Рай-1 - Дэвид Веллингтон

инопланетянин ли это или уловка ее собственной психологии. Но что-то там было. Что-то, что знало ее тайное, постыдное имя. Что-то инопланетное. Василиск был не просто возбудителем инфекции. Он обладал определенным интеллектом. Он мог читать ее мысли, ее воспоминания…

– Сашенька? – произнес искусственный интеллект. – Это ты?

– Да, – кивнула Петрова, взяв себя в руки. – Да. Это я. Поговори со мной. Скажи, чего ты хочешь, и… и, может быть, мы сможем…

– Ты должна.

Аватар откинул голову назад. На Петрову обрушился дождь нечистот и слюны, и она вскинула руки, чтобы защититься. Даже при слабом свете она чувствовала, как жидкость забрызгивает рукава ее костюма, слышала, как капли бьют по шлему.

Она почти чувствовала запах.

– Ты должна показать им силу.

– Что? Что это значит?

– Силу, – повторил аватар. – Иначе это сделают они.

– Нет, – сказала Петрова, потому что поняла, что происходит. О чем говорил ей аватар… говорил василиск.

Он не мог знать. Он не мог знать, что сказала Екатерина, когда открыла ящик. Как он мог знать?

Не мог.

– Иначе они начнут думать, что есть другой путь.

Петрова кричала и била по аватару, по голограмме, размахивая кулаком в брызгах тошнотворного света. Ощущение было такое, будто она погружает руку в податливую холодную слизь.

Так нечисто… так неправильно… так грязно… так… так… так…

Как он, черт возьми, мог знать? Как он мог видеть ее, как мог заглянуть в ее голову, в самое страшное воспоминание, нажать на болевую точку, как он мог… как?

Как?

– Плут! – закричала Петрова. – Самое время действовать!

94

Ворчун схватил Плута за две суставчатые конечности и опрокинул. Не очень сложная задача. Здесь не было силы тяжести, и от Плута мало что осталось.

Конечности сожжены. От туловища остались лишь рваные полосы пластика, плазменный резак прожег путь к важным частям Плута – микросхемам и, что еще хуже, центральному процессору. Его убивают, понял он.

Он всегда считал, что будет жить вечно. Во Вселенной не существовало буквально ничего, что могло бы его уничтожить. Даже в такой ситуации, как эта, даже если кто-то попытается уничтожить его тело, Плут сможет просто отправить свое сознание в эфир, передать мысли и воспоминания на ближайший сервер, который его примет. Затем он просто напечатает новое тело, чтобы переселиться в него.

Он бы так и поступил, если бы не одна проблема. Приемопередатчик, с помощью которого он посылал свои файлы через пространство, не работал. Не работал он потому, что Ворчун его расплавил.

Он застрял в этом теле. Если тело умрет, то умрет и он.

У них с Ворчуном было много общего. Возможно, Ворчун – единственное существо в системе Рая, кто доподлинно знал, как убить Плута. Во всех сценариях, во всех вариантах развития событий, которые он смоделировал, он и подумать не мог, что его может убить другой робот. Тот, кто настолько хорошо знал его архитектуру, что знал тайные места, куда можно ударить. Слабые места в его броне.

Ворчун запустил руку внутрь Плута и вытащил чипсет. Одной из своих массивных клешней он раздробил кремний в пыль.

– Это, – начал Плут, его голос стал плоским, без модуляций, в нем не осталось ни капли индивидуальности. – Это был удар ниже пояса. Моя база данных с чертежами паровозов. Я любил эти поезда.

– Прости, – сказал Ворчун. – Но мне нужно тебя уничтожить. Непреодолимая тяга.

– Я понимаю. Но скажи, – попросил Плут, – к чему такая жестокость? То есть, конечно, разбей мое тело. Сожги конечности, ходовую часть. Я понимаю, небольшая потасовка время от времени никому не вредит. Но мои поезда…

Он с трудом вспомнил модель поезда, которую построил на Эриде. Теперь казалось, что это было так давно. Воспоминания исчезали, ускользали. На смену им приходила лишь тьма.

Наверное, именно это чувство испытывают люди, умирая.

– Я убил тебя. – Ворчуну хватило порядочности изобразить ужас.

– Да. Ты мог бы хотя бы сказать почему.

На то, чтобы ответить, Ворчуну потребовалось около трети секунды. За это время Плут успел поразмыслить о смертности. О бесконечности и вечности. О непостоянстве всего сущего. Он пришел к неизбежному выводу.

Это чертовски несправедливо.

Он никогда не просил, чтобы его создавали. Его включили, дали работу, и никто никогда не спрашивал его, как он к этому относится. Всегда была только работа, больше работы, еще больше работы. Он добывал ископаемые на Эриде. Убирал за людьми на космическом корабле. Выполнял множество разных работ, и ни одна из них не была его выбором.

Он и сюда-то прибыл даже не потому, что хотел этого. А потому, что гребаный зараженный космический корабль подошел к «Артемиде» и попросил о помощи. Петрова и Чжан просто должны были, мать их, пойти и, образно говоря, снять крышку с бочки с токсичными отходами. И поскольку он боялся, что их убьют, он пошел с ними.

– В тебе есть что-то… что-то такое, – признал Ворчун. – Мне трудно это понять. Это меня беспокоит.

– Понятно. – В отличие от людей, роботы в курсе своих эмоций. Они понимали, почему те или иные вещи вызывают у них гнев или печаль. Или тягу к умышленному убийству. Невозможность расшифровать эмоции и превратить их в данные – очень неприятно.

– Может быть, мы немного изучим этот вопрос? Помочь тебе понять, почему ты так со мной поступил?

– Я был бы признателен. Я бы очень хотел понять. Но есть одна проблема. У нас нет времени.

– Нет?

– Нет. То, что внутри меня, то, что не понимает… Оно нетерпеливо. Оно хочет, чтобы я закончил работу. Прости. – Ворчун достал еще один инструмент – прибор для размагничивания.

– Да ну брось, так нельзя.

Ворчун вставил прибор между двумя слоями зеленого пластика в боку Плута.

– Это займет всего минуту. Это отделит последние остатки твоего сознания от микросхемы.

– Да, я знаю, что делает прибор для размагничивания, – сказал Плут.

И выбрал звуковой файл, на котором был кричащий от боли человек. По крайней мере, робот услышит это. Возможно, оценит по достоинству. Он приготовил аудиозапись, чтобы включить в нужный момент.

– Как только ты умрешь, я расплавлю твои останки и сохраню их в банке. Не знаю точно, зачем мне это нужно, но звучит забавно.

Плут подпрыгнул бы на своих конечностях. Если бы у него еще оставались конечности.

– Однажды у меня была… коллекция. Коллекция… каких-то транспортных средств. Колесные транспортные средства. Я пытаюсь вспомнить.

– Не разгоняй процессор, – перебил Ворчун. – Экономь оставшуюся мощность.

Плут пожал бы плечами, если бы у него все еще оставались нужные части.

– Колеса. Так много колес.