Эволюция Генри 4 - Владимир Алексеевич Ильин

молодая, шустро склонилась к запыленному мешку и попыталась его расшнуровать. Не добившись успеха — узел был стянут на совесть — еле слышно чертыхнулась, тут же попросив прощения за это у высших сил. Впрочем, посторонней помощи старуха просить не стала — блеснуло лезвие клинка, как оказалось, запрятанного в рукаве ее сутаны.

Из разрезанной мешковины показалось хранящееся там тело юноши — разрубленное на три части, опаленное огнем, верхняя часть которого безвольно лежала мешковине лицом вниз. Ветер дул в сторону, но матроны немедля приложили белоснежные платки к лицам. Разве что главная удержалась, глядя на плоть равнодушно, да старуха-подручная, вовсе не смутившись, принялась осматривать мертвеца.

Две коленопреклоненные монахини же, увидев посеревшую кожу, в отчаянии прикусили губы.

— Матерь-настоятельница, — проверив пульс на шее, произнес дребезжащий старушечий голос. — Тело рыцаря давно мертво. Полагаю, только отчаяние вело этих двух заблудших дев. Горе лишило их разума. Молю, пощадите их.

Агнес дрогнула, вслушиваясь, и поникла.

— Это многое меняет, — поджала Матерь-настоятельница губы. — Раз не было в том злого и рассудочного умысла, раз вело их сердце, пусть и запутавшееся в тенетах отчаяния… Я повелеваю: лишить сестер Агнес и Марлу званий коммодоров и направить в самый дальний наш монастырь, дабы несли слово Ордена и продолжали служение во славу Его. Но только лишь ежели те раскаются.

— Раскаиваюсь, Матерь-настоятельница, — без промедления ответила Агнес голосом обреченным и потерянным.

— Раскаиваюсь, Матерь-настоятельница, — вторила ей сестра Марла. — Молю об одном: не разлучать меня с сестрой. Вместе мы принесем пользы Ордену больше, чем по одиночке.

— Орден обдумает ваше пожелание, — величаво кивнули в ответ, скрывая искреннее облегчение: лишаться двух возвышенных «семерок» Ордену было крайне невыгодно.

Чуть не сотворили они, конечно, такое, что волосы вставали дыбом — но были нужны Ордену, а значит, требовался только повод для помилования. Старуха Гретхен — старая соратница — предложила вскрыть мешок и тихонько убить раненного рыцаря зачарованным костным плавником редкой твари, вещью крайне ценной и не оставляющей следов — пока все завороженно смотрели за сверканием стального клинка, он таился в другой руке. Живым этот неподконтрольный юноша, отметившийся смущением умов вернейших коммодоров и деяниями сколь грандиозными, столь же рискованными, Ордену был более не нужен — все, что он мог сделать полезного, тот уже умудрился сотворить. План был хорош, но даже он не пригодился.

«Влюбленные дурехи, тащили через горы мертвеца», — с сочувствием смотрела на монахинь Матерь-настоятельница.

— Матерь-настоятельница, — сжав губы до белых полосок, молвила Агнес вновь. — Позвольте, я лично пожертвую тело рыцаря во благо Ордена.

— Его плоть — великая ценность, — осторожно кивнула Матерь-настоятельница. — Талант видеть все, доставленный с телом нашего рыцаря, ныне будет храниться в этой шахте и ожидать взросления сына Его! Дабы принял он этот талант, когда придет время. Дозволяю, сестра Агнес.

«Попрощайся, девочка. Все мы когда-то любили».

Сестра Агнес встала с колен, подошла к телу, и вместе с мешком, на котором он лежал, одним движением отправила его вниз, в воду на дне шахты. Выдохнула, постояла, глядя, как бензиновые разводы на поверхности замирают в новом положении.

— Матерь-настоятельница, — повернулась она к той. — Обстоятельства этого дня не дали исполнить мой долг и доложить о событиях в Солт-Лейк-Сити. Проведением Его, Ордену была передана треть умерщвленного там Реликта и предложено участвовать в управлении страной.

— Что?.. — Растерялась та.

— Части Реликта хранятся в морозильнике недалеко отсюда.

— И вы молчали?.. Так. Если вы, две дурехи, решили, что этого достаточно для полного помилования — так знайте, нет! Этого не будет!

— Но можем ли мы молить вас дозволить нам самим выбрать обитель для наказания? — Вопросительно подняла бровь сестра Агнес.

— Я повелела — место отдаленное!.. Но, так уж и быть, вы можете выбирать среди удаленных мест, — проворчав, завершила та.

Переглянувшись с сестрой Марлой, сестра Агнес уверенно произнесла:

— Мы бы хотели выбрать для служения штат Мэн.

Подруга ее решительно кивнула, подтверждая прошение, крепко сжав кулаки — демонстрируя уверенность отправиться в известный край еретиков и убийц.

И скрывая капли воды на правой руке, коим вроде как неоткуда было взяться.

Глава 1

Богатство — тяжелая ноша. Скинешь парадное убранство с золотым шитьем, драгоценными камнями — и плечи поднимаются, и дышать становится легче без обременительного веса.

Матерь-настоятельница, одетая лишь в длинную белую камизу, покосилась на официальный наряд для выхода, развешанный на специальных для того помостах — те занимали чуть ли не всю длину узкой стороны рабочего кабинета длиною в двадцать футов. Как все это, торжественное и мрачно-помпезное, умещается на ее хрупком силуэте — точно знали только три доверенные помощницы, одевавшие Матерь. Сама она наверняка запуталась бы в шелке и тончайшей шерсти нарядов.

Глубоко вздохнув, немолодая, но и далеко нестарая женщина, отпила крошечный глоток из фарфоровой чашки. Небольшой круглый столик, который она занимала, был рассчитан всего на два сервировочных прибора и находился в углу кабинета — заповедный час отдохновения лидер влиятельнейшего религиозного Ордена штата Калифорния предпочитала коротать в одиночестве, изредка приглашая на поздний ланч одну из верных подруг.

Сегодня настроение было не до застольных бесед. Расположение духа Матери-настоятельницы не было плохим — наоборот, было оно весьма приподнятым, где-то даже торжествующим — но момент триумфа желалось смаковать в одиночестве. Тем более что сторону стола для возможной собеседницы плотно занимали письма и расшифровки секретных телеграмм — те самые вестники приятных перемен. Матерь-настоятельница желала вновь их перечитать, обдумать каждое из них — в прикуску с легчайшим и вкуснейшим печеньем и горячим чаем.

Между тем было без разницы, какое из сообщений брать в руки первым. Одинаково почтительные, написанные влиятельнейшими людьми, взявшими правление страной в свои руки, письма содержали одну и ту же мольбу — продать, уступить, пожертвовать или обменять на что угодно хотя бы унцию плоти Реликта, доставшейся Ордену.

Матерь-настоятельница, в общем-то, полагала, что после дележа плоти Реликта она столкнется с попытками «взвесить и разделить» все вновь. Рассказ опальной сестры Агнес о событиях в Солт-Лейк-Сити указывал на это — и две другие стороны-держатели плоти Реликта не замедлили прямо обвинить, что Орден забрал себе больше трети. Но в тех обстоятельствах — в сходящем с ума городе, фактически принимая навязанные условия — всем бы показалось, что другая сторона забрала себе больше.

«Сказали бы лучше спасибо, что вас там всех не поубивали», — первые ответы на обращения, написанные под диктовку Матери-настоятельницы, были выполнены именно в этом ключе. — «Благодарите, что наш рыцарь дал вам хоть что-то. А если продолжите упорствовать, обвиняя во лжи — мы придем