Клыки - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич

устроились кругом. Братья насаживали на ветки куски колбасы. Мизинец и Кляп держали над углями ломти черствого хлеба. Оз листал книгу.

— Ну, что там? — спросил Зиппо. — Разобрался с ураганом?

— Бомби новую теорию, — сказал Мизинец.

— Главное, чтобы в штаны не набомбил, — сказал Смурф.

— Да оставь его в покое.

— С чего это? Потому что у него компас и новые фары?

Смурф плоско улыбался. В поселке он рыскал по руинам большого дома — отстал, вернулся довольным. Мизинец признался себе, что боится Смурфа.

— Глобальное потепление, — робко сказал Оз, и все притихли. — Как вариант. Мировой океан перегрелся и родил гиперган.

— Гипер… что?

— Гиперган. Суперураган. Он может возникнуть, если температура воды в океане выше пятидесяти градусов.

— А это возможно?

— Ага. Если в океан упадет астероид. Или проснется мощный вулкан.

— Супервулкан! — сказал Зиппо.

Оз кивнул с серьезным видом.

— Ну да.

— О! Я тоже голова! Как в «Играх разума»!

Оз продолжил:

— Ученые считают, что гиперганы могли уничтожить некоторые виды динозавров. А еще они могут вызывать новые гиперганы, как бы делиться.

Даник присвистнул. Мизинец положил рюкзак под голову и закрыл глаза. Охриплый голос Оза успокаивал. От костра исходили слабые волны тепла.

— Но вряд ли мы в гипергане…

— Почему? — расстроился Зиппо.

— Он, скорее всего, разрушил бы озоновый слой.

— А я думал, что такие ураганы появляются только там, где всегда тепло.

Это сказал брат-два. Мизинец даже приоткрыл один глаз. В кои-то веки от Ежевикиных пришел не тупой комментарий, а какая-никакая мысль.

— Так и есть. Сильные ураганы у нас редкость. Но случаются. Перекос в климате. А еще… — Зашуршали страницы; книга просохла и выглядела нахохлившейся. — Африкано-восточная волна могла пойти не на запад, а на север, на Россию. Что-то сбило ее с пути.

— Сложно, — сказал Зиппо.

Стало тихо. Потрескивали сучья и головешки.

Мизинец вязко проваливался в сон.

— Надо его как-то назвать, — сказал кто-то; может, внутри сна. — Ураганам ведь дают имена!

— Ага. Бабские.

— Не только.

— Да лан! А Катрина, а…

— А-а, и все?

— Просто забыл.

— Да по-разному называли. И греческими буквами, и как персонажей из мифов, и именами политиков. Потом на кого-то за это в суд подали, и ураганы стали называть именами жен политиков.

— Ха! Прикол.

— Так как наш ураган назовем?

— С каких пор он наш? Мне он на хер не вперся.

— Предлагаю назвать «Маргарита Андреевна»! Как нашу математичку!

— Не! «Дракон»! Оз про дракона рассказывал.

— «Задрот» назовем!

— «Залупа»!

— «Армагеддон»!

— Да завалите уже!

Голоса снова стихли.

Мизинец не спал. В памяти всплыло признание (байка?) Руси про фривольную соседку. Мизинец подумал: «Марина… Катя…»

Марина была первой, кто предложил ему встречаться. Сколько ему тогда было? Одиннадцать? Двенадцать? Ну, как предложила… К Мизинцу подошла подруга Марины и сказала, что та хочет, чтобы он проводил ее домой. Сама Марина стояла в отдалении, ждала, поглядывала. Он пошел провожать. Она была худенькая, светловолосая, с большим красным ртом. Мизинец понимал, что может ее поцеловать, она этого хочет, но боялся облажаться. Он еще не целовался с девчонками по-настоящему. Слышал, что надо тренироваться на помидорах. Нырнули в арку, перешли дорогу. Молчали. Он украдкой отвернулся и попытался поцеловать собственный кулак — бугорок кожи и мышц между указательным и большим пальцами. Марина открыла подъездную дверь, и они стали все так же молча подниматься. Мизинец был готов провалиться под землю от неловкости. Марина остановилась на площадке между третьим и четвертым этажами. «Ты на каком живешь?» — спросил он. «На пятом». Вот сейчас, сейчас! «Тогда пока», — сказал он и побежал вниз. На этом все и закончилось. В прошлом году он услышал про Марину разные гадости: девочка пошла по рукам. А он продолжал оставаться девственником.

