Дети Доброты - Мила Бачурова

Эри понимала, что похожие эмоции должны испытывать все, кто прибежал к лечебнице. По толпе катился шёпот. Люди, один за другим, осознавали произошедшее. Эри почувствовала, что ещё секунда — и с волной паники, готовой охватить толпу, она уже ничего не справится.

— Шаман умер, — с нажимом повторила Эри. Заговорила громко, уверенно, с усилием сбрасывая с себя тяжесть чужого горя: — Его надо похоронить. Займитесь этим. Унесите тела! Сделайте всё, что полагается.

Ариадна опустилась рядом с Шаманом на колени. По её щекам катились слёзы.

Георгий положил руку девушке на плечо. Мягко сказал:

— Отойди. Ему не следует находиться здесь. Мы отнесём Шамана домой.

Толпа негромко загудела. Коридор заполнился людьми, над телами захлопотали. Откуда-то появились носилки, простыни, которыми накрыли мертвецов. Скоро в лечебнице не осталось никого, кроме Марии.

Эри без сил повалилась на пол. Мария, суетившаяся вместе со всеми, подошла к ней. Сказала — не спрашивая, утверждая:

— Это сделала ты. Ты заставила их забрать Шамана и уйти.

— Клянусь, что в последний раз, — глухо проговорила Эри. — Больше я не буду вмешиваться в вашу жизнь, обещаю. А сейчас, пожалуйста. — Она тронула Марию за руку. — Попроси Георгия, чтобы отправил кого-нибудь на тот берег, в мёртвый посёлок. Там Серый и Мрак. Один из них отравлен, другой ранен. Им обоим очень нужна помощь.

Серый

Серый и Мрак сидели на берегу моря. Тропинку сюда показал Виссарион. Удивился, что, прожив столько времени в посёлке, чужаки ни разу не были на море.

Сам Виссарион ходил героем. По официальной версии, которую, обсудив с Эри, рассказала жителям посёлка Мария, из-за гибели Ангелины Шаман помутился в разуме. Вместо слов Матери Доброты он стал слышать странные вещи. Пытался погубить Серого и Эри, стрелял в невинного ребёнка, пришедшего в посёлок издалека.

Стафке, который трое суток не приходил в сознание, только жалобно стонал на больничной койке, люди искренне сочувствовали. Молились Матери Доброты о его скорейшем выздоровлении. А Виссарион помог чужакам — к которым, как вдруг с изумлением понял Серый, многие в посёлке успели привязаться. Эри парень вовсе спас от неминуемой смерти, и люди смотрели на него с уважением. Нашлёпку из пластыря на разбитом лбу Виссарион носил гордо, будто медаль.

С вестью о помутнении разума и смерти Шамана в посёлке смирились на удивление быстро. Как будто теперь, когда придали своего пастыря земле, в головах людей рассеялись остатки тумана. Они перевернули новую страницу жизни и, хоть не отдавали себе в этом отчёта, вздохнули свободнее. Поутихла даже неистовая Ариадна. Чужаков она старательно избегала — так же, как Лазарь. Серого, Эри и Мрака, хоть вслух они это не обсуждали, такой расклад полностью устраивал.

Люди по-прежнему пели утром и вечером псалмы Матери Доброты. По-прежнему то и дело её поминали. Казалось, что жизнь идёт своим чередом, но всё же что-то в посёлке неуловимо изменилось.

Люди громче смеялись. Больше разговаривали. Бывало, что вздорили, но ссоры быстро сходили на нет. Того остервенения, что встретили Серый, Эри и Джек, когда вернулись сюда четыре месяца назад, не было в помине.

К подошедшей Эри ни Серый, ни Мрак не обернулись. Серый давно научился угадывать её по шагам, а Мрак это, кажется, с самой первой встречи умел.

— Ну, что там? — бросил Серый. — Как Стафка?

Стафка возвращался к жизни тяжело и болезненно. Долго был без сознания, а придя в себя, поначалу не мог говорить — мычал, будто немой. Вокруг смотрел настороженно, диким зверенышем. Впервые увидев Мрака, побледнел и вцепился обеими руками в край больничной простыни.

— Мне уйти? — посмотрев на его стиснутые кулаки, хмуро спросил Мрак.

Эри, тоже нахмурившись, прислушалась к Стафке.

— Нет... Не надо. Он... очень сильно тебя боится. Но ещё больше боится, что ты уйдёшь. Если хочешь... — Эри поколебалась, но всё же, понизив голос, продолжила: — Если нужно, то я могу...

Мрак мотнул головой:

— Не смей. Хватит с него мозгоправов.

Он решительно подошёл ближе, сел на край Стафкиной койки. Пацан, несмотря на страх, сдержался, не отодвинулся.

— Я не стал бы тебя убивать, — серьёзно глядя на Стафку, сказал Мрак. — Мужику, который влез, не повезло, конечно. Его-то — наповал... А тебе я по локтю целился, чтобы пистолет выронил. Покалечить мог, это да. Убивать — не стал бы.

Стафка, глядя на него, стиснул зубы.

— В общем, считай, легко отделался, — закончил Мрак. — Я и сам, вишь, тоже, — он показал забинтованное плечо. — Твоя пуля сантиметром выше шаманской прошла. Снайперы, блин...

В глазах у Стафки заблестели слёзы.

— Ты ни в чём не виноват, — твёрдо сказал Мрак. — Я же тебе говорил тогда, помнишь — что против Шамана ничего не сможешь сделать?

Стафка выкрикнул что-то яростное. Язык его всё ещё не слушался.

— Он пытался, — перевела Эри. — Я ведь тебе говорила! Он сопротивлялся Шаману до последнего. Он молодец.

Стафка бросился лицом в подушку. И тихо, не издавая ни звука, заревел.

— Прекрати! — прикрикнул Мрак. Схватил его за плечи, оторвал от подушки. Заставил смотреть на себя. — Всё закончилось, слышь? Шамана больше нет. И больше я к тебе ни одну такую тварь на километр не подпущу. При мне будешь. Набегался, хватит.

Стафка неуверенно шмыгнул носом.

— Всё закончилось, — глядя на него, повторил Мрак. — Скоро наши придут. Давай уже, очухивайся. Чтоб к их приходу до потолка скакал! Понял?

— Стафка — гораздо лучше. — Эри присела рядом с парнями — на тёплую, ещё не остывшую от дневной жары гальку. Прислонилась к плечу Мрака. — Говорит пока плохо, но старается. Всё наладится, ему просто время нужно.

— Угу, — кивнул Серый. — Это точно. Время им всем нужно.

— Серафима переживает, что вы из больницы ушли, — упрекнула Эри. — Говорит, что и Мрака — ещё лечить и лечить, и тебе лежать надо.

Серый поморщился.

— Серафиме волю дай, она и здорового залечит. У меня с её кудахтанья уже черепушка лопалась.

Лечебницу они с Мраком, непривычные к излишней опеке, покинули ещё вчера. Серафима причитала по этому поводу до сих пор. В её представлении такое наплевательское отношение к здоровью ничем хорошим закончиться не могло.

— Серафима просто очень