Второй наместник Тагана (СИ) - "Тенже"

таки снял мокрую рубашку и майку и натянул свитер на голое

тело. Переодевшись, заметался по комнате, как посаженный в

клетку зверь. Поднял ладонь, призывая к молчанию, когда Арек

собрался заговорить, забрал портсигар и вытащил еще одну

сигарету и спросил:

— Твой покойный муж... он бы согласился сбежать и спрятаться?

Попытка подавить вырвавшийся смешок оказалась неудач ной. Арек поперхнулся табачным дымом и закашлялся.

Александер похлопал его по спине, терпеливо дождался укоризненного замечания:

— Ты выбрал неправильный пример. Муж меня любил.

Слушай, мне уже не восемнадцать. Глупо было бы заводить речи о любви, правда? Ты сам ограничился понятием «небезразличен». Сообщу: ты мне тоже не безразличен. Большего вот так сразу не жди, ладно? На колени становиться не буду, цветов дарить не собираюсь. Вон, Рихард тебе букет подарил, и где он сейчас? Неохота рисковать.

Нелепое признание подействовало удивительно — призрачное одеяло, укрывавшее от страстей и душевной боли окончательно расползлось на лоскуты. Первый раз оно исчезло,

когда Арек увидел Рихарда, трясущего членом у Саши перед лицом. Заместитель «серого наместника» обычно вызывал стойкую неприязнь, а тут такая волна ненависти захлестнула, что рука сама выхватила из воздуха пачку ледяных дротиков — и мысли не возникло о путах. Но сейчас в душе не осталось места ни гневу, ни раскаянию — уже убил, уже ничего не изменишь.

Терзало острое сожаление: так много можно было успеть — сказать, сделать, объяснить прикосновениями... а они столько дней и месяцев потратили зря.

Арек прикоснулся губами к губам Александера и втянул его в поцелуй. Безумно, отчаянно хотелось остановить время, спрятаться от мира — где-нибудь на необитаемом острове — и

жить, жить, жить... расспросить о принципах, поспорить, кто сделал нужный шаг для установления отношений, а кто сбежал с поля боя, поссориться, помириться...

Когда воздух в легких закончился, он неохотно отодвинулся предупредил:

— Букет будешь должен. Всё остальное — без возражений.

Но... ты возьми конверты. На всякий случай. Не оставлять же их

в этой квартире? Выкинешь, если не понадобятся. Тогда пойдем.

Зря мы сюда приехали. Надо отвезти тебя назад в Eisenwasserlich.

— Минутку. Если ты меня отвезешь домой... ты сможешь

потом сообщить мне результат разговора с Эрлихом? Сказать,

послал он тебя, или все-таки что-то пообещал.

— Не знаю. Для того, чтобы позвонить, мне надо выехать на

Альфу. Не думаю, что я уже объявлен в розыск... выехать туда,

скорей всего, смогу. Если Эрлих тут же возьмет трубку, я получу

ответ сразу. И отправлю тебе сообщение — они передаются

через специальные центры, или даже позвоню. Если проеду

через Врата и благополучно вернусь на Таган. Но... тут много

«но». Меня могут тормознуть на Вратах, меня могут взять на

Альфе — вычислить по сигналу телефона, да мало ли... всех

вариантов не перечислишь. Я постараюсь, но...

— Поехали, — Александер сгреб конверты, сунул их в сумку

и застегнул «молнию». — Поехали на вашу Альфу. Люкса мне

говорил, что ты его провозил через Врата в другие колонии. И не

один раз. Провезешь и меня. Охота посмотреть, какое там небо

и понюхать чужой воздух. Успеешь поговорить с Эрлихом —

узнаю результат. Не успеешь...

— Нас не посадят в одну камеру.

— Плевать. Поехали, ты сам говорил, что нельзя терять время.

Любовник подхватил сумку и пошел к двери. Арек двинулся

следом, подбирая слова, чтобы убедить Сашу вернуться в Eisenwasserlich. Он уже жалел о поспешном отъезде в столицу. Но в сумке, которую он привез в эту квартиру, должны были быть вещи Грэга — Хайнц выгреб последние тряпки в поместье и

доставил на Таган. Для того чтобы Александер не отправлялся в

новую жизнь голым и босым.

— И не надо меня переубеждать, — не оборачиваясь, пре-

дупредил Саша. — Я поеду с тобой на Альфу. И знаешь, я буду

надеяться, что Эрлих не ответит сразу. Я хочу, чтоб мы урвали

хоть пару часов для того, чтобы нормально поговорить. Просто

поговорить перед тем, как нас посадят в разные камеры. И

только попробуй мне отказать в этом. Прокляну.

Арек заколебался. Можно было кивнуть, сказать — «да,

сейчас мы поедем на Альфу» — сесть в машину и отвезти

любовника в Eisenwasserlich. Он все равно не знает номера и

направление Врат.

— Э-эй?.. — прохладная рука легла на шею, притянула,

Александер притиснулся лбом к его лбу и прошептал: — Чего

молчишь-то? Ясно, что мы не вывернемся. Но давай уж вместе

тонуть. До тех пор, пока можно вместе. А потом — как судьба позволит.

— Не ломай себе остаток жизни, а? Я же тебе объяснял:

приятнее сидеть в тюрьме, и знать, что ты обезопасил партнера, чем...

— Пойми меня — хотя бы попробуй понять, — Саша чуть

отстранился. — Мне надоело бегать, прятаться, сидеть тихо и не

высовываться. Надоело бояться и никому не доверять. Надоело

принимать поражения, — мелкие и крупные — зализывать раны

и уговаривать себя: «Это можно пережить, могло бы быть хуже».

А ведь я в свое время выбрал смерть. Когда увидел, как ваши с

флаера заклинаниями поселок забросали, а расползшийся огонь

гору сожрал — скалы оплавились и растеклись — понял, что нам

не отбиться. И продолжал по горам бегать, ждал — когда уже

убьют? Готов был. И подумать успел. О многом. А нас жечь не

стали. Оттрепали, сковали путами и в лагерь. А там... от ранения

отошел и начал тянуть лямку. Ради чего, ради кого — непонятно.

И тяну, и тяну... только декорации меняются. То лесоповал,

то тротуарная плитка... теперь вот культура в кеннорийские