Золото и пепел. Хроники города номер Три - Соколова Мария

— Победим? — я толкаю его в грудь. — Проснись, Марк! Хватит жить иллюзиями! Ничего не изменить! Не будь дураком!

Внезапно его лицо искажается до неузнаваемости от неистовой ярости и безумия, и он набрасывается на меня. Инстинктивно я опережаю его и наношу удар в челюсть. Кровь окрашивает землю, но он, кажется, не обращает на это никакого внимания, тут же вскакивает и бьёт в скулу. Боль пронзает меня, как молния. Мы сцепляемся и катимся по земле, обмениваясь градом ударов. Сквозь шум в ушах до меня доносятся какие-то приглушенные крики, но отчетливо я слышу только его тяжелое дыхание и чувствую его безудержную злобу. Наконец, мне удается повалить его и обездвижить, придавив коленом к земле.

— Передумай. Пожалуйста, Марк!

С трудом переводя дыхание, он пристально смотрит мне в глаза.

— Я уже все решил. Не хочешь помогать – тогда не мешай и смирись.

Встаю, пошатываясь, отступаю. Жар обжигает лицо, руки дрожат от бессильной ярости. Друг поднимается, стирая кровь с разбитой губы.

— Мы выбрали разные пути, Кайл. Но ты же мой брат… Это не должно положить конец нашей дружбе.

Молчу. Хочу ответить что-то, но все слова уже сказаны. Поворачиваюсь, чтобы уйти, но тут из-за деревьев вылетает толпа: истребители и рабочие — парни, девчонки — с полными сумками, пледами, бутылками. Одна, с черным каре, кричит:

— Эй, Марк, Кайл! Какого черта дерётесь? Идём на пикник, у реки уже тусня!

— Тащите к нам свои ленивые задницы! — орёт парень с татухой на шее, размахивая пакетом.

Качаю головой.

— Не хочу. Я домой.

Марк хватает за плечо.

— Кайл, пошли! — выпаливает он с надеждой, заглядывая мне в глаза. — Нужно отвлечься от всего этого, хоть ненадолго. Вернёмся в старые добрые времена на пару часов.

Смотрю на него. Волосы растрепаны, губа разбита, но лицо озаряет шальная мальчишеская улыбка, как тогда, в приюте, когда мы вместе воровали еду. Может, ещё не всё потеряно? Может, передумает?

— Ладно, — выдыхаю. — Но в конкурсы меня даже не вздумай тащить.

Он ухмыляется и хлопает по спине.

Когда мы подходим, на берегу реки уже вовсю отдыхает народ. Куда ни взгляни, повсюду расположились веселые компании: у воды, под деревьями и рядом с костром. Запах копченой рыбы смешивается с дымом и речной свежестью. Заходящее солнце окрашивает все вокруг в золотистые тона: воду, траву, людей. Старый, потрепанный магнитофон, вопреки своему виду, выдает бодрую громкую музыку. Девчонка с татуировкой на запястье щедро наполняет пластиковые стаканы самогоном, угощая всех подряд. Рядом парень с дредами умело коптит рыбу над костром, и капли, шипя, падают в пламя. В толпе царит оживление: слышен смех, выкрики и обрывки разговоров.

Марк вливается мгновенно. Хватает стакан, чокается с каким-то парнем, тянет девчонок на импровизированный танцпол под открытым небом. Их смех разносится вокруг, а волосы — черные, рыжие и русые — блестят в свете костра. И ни следа от недавней ярости, только сияющая улыбка. Вот и что ему не нравится?! Да он ниже -4 уровня не опускается никогда, живет себе весело, почти каждый день на вечеринки ходит. А отдыхают у нас постоянно – напряжение после смены на заводе снять или стресс залить после шахты, да заодно отметить, что не сдох сегодня. Стою в стороне, держу полупустой пластиковый стаканчик. Голова кругом – Рихард, Марк, Лина. Какого чёрта всё так запуталось?

На поляну стекается разношёрстная публика: от пижонов в кедах за мою месячную зарплату до простых работяг. Кто-то предлагает безумную забаву – прыжки через костёр. Языки пламени жадно лижут воздух, рассыпая вокруг искры, взлетающие к тёмному небу. Марк уговаривает меня присоединиться, но я отказываюсь. Он, хохоча, растворяется в толпе. Непонятно откуда взявшиеся дети с фонариками носятся вокруг, добавляя суматохи. У реки на пледе сидит девушка с гитарой, но её тихая мелодия тонет в общем шуме. В стороне парни кидают ножи в мишени, и каждый бросок отзывается глухим стуком стали, вонзающейся в дерево. Вокруг царит атмосфера праздника, всё бурлит энергией. Я же, по привычке, стараюсь держаться в стороне… хотя, признаться, не отказался бы что-нибудь съесть. Может, сходить копчёной рыбы себе взять?

И тут я вижу её. Похоже, перекус откладывается… Лина. Идёт по траве, одетая в простые джинсы, свитер и кеды. В мерцающем свете костра её золотые волосы, кажется, сияют особенно ярко, мягко окутывая плечи. Никаких платьев, никаких украшений – ничего лишнего. И, чёрт возьми, она прекрасна. Не той ослепительной красотой, что на пляже, а какой-то спокойной, уютной, будто создана для тихих вечеров дома. На мгновение я практически поверил, что всё возможно и что она – та самая недостающая часть меня. Да как уже выключить это проклятое воображение?! Сердце колотится, стаканчик в руке превратился в комок пластика. Что ты тут делаешь, Лина? Зачем пришла?

Она замечает меня. Глаза вспыхивают, и на лице расцветает улыбка – такая тёплая, настоящая. Машет рукой, зовёт подойти. Я столбенею, не веря своим глазам. Не может быть, чтобы она действительно этого хотела… Разум кричит "стой!", но ноги уже сами несут меня к ней, а внутри бушует хаос: злость, радость, смущение переплетаются в тугой узел.

— Привет, Кайл! — её голос, подобно солнечному лучу, касается меня, согревая ту ледяную пустоту, что поселилась внутри. — Не ожидала, что встречу тебя здесь. Но я рада, что ты пришёл. Может, выпьем чего-нибудь?

Она так непринужденно это говорит, точно мы старые друзья, словно я не ушёл тогда с пляжа и будто не отправляла мне унизительное задание на -3 уровень. Её глаза сияют, а на щеках появляется легкий румянец. И я понятия не имею, что тому виной – ветер или что-то другое.

— Ага, — хриплю я, не узнавая собственный голос. — Сейчас что-нибудь найду. Что будешь?

— Что угодно, — смеется она, поправляя волосы. — Только не пиво, терпеть не могу.

Подхожу к столу, хватаю пластиковые стаканчики. Пытаюсь изобразить коктейль, смешивая самогон с соком – кажется, единственное, что вроде как подходит для девушки. Кидаю туда пару ломтиков лимона, чтобы хоть как-то это приукрасить. Тьфу! Зачем я вообще этим занимаюсь? Просто позёрство какое-то. Она рядом, а я, как идиот, не знаю, что говорить и что делать. Рад её видеть, до жути, и это меня бесит. Похоже, пора признать: я влюбился, как последний дурак. Возвращаюсь к ней, протягиваю стакан. Она улыбается, благодарит, и