – усмехнулся Сэнсэй в усы, – ненадолго уподобиться Виктории-сан – до обретения оной Мудрости – и поднапрячься. Но, если не возражаешь – начнем завтра с утра, а сейчас мне необходимо подумать…

– Еще всего один вопрос, Сэнсэй! – попросил я, справедливо восприняв его последние слова как приказ выметаться из тренерской.

– Разве что один.

– Ивасаки упоминал о каком-то сокровище, – торопливо выговорил я. – Которое, якобы, ничуть его не интересует… И, типа, хранится у вас. О чем шла речь?

– А вот этого, Артур, знать тебе пока не нужно, – слегка смягчил улыбкой непреклонность тона Владимир Александрович. – Помнишь: «Ищѝте – и потеряете!» Тот самый случай!

– Как скажете, Сэнсэй, – не без труда удержался я от того, чтобы по-детски обиженно поджать губы.

Ох уж эти мне парадоксы!

[1] Уважительное обращение к заслуженному мастеру боевых искусств, используется также как почетный титул или инструкторская степень

[2] Крупнейшее синтоистское святилище Токио

[3] Деревянный макет японского меча

8. Черный лебедь

То, что Владимир Александрович отложил дела на утро, было мне весьма на руку: этим вечером мы договорились встретиться с Машей.

Так-то мы виделись с Антоновой почти каждый день – пересекались в зале – но все как-то на бегу, мимоходом, на уровне «привет – пока». Чтобы, как бывалоча, посидеть, поговорить – без спешки и суеты – такого у нас не получалось уже недели две, ни в виртуальности, ни вне игры. И нельзя сказать, что мы не пытались – несколько раз намечали время рандеву, но постоянно что-то мешало – то меня загружал работой Сэнсэй, то на Машу сваливалось что-то срочное и неотложное – и все отменялось.

Но вот сегодня, наконец, Небо оказалось к нам благосклонно: простившись с Владимиром Александровичем, еще из додзё я набрал Антоновой, и та подтвердила, что договоренность в силе. Разве что попросила полчаса – на «собраться и доехать». Меня это более чем устраивало – до выбранного нами места встречи – ресторанчика японской кухни – от Дворца было минут двадцать ходу.

Заняв заказанный заранее столик – у панорамного окна – я уселся на застеленную плоской подушечкой деревянную скамью и, лениво попивая цветочный чай – его здесь наливали бесплатно, в качестве комплимента от заведения – принялся ждать.

Маша подъехала даже раньше, чем обещала – я еще и первой чашечки не успел осушить. В окно я видел, как у тротуара остановилось такси – обычное, а не социальное, которым Антонова пользовалась еще недавно. Задняя дверца машины распахнулась, и из салона появилась… Ну, да, это была Маша, но, Небо свидетель, узнал я ее не сразу – даже машинально скользнул глазами к зеленой надписи над головой. Нет, все верно: Антонова Мария, Уровень 11 (в игре девушка времени зря не теряла), Спящая. Она – и словно не она.

В бытность свою инвалидом-колясочницей, выходной гардероб – последнее, чем Маша заморачивалась. Старые тренировочные штаны? Сойдут! Все равно под пледом не видно! Линялая безразмерная футболка? Отлично: не сковывает движений, когда нужно дотянуться из неповоротливого кресла до полки на стене! Обувь? Зачем она вообще нужна мертвым ногам? Сгодятся и бабушкины шерстяные носки!

После исцеления первым вопросом для Антоновой опять же явилось не «В чем ходить?», а «Как ходить?», не «Что надеть?», а «Как надеть?»: отвыкшие от работы ноги слушались ее поначалу плохо, и натянуть на них что-то ýже безразмерных домашних шаровар являлось, должно быть, той еще задачкой. На вторую-третью неделю новой, «ходячей» жизни пару раз Маша было рискнула влезть в джинсы – широкие, расклешенные – но чаще все же предпочитала им нарочито-невзрачный, но практичный спортивный костюм…

На вышедшей же на моих глазах из такси элегантной пассажирке было длинное, «в пол», узкое черное платье. Обнаженные плечи, накачанные годами двойной работы, совсем не казались с ним такими уж непропорционально широкими, а вся фигурка загадочным образом постройнела. Ну, как загадочным – в разрезе подола на миг мелькнула элегантная туфелька – не на шпильке, конечно, но вполне себе на каблучке. По новому смотрелась даже прическа обычной для Антоновой модели «сама-себя-обкорнала-перед-зеркалом-с-закрытыми-глазами-в-темноте» – теперь ее хотелось назвать «творческой асимметрией».

Словом, хромой серый утенок внезапно обернулся прекрасным лебедем – пусть и не белым, а черным.

Хромота, впрочем, никуда не делась – правая Машина ладонь опиралась на тонкую длинную тросточку. Что ж, еще две недели назад это были громоздкие уродливые костыли.

Слегка ошеломленный увиденным, опомнился я, лишь когда Антонова пересекла тротуар, вошла в ресторанчик, и швейцар в нелепом пестром халате, призванном, по всей видимости, вызывать у посетителей ассоциацию с самурайским кимоно, услужливо проводил ее к моему столику.

– Привет! – улыбнулась мне девушка, присаживаясь на скамью напротив.

– Э… Привет! – чтобы ответить, мне пришлось срочно набрать в легкие воздуха – похоже, последние полминуты дышать я как-то не удосужился.

– Что-то не так? – безошибочно уловив мою заминку, обеспокоенно спросила Маша.

– Все так – и даже лучше! – горячо выпалил я. И добавил: – Выглядишь просто шикарно!

– Спасибо, я старалась, – снова улыбнулась она – кажется, зардевшись. Последнее, впрочем, могло мне и показаться – как раз в этот момент Антонова отвернулась, чтобы найти место для своей тросточки, и луч света от красно-желтого бумажного фонарика-тётина скользнул по ее лицу.

Подошедшая официантка поставила перед