Клыки - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич

Во время жестоких допросов Келли скулил и гадил под себя. Комендант крепости зачитывал одни и те же вопросы, переданные секретарем Рудольфа:

— Каким образом приготовляется питьевое золото, которое вы подносили императору?

— Каков рецепт незрелого серебра?

— Что значат тайные символы в записной книжке, которую нашли в вашем кабинете?

Напрасные попытки. Что при всем желании мог сказать узник? Очередную ложь?

Ему запретили писать книги, кормили через дыру в двери, пытали, пытали, пытали.

Ариэль голодал, и этот голод окончательно растворил Келли. Там, в сырости и отчаянии Гудерки, кровопийца отказался от сна вблизи человеческого сознания и выбрался из убежища. Возможно, Ариэль передал Келли свою силу, свои знания, воспоминания и бесконечный голод. Или же полностью подавил Келли, расплющил, как клопа, позаимствовав реакции и привычки человека. Кто знает, сколько осталось в новой сущности от моего бывшего помощника? У меня до сих пор нет ответа.

Не добившись желаемого, император отменил пытки, разрешив Келли (как и прежде, я буду звать демона этим именем) пользоваться бумагой и пером. С узником стали обходиться более снисходительно.

И тогда кровопийца попытался бежать.

Келли удалось связаться с оставшимися на воле друзьями, которые занялись тюремщиками и подготовили укрытие, а также выносливых лошадей. Одной из январских ночей 1597 года он выбрался из камеры, терзаемый ужасным голодом. Упав на колени перед телом опоенного стражника, Келли прокусил его руку и принялся пить, но очень скоро понял свою ошибку. В крови человека был яд.

По винтовой лестнице загрохотали тяжелые сапоги замковых стрельцов, грозно забряцало оружие. Вцепившись в сырую, скользкую веревку, кровопийца выбрался из окна. Отравленная кровь ослабила мышцы. Келли сорвался с высоты тридцати футов, сломал обе ноги и несколько ребер. Его внутренности лопнули.

Замурованный, умирающий в крепости Келли передал Рудольфу послание, и оно было услышано. На следующий день в темницу внесли большой, обвязанный веревками сверток, из-под ткани торчала черная кисть, жесткая и сухая на вид. За последним экспериментом Келли следил доктор фон Хайек: вжав лицо в холодные прутья, он засвидетельствовал смерть узника. Через два часа сверток вынесли, тюремщики посмеивались в бороды. Их рассмешили пустые потуги заключенного, чье остывающее тело еще не избавили от оков.

Но за эти два часа демон кое-что успел.

Спастись. Сбежать.

Обо всем этом мне поведал сам Келли. После своей и моей смерти.

______________________

«Химический сборник», издан в 1650 году в Лондоне.

Гален (129–200) — греческий медик, естествоиспытатель и философ, авторитет европейской медицины.

Другое название философского камня.

Золотой рыцарь.

Музыка (чешск.); легенда гласит, что отсюда происходит имя башни Гудерка. «Гудба» была призвана защитить нежный слух гостивших в замке вельмож.

9,14 м.

Глава 11

1

— Давай отсюда уйдем… Ян!

Ночь еще пряталась за космическими валунами, но Олеся ощущала ее тяжелую, неумолимо опускающуюся на усадьбу тень. Спина под рюкзаком вспотела, мочевой пузырь снова просительно жаловался.

— Я его видел, — повторил Ян. — Видел Иржи.

— Это не он. Тут все по-другому, не так…

Не так, как раньше. И надо быть сумасшедшим, чтобы выяснять — насколько не так.

Она вцепилась в руку мужчины, в напряженный бицепс, и потянула в сторону ворот. Глаза Яна оставались мутноватыми, неподвижными: он смотрел на бельведер. Однако пошел за ней.