Наверное, могло получиться с Катей. Мизинец и Кляп таскались за ней вдвоем. Друзьям стукнуло четырнадцать. У Кати были короткая мальчишечья стрижка, дерзкое личико, острый нос и красивые белые зубы. Она долго выбирала, кому отдать предпочтение. Наверное, ей нравилось играть. Выбрала Мизинца — сообщила об этом «ВКонтакте». Мизинец показал Кляпу. Кляп кивнул, попытался улыбнуться. Мизинец встретился с Катей один раз, они долго целовались, разговор не клеился. Чего-то не хватало. Кляпа. Мизинец написал Кате, что ничего у них не выйдет. Это было легко. Она не особо ему нравилась. «Плоская, как доска, — сказал он Кляпу. — Найдем посисястей».

Мизинец заснул, и ему приснилось, как они — он, Кляп и другие дворовые пацаны — меряются членами на крыше теплового узла.

— Ого, у тебя большой. Наверное, как у бати…

Во сне не было стыдно. Во сне ему было тринадцать лет.

3

Мизинец проспал час. Проснулся сытым и несчастным. Не мог объяснить сам себе почему, просто было гадко на душе.

Дежурил Крафт. Он разбудил остальных. Был обруган и проклят.

У костра лежала печеная картошка. Подкинули веток, сунули почерневшие клубни в огонь. Собрали вещи, разворошили костер палкой, достали горяченькое.

Побежали, сдирая с картошки шкурки, выковыривая мякоть пальцами.

— Эх, соли нет, — сказал Даник.

Квадраты темно-серых полей. Велосипед без переднего колеса, погнутая рама. Крик ворон. «Куда делись попугаи?»

Наткнулись на пересекающий поле ручей. Стали разуваться, вроде неглубоко. Заметили недалеко низкий железный мостик — перешли по нему. На юге потянулись приземистые строения — фермы, что ли…

Смурф сплюнул. Длинная слюна повисла на подбородке.

— Сука! — Он отер лицо рукавом. — Заманал этот движ!

Мизинец промолчал.

— А вдруг ураган никогда не кончится? — сказал Руся.

— Это как? — спросил Мизинец.

— Ну, будет ползти и ползти. Вечно.

— Так не бывает.

Если бы это сказал Оз, прозвучало бы убедительней. Но Оз бежал последним.

— А что, если ураган везде? — не унимался Руся. — Ну, как воздух.

— Так не бывает, — повторил Мизинец. Он чувствовал на себе взгляд Смурфа.

— Или он просто огромный, на весь континент.

— Чушь.

— А с хера чушь? — вступил Смурф. — Потому что не усач твой сказал?

— При чем тут это… да сам подумай.

— Я вот и думаю. Давно втираю. Надо убежище искать. Бункер, как у жирных америкосов!

— Бежать безопаснее.

— Кто сказал? Ты?

Смурф остановился. Мизинец тоже хотел, но не мог смыться от этого бритоголового крепыша. Какой дебил назвал его Смурфом? Парень, стоящий напротив Мизинца, не имел ничего общего с забавными голубенькими существами. Даже синева его черепа была злой, холодной.

— Мы все так решили, — сказал Мизинец.

— Все — это кто? Ты и усач?

— Не только.

За спиной Смурфа маячили братья Ежевикины. Носы задраны, вынюхивают, предвкушают.

— Ты это к чему? — спросил Мизинец.

— Я что, мало́й, невнятно базарю? Переждать надо.

— Бункер еще найти надо. А если и найдем… завалить может, и тогда от голода…

— Да хорош