Пожелай мне удачи - Токацин

Вот и ладно. Комната твоя где обычно, раздевалку тоже найдёшь, - влезаешь в рабочее, берёшь жёлто-серый «миник»… я буду на бойне, там и найдёшь – работы по горло. Фред, ёлкин корень, чего встал?! Живо к тыквам!

Джейн едва успела мигнуть, как оба растворились в воздухе. Девушка, стараясь не сильно наступать на повреждённую ногу, побрела к основному дому – он был в стороне, за внутренней оградой. По дороге попалась распахнутая дверь стоянки для миниглайдов – жёлто-серый, «камуфляжный», будто нарочно, маячил на виду, и рядом с ним старый Викин «миник» сошёл бы за гоночную модель. «Так. Сначала нога, потом одежда. Лететь придётся сидя, со ступнёй на подставке… хорошо, Мальк не видит! Н-надеюсь, меня всё-таки не заставят резать кур! Или потрошить их – одно другого не лучше…»

…Стоило открыть дверь бойни, как обдало холодом, и Джейн быстро захлопнула её за собой. Под «подушкой» миниглайда зашуршала подстилка, вся в кровавых пятнах. Сверху в три яруса свисали куры – уже ощипанные и выпотрошенные, ещё «в работе», «тёплые» тушки с расправленными крыльями – с ними деловито разбиралась работница Джека… Из «голодного загона» робот-уборщик (чем только им ни приходилось заниматься на ферме!) вытолкнул очередную откормленную курицу. Джек поймал её на бегу, подвесил за ноги, сдавил с боков клюв… Джейн уставилась на пол – как раз вовремя, чтобы увидеть, как впитывается свежая кровь.

- Уже тут? Молодец, прямо комета! – фермер повернулся к девушке, поднимая окровавленный большой палец. – Точно с ногой-то нормально?.. Так, тут тебе пока делать нечего…

Он поймал и подвесил следующую курицу. Секунда – и ещё одна тушка, истекая кровью, отъехала к работнице с автощипалкой.

- Короче, дуй в индюшатники. Робот в тамбуре, ящики там же. Подстилку на полслоя – вон, свежую насыпешь, грязную погрузишь. Там уже всё помечено – что для Санчо, что для Руй, что наше. Закончишь там – бегом в курятник. Тут завтра приберёмся, в холоде – потерпит…

За разъяснениями он успел вскрыть горло ещё трём птицам. Джейн быстро закивала и толкнула дверную створку. «Чистить индюшатник – это ещё ладно. Надеюсь, птиц повыгоняли…»

…Сквозь закрытые двери индюшатника был слышен приглушённый гвалт. Робот, сгребающий угаженную подстилку, гудел тихо и не пугал птиц, - они просто никогда не затыкались. Такими Джейн их и помнила, так что звук «плеера» пришлось прибавить – под музыку работалось веселее. Джек на долю секунды заглянул в тамбур (может, и ящики с грязной подстилкой успел пересчитать – «солома» с индюшачьим помётом тоже была товаром, и для тех, кто растил «настоящую» еду – недешёвым). Посмотрев на квадраты, уже засыпанные свежей «соломой», он показал Джейн большой палец и исчез. Перчатка была в крови – забой ещё продолжался.

Когда робот выталкивал в тамбур очередные два ящика «ценного товара», Джейн увидела подвешенный у двери пакетик со здоровенным сэндвичем, фляжку и свежий компресс. С первым на сегодня индюшатником было покончено. Оставалось ещё два.

…Гвалт притих – стадо, пережившее этот праздник, запустили в загоны, к поилкам и кормушкам с зерносмесью.

- Освоишься немного – и едой тоже займёшься, - Джек, переодевшийся в чистое и снявший респиратор, был бодр и весел. – Не трусь, у Санчо всё смешано, как надо, я проверю, Фред отмерит – а ты вечером раскидаешь по кормушкам. Индюкам своё, курам своё.

Джейн, вылезшая из фермерской одежды и кое-как совладавшая с душем, только кивнула. Уже смеркалось, кое-где горели огни, из главного дома доносились голоса. Фред на ходу отчитывался, сколько тыкв куда можно везти уже завтра. Холодный ангар бойни был закрыт наглухо.

- Уже не хромаешь, - Джек снова «ощупал» взглядом лодыжку Джейн. – Не зря Пит тебя учил! Как войдёшь в струю, глянешь на стадо – местный доктор не дурак, но четыре глаза – лучше, чем два…

Они свернули к одному из индюшатников – тому, что делился на секции; в одной Джейн видела инкубатор, но не присматривалась – он не гадил, убирать под ним было незачем. Внутри заклекотало – и притихло.

- Раптора видела? Или не успела? – оживился Фред.

Стоило открыть ворота, по ту сторону решётчатой двери раздался пронзительный вопль – и ещё несколько, потише, и шум крыльев – небольшое стадо крупных чёрных индюшек разбежалось по укромным местам. Напротив решётки остался, распушив хвост и надув багровые «сопли», здоровенный самец. Джек резким жестом отогнал людей от решётки. Почти секунду человек с индюком переглядывались, потом «сопли» птицы посветлели, и та, что-то пробулькав, уменьшилась раза в полтора. Джек открыл решётку.

- Сюда не лезть! – отрывисто предупредил он Фреда и Джейн, облапив и почёсывая гиганта. Индюк, даже и не распушаясь, был человеку по пояс. Его «подопечные» осторожно выглянули из укрытий и, перекликаясь, потопали кто к кормушкам, кто к поилкам.

- Через день его кормлю, а всё равно меня не признал, - пожаловался Фред, кивнув на индюка. Джек, разжав «объятия», деловито осмотрел индюшек и вышел.

- А я его помню! Он ещё живой?! – удивилась Джейн. Фермер весело хмыкнул, закрывая ворота.

- Шесть лет всего, самый «цвет» - чего бы не жить? Ещё два года он в деле…

- А потом – пусть его черти в аду кормят! – Фред украдкой почесал лоб с застарелыми белыми пятнышками. Джек ухмыльнулся.

- Не. Раптор если помрёт, только своей смертью. Но вот сменщика ему надо присматривать… - он покосился на смарт и быстро закрыл ворота. – Бегом в дом, ужин дозрел! Прости, племяшка, сейчас не до изысков, - из нормальной еды курьи ноги и зелень. Ничего, на праздник уж пиццу заказывать не придётся…

…Дядя Джек выращивал кур «по стандартам» - у него даже и сертификат был, копия висела в кабинете на видном месте. И всё равно Джейн не могла найти двух одинаковых куриных ножек – все отличались, не длиной, так толщиной, не формой костей, так структурой мяса. Забывшись, одну косточку она раскусила. «Ай! Их же две! И должно быть две… вот я дура!» - думала она, сплёвывая осколки. Дядя Джек хохотнул.

- Отвыкла на северах от человечьей еды? У вас там вместо костей так и втыкают одну палку – типа ручка, держи и кусай?

- Угу, - подтвердил с набитым ртом Фред. Настоящие куриные «запчасти» даже тут, на ферме, ели не каждый день – хотя после забоя, уж наверное, запаслись