Олеся нервно огляделась на ходу. Дом, внутреннее убранство которого уничтожили запустение и люди, молчаливо наблюдал за ними. Опасный калека без водопровода и электричества, переваривший обитателей: анархистов, панков, простых бездомных — до новой формы существования.

Обескровленного бытия.

Девушка чувствовала следящие из теней глаза. Кого? Безумцев? Вампиров?.. Вот, слово прозвучало. Не в привязке к телепередаче или споре о рассказе Джона Полидори, а в контексте реальности. Олеся подумала о старухе в цыганском платке, с фистулой на щеке; о мужчине на потолочной балке, который пускал розовые слюни; о голубых глазах за смотровым стеклом герметичного грейпфрутового костюма. Подумала о бесноватом псе за закрытой дверью.

— Ворота закрыли, — сказал Ян. Он, кажется, пришел в себя.

Оба посмотрели на сведенные створки ворот, которые сцепили мотком проволоки. На загнутом вверх конце металлического шнура болтался обрывок синего полиэтилена. Ян наклонился (Олеся отпустила его руку) и поднял из травы обрезок трубы.

— Зачем? — вырвалось у Олеси, хотя она знала ответ.

Их не хотели выпускать.

2

— Дешевый фокус, — сказал Ян и направился к воротам.

Теплый ветерок овеял мокрый лоб. Ржавчина и сварные катышки трубы впивались в ладонь.

«Я его видел… видел…» — крутилось в голове.

Видел Иржи. Простодушного парня, который пропал в лабиринтах под склепом. Своего напарника, которому не помог.

Как Иржи здесь оказался?

Ян прикинул. Стройка будущего гольф-клуба располагалась юго-восточнее заброшенной усадьбы. Как далеко? Двадцать километров? Больше? Подземный тоннель такой длины?

Допустим. С учетом того, что он видел и от чего бежал.

Сердце Яна ухало в груди. Он почти не замечал семенящую рядом девушку, привлекательную брюнетку, с которой познакомился в пабе «У Медвидку». От построек исходил запах гнилого дерева и известковой сырости. В голову Яна прокрались глупости о заброшенных домах и их мертвых обитателях. Он переложил трубу в левую руку и уже собирался потянуться к скрепляющей створки проволоке, когда из груди вырвался ошарашенный возглас:

— Черт!

Из-за кирпичной колонны шагнула синяя тень. Ян дернулся и отпрянул, выставив перед собой огрызок трубы. Олеся всхлипнула и прижалась к нему со спины. В другой ситуации тепло девушки — очень молодой и очень красивой девушки — показалось бы интимным, трепетным, но сейчас к Яну словно подключили ток слабого напряжения: Олеся дрожала.

За воротами стоял человек, облаченный с головы до ног в синюю строительную пленку. Будто кто-то решил поиграть в привидение, но не нашел простыни. На уровне головы в толстом полиэтилене чернели два рваных отверстия. Щупальца спрута шуршали по истоптанным ботинкам и дорожной пыли.

Ян исступленно втянул воздух. Недоумение сменилось раздражением.

— Какого черта? — крикнул он. — Иржи?

Фигура не шевельнулась.

— Кто это? — Олеся больно вцепилась в его локоть. — Что ему надо?

— Не знаю. Какой-то идиот.

Ян приблизился и ткнул трубой в моток проволоки. Разбуженные ворота скрипуче заворчали.

— Отошел, живо!

Человек-пленка шагнул вперед, из разреза, как из-под мантии спрута, появилась мраморно-белая рука и попыталась ухватиться за оружие Яна. Тот отдернул трубу.

На пальцах человека-пленки не было ногтей. В горле Яна поднялся комок тошноты. Он задохнулся чем-то дымным и горьким. Мышцы лица помертвели, под восковой коркой обжигающе струилась кровь.

Ян размахнулся и ударил трубой по бледным пальцам, похожим на гигантские опарыши. На месте — выпавших, вырванных? — ногтей из-под черных кутикул выглядывали острые желтоватые клинышки